— Нет, просто не нравится, как выглядит. И не переводи тему.
Я собираю его костюм с кресла и отношу на напольную вешалку. Я на минутку отвлекаюсь на красивый вид из окна — мы очень высоко, а по городу стелется туман. Он закутывает улицы густой дымкой, оставляя на поверхности лишь яркие огоньки рекламы и светофоров.
— Можешь игнорировать все звонки, кроме Стенса, — отзывается Влад. — Он мой главный безопасник.
Он кладет свой телефон на тумбочку и прикрывает глаза.
Я перевожу взгляд на телефон и вижу в нем чуть больше. Как новая ступень доверия, которое все-таки зарождается между нами.
— И я не знаю, как живут нормальные девушки с бизнесменами. Я не жил под одной крышей ни с одной.
— С нормальной? Или вообще?
— Вообще.
Оу.
Я забираю телефон с тумбочки, щелкаю кнопкой “без звука” и недолго стою рядом. Дыхание Влада постепенно замедляется, а черты лица смягчаются. Он засыпает очень быстро, буквально проваливается в сон, подсказывая, что на самом деле вымотался. За ним вообще нужно следить, он явно из тех мужчин, которые считают, что сон для слабаков.
— Спи, — произношу шепотом и поправляю одеяло. — Сама разберусь, как надо себя вести нормальной девушке.
Мне сложно оторвать взгляд от его лица, на котором нет привычной жесткой усмешки или ледяной скованности. Влад другой, когда не контролирует каждый мускул на своем лице. Мягче и уязвимее… Наверное, его почти никто не видел таким.
Только если менеджер или кто там следит за его графиком. Я вдруг понимаю, что Влад привык больше доверять своим служащим. У него на подкорке записано, что близкие люди приносят только боль, они предают и используют твои слабые стороны. А с работниками легче — есть устав, должностные инструкции и штрафы на крайний случай. Всё четко, ясно и нет глупых ожиданий. Ты не открываешь душу своему бизнес-помощнику и не получаешь потом удар прямо в сердцевину.
— Вот зачем контракт, — мои мысли идут дальше. — Влад придумал его, чтобы ему было легче. Он не верит в семью, не знает, как живут нормальные люди, но все равно хочет попробовать… Какая-то часть него хочет обычной счастливой жизни. Детей, о которых он сам говорил. Вот он и придумал способ. Я не невеста, а девушка на вакансию жены. Деловая обертка для личного. Он думает, что так сможет контролировать ситуацию.
Боже, неужели он в это верит? Неужели можно жить три года с человеком и продолжать думать о нем, как о чужом?
Он совсем запутался.
И я вместе с ним. Я проваливаюсь в другую крайность. Ведь я провела с ним всего пару дней, а уже отношусь к нему, как к близкому человеку. Как говорили в старом голливудском фильме, адреналиновые ситуации стремительно сближают людей. В романтическом плане, в том числе.
Первый звонок на телефон Бестужева раздается через одиннадцать минут. Звонит неизвестный номер, который я игнорирую. Следом сыпятся сообщения в чат, но я не могу их прочитать без разблокировки. Еще через пять минут звонит “Оксана, редактор ТВ”, через семь минут — “ОлегСтепанович”, через пять — “Пашка”.
Он звонит долго, и я успеваю убедить себя, что это тот самый Павел.
— Паша? — я отвечаю.
— Эм… Лена? Я перепутал телефон?
— Нет, Влад лег спать и отдал мне сотовый.
— Интересно, — тянет Павел, пытаясь справиться с вселенским удивлением. — А больше он тебе ничего не отдал? Ключи от сердца? Посмотри там, на брелке, наверное, висят.
— Ты по делу?
— Да, по делу, — Павел становится серьезным. — Влад давно лег?
— Минуту назад, — вру, — только уснул. Ему очень нужно поспать.
— Звучишь как жена. Ладно, это юмор на нервной почве, не обращай внимание. Как Влад проснется, пусть сразу позвонит мне.
— Что-то случилось?
— Случилось. Его отец вышел на меня и предложил большие деньги.
— На тебя? И что он хочет взамен?
— Он хочет, чтобы я стучал. Передавал всю информацию, которая ему понадобится.
Я злобно выдыхаю.
— Он когда-нибудь успокоится? Что за человек! Он же его родной сын, как можно так поступать…
— Ничего нового для Адама. Добро пожаловать в нашу веселую семейку, — Павел коротко смеется. — Я не родственник им, но повидал достаточно. Я давно с их семьей, всегда был рядом.
— Я слышала, что ты работал в клинике, в которой проходила реабилитацию мама Влада.
— А ты быстро вникаешь в ситуацию. Похвально.
Мне не нравится его интонация. Впервые проскальзывает что-то угрожающее, как острый кошачий коготок, который царапает кожу, но тут же прячется в мягкую подушечку.
— Я не врач, — Павел заполняет повисшую паузу. — Вернее, да, по первому образованию я невролог. Но я не доучился и ушел в бизнес, я был управленцем в той клинике. Я там и недели не проработал после смерти мамы Влада. Не смог больше находиться в ее стенах.
— Она погибла там? В клинике?
— Покончила с собой, — Павел откашливается и добавляет через себя. — Да, в клинике.
Разговор с Павлом оставляет странное ощущение. Моя интуиция просыпается и начинает бастовать, ничего путного не подсказывает, но и махнуть рукой на его фразы не дает. Я кидаю телефон Влада обратно в карман и измеряю комнату беспокойными шагами туда-сюда.
Складываю обрывки информации.
Помощница сказала, что Владу было лет двадцать, когда умерла его мама. А Паша выглядит, как ровесник Влада, может на пару лет старше. Ему лет сорок сейчас, а тогда значит тоже было двадцать. Как он мог управлять клиникой в столь юном возрасте? Он тоже из крутой семьи и его поставили по блату?
Звучит логично.
Но мне все равно не нравится. Надо будет спросить у Влада, когда появится возможность. Павел же его лучший друг, мне стоит понимать, что он за человек.
Я обхожу квартиру по кругу. Останавливаюсь у семейных фоторамок, которых не так уж и много. Но здесь есть та самая фотография Влада с мамой, которую я видела в интернете. Адама нет нигде. Да и снимков Влада мало, здесь больше изображений разных мест. Красивый дом, напоминающий фамильное гнездо большой семьи, парк аттракционов с киоском сахарной ваты, тропинки в уютном парке, гараж болидов для картинга. Мне кажется, что это места, в которых вырос Влад.
И я не могу отделаться от ощущения недосказанности. Словно я собрала только первые кусочки информации — самые легкие пазлы — а для полной картины еще придется потрудиться. Судьба Влада пропитана таинственностью, которая, как туман за окном, стелится вокруг его прошлого. Я брожу в его густой дымке и жду, когда погода, наконец, переменится на ясную и солнечную.
Влад просыпается через час. Он входит в гостиную в черном джемпере и темно-синих джинсах. И он выглядит лучше, отдых пошел ему на пользу, даже пары часов хватило.
— Небо не обрушилось, — подшучивает он, вспоминая мою присказку.
Я улыбаюсь ему. Приятно знать, что он запоминает мои слова, хотя и выглядит, как непробиваемая скала.
— Да, — я киваю. — И звонков было немного. Только Павел сказал, что у него срочное дело.
— Ты ответила ему?
— Ты сказал, что я МОГУ игнорировать все звонки кроме Стенса, а не обязана.
Влад щурит глаза, на что я пожимаю плечами.
— Он удивился, когда услышал меня, — я возвращаю телефон Владу. — Он звонил насчет Адама, там что-то случилось.
Бестужев хмурится и ненадолго погружается в переписку. Он постепенно выдыхает и я вместе с ним. Значит всё не так страшно, тем более он не торопится перезванивать Павлу.
— Вы давно с ним знакомы? — я продолжаю, когда Бестужев поднимает на меня глаза. — С Пашей?
— Еще со школьных времен. У Паши рано погиб отец и он учился за счет фонда Адама, — Влад замечает мою реакцию и коротко улыбается. — Мой отец не злодей из американских комиксов, на его счету не только ужасные поступки. Он выделял внушительные суммы на благотворительность. Не уверен, что он не отмывал таким образом деньги, но его фонды помогали людям.
— То есть Паша многим обязан твоему отцу?
Бестужев зависает на секунду, а потом меняется в лице. Он делает шаг ко мне, разрывая на мелкие кусочки воспитанную дистанцию, и проводит пальцами по моей щеке.
— Ты начинаешь подозревать всех вокруг, — он легонько выдыхает, не давая мне вставить слово. — Это нормально, даже закономерно для моего окружения. Это защитная реакция.
— Так да или нет?
— А ты упрямая.
— Кто бы говорил, Влад.
— Давай лучше куда-нибудь съездим? Нам обоим нужно развеяться.
— Ты не умеешь изящно переводить тему.
— Да, — он с легкостью соглашается. — Ты не выдержишь долго в таком темпе. А я меньше всего хочу, чтобы ты сломалась.
Звучит как признание.
Первое и витиеватое.
Но западающее прямо в душу.
— И я не хочу, чтобы ты становилась другой. Подозрительной и холодной.
Ведь он стал таким. Эта фраза стоит между нами. Влад не хочет, чтобы я пошла его дорогой. Он прекрасно понимает, что его мир калечит и заставляет стремительно меняться.
— Наивной дурочки из меня не выйдет, — я ловлю его ладонь, которая до сих пор согревает кожу на моей щеке. — Я привыкла смотреть на реальность трезво.
Я отвожу его ладонь в сторону, но следом становлюсь на носочки, чтобы наши лица оказались максимально близко.
— И я хочу видеть тебя настоящего. Четко и без прикрас. Мне не страшно, Влад. Я, может быть, сумасшедшая, но мне даже не страшно признаться, что ты уже не безразличен мне. Я беспокоюсь за тебя.
— Я справлюсь.
— Я знаю, ты внушаешь уверенность, — я смотрю ему в глаза, в которых меньше холода, чем обычно. — Я согласна куда-нибудь съездить, чтобы развеяться. Только место буду выбирать я.
— Хорошо. Куда ты хочешь?
— В этот дом, — я указываю на фамильный особняк на снимке. — Я хочу посмотреть его.
Глава 21
Влад впервые садится за руль сам. Он выбирает спортивный седан, который всем видом показывает, что может разгоняться до сумасшедших скоростей.
— Ты же спокойный водитель? — спрашиваю с улыбкой, когда Бестужев открывает передо мной дверцу. — Я вспомнила, что на стене висели фотографии с гоночных заездов.