И ниже было приписано:
Постскриптум,
Элизабет, дорогая, я всем сердцем верю и надеюсь, что научил тебя всему, что знал сам и вложил в твою излишне горячую голову правильные жизненные ценности и ты, прежде чем совершать какие-либо поступки и подписывать документы — думаешь, читаешь и прежде чем мир крушить, взвесишь всё разумно и сделаешь по-умному, как я тебя и учил.
Твой дядя, лорд Адам Ловли»
Перевела злющий взгляд на нотариуса, который сделав губы бантиком, разглядывал потолок, и демонстративно смяла в руке эту чёртову писульку и прошипела:
— Так значит, ничего особенного, да? Просто стандартный документ!
Нотариус посмотрел на меня насмешливо и, разведя руками, произнёс:
— Миледи, я всего лишь выполняю волю вашего покойного дяди. Он сильно переживал, что вы не сможете сохранить полученное состояние и вместо того, чтобы приумножить его, начнёте творить глупости... Как же он говорил... Ах да! Он сильно волновался, что вы начнёте реализовывать свою идею фикс с собственным издательством, тратя огромные средства на провальный проект и в итоге останетесь ни с чем... Но он напрасно переживал, я ведь вижу, что вышли вы замуж за уважаемого и порядочного лорда. Наследство в надёжных руках. Да и бог вас разумом не обделил, вы ведь не подписали...
Смятый документ полетел нотариусу в рожу. Отскочил точно мячик и упал к его ногам.
И рявкнула:
— Немедленно выдайте ключи от сейфов, выдайте все необходимые документы и убирайтесь из моего дома!
— Элизабет, — укоризненно и грозно произнёс Джон.
— А ты — молчи! — указала пальцем на супруга, глядя при этом на багровеющего господина Гранда. — Я вам тут завтрак, обед, чуть ли не в пояс кланяюсь, а вы мне свинью подложить решили? И не надо тут блеять, что сие есть воля моего дяди! Да, он любил поиздеваться, и шутки у него всегда были жестокими, но он мёртв! Мёртв, слышите? Его нет. И я выполнила условие завещания — вышла замуж! И сделала этот шаг не для того, чтобы вы пришли и попытались лишить меня наследства! И знаете что, я вообще не верю, что вот эту последнюю глупую бумажку написал дядя.
Нависла над нотариусом угрожающей горой и, усмехнувшись, отчеканила:
— Вы могли сами составить её и подсунуть дяде на подпись. Он ведь в последние дни очень плохо себя чувствовал, а вы, господин Гранд, помнится, навещали его за два дня до смерти...
Он вскочил и затрясся от гнева и злости.
— Да как ты смеешь, дерзкая и злая девчонка! Я никогда и никого не обманывал! Нельзя вот так набрасываться на человека, потому что вам хочется верить в мою подлость! Негодяйка!
Джон подошёл и встал между нами и сказал абсолютно спокойно, ровно, но при этом как-то очень уж сурово:
— Элизабет, ты перегибаешь палку. Немедленно извинись перед достопочтенным господином.
— Что?! — не поверила своим ушам. — Ты за него? Джон!
— У тебя нет доказательств, — произнёс он. — А раз их нет, то ты не смеешь обвинять человека. И по сути, чего ты завелась, а?
— А ты бы не завёлся? — воскликнула, обалдевшая, что Джон не на моей стороне.
Да он должен был схватить Гранда за шкирку, сунуть ему в рот его тупые бумажки и дать ему хорошего пинка под зад, чтобы летел как можно дальше от моего дома! А вместо этого требует извиниться?!
— Рад, что вы благоразумный человек, милорд, — слегка дрогнувшим, но уже
уверенным тоном проговорил проклятый нотаришка. — Пожалуй, я передам все документы и ключи вам, как главе, а то что-то я стал сомневаться в адекватности вашей супруги...
— Господин Гранд, я встал на вашу защиту, потому что Элизабет действительно была не права, но её стоит понять и снисходительно отнестись к её взрыву — молодость всегда идёт под руку с горячностью. Но вас она не оскорбляла и вы, будьте так любезны, не опускайтесь до оскорблений высокопоставленной леди, иначе я буду вынужден защитить честь жены. На первый раз я думаю, вам стоит друг друга простить и извиниться друг перед другом. Господин Гранд? Элизабет?
— Джон! — зашипела я, но тут же умолкла, наткнувшись на его взгляд — суровый, строгий, колкий и самое неприятное — разочарованный.
Надула губы и сложила руки на груди. Посмотрела тоже на нахохлившегося нотариуса и произнесла, чуть ли не силой выталкивая из себя слова:
— Прошу простить меня, господин Гранд. Я не права... Мне просто... стало обидно. Но дяди нет, а вы есть... Вот я и сорвалась на вас. Простите.
Джон кивнул и посмотрел на нашего гостя.
— Принимаю ваши извинения, леди Морган, — тоже недовольным тоном произнёс мужчина. — И вы простите меня, я не считаю вас неадекватной.
И та-а-ак многозначительно посмотрел на меня, словно взглядом давая понять, что он меня не считает неадекватной, потому что я такая и есть! У-у-у, потроха грязной крысы! Скрипнула зубами и кивнула, мол, принимаю извинения. На большее меня не хватило.
— Хорошо, — сказал Джон. — Господин Гранд, тогда продолжим? И прошу, давайте теперь без сюрпризов.
Потом супруг открыл ящик стола и достал наше с ним свидетельство о браке,
протянул нотариусу. Тот взял документ, пробежался взглядом и кивнул. Снова прочёл и нахмурился.
— Погодите... Но свидетельство выдал господин Мюрич...
Нотариус как-то рассеянно поглядел на моего супруга.
— Всё верно, — подтвердил Джон.
Гранд побледнел и прошептал:
— Но ведь... Но ведь этот человек работает в клубе, где... где...
Он сглотнул и договорил, видя, что мы не собираемся ему помогать и подсказывать:
— Он выполняет обязанности регистратора любых сделок, в том числе и супружеских в клубе, где порой, проходит шоу смертников...
— Да-а-а? — сделала я глупо-удивлённые глаза. — Что вы говорите? А мы и не знали!
— Вы смеётесь, миледи, — проговорил как-то грустно нотариус. — Но мне вас
искренне жаль. Если ваш супруг смертник — перед вами будут закрыты большинство дверей. Никто не любит общаться с теми, кто потерял всё...
— Позвольте нам самим дальше решать, что делать с нашей жизнью, — мягко, но с нотками недовольства сказал Джон. — Итак, с вас документы и все ключи, господин Гранд.
Нотариус вздохнул, покачал головой, снова полез в свою папку и достал небольшой жёлтый конверт со словами:
— Здесь все ключи...
Нотариусу я уже не доверяла, а потому сразу вскрыла конверт.
Он оказался магически расширенный — внешне небольшой, зато внутри места столько, что хватило бы на мешок с булыжниками.
Вытряхнула содержимое на стол. Ключей оказалось ни много ни мало, а ровно десять. Большие с красивой кружевной резьбой — две штуки. Средний и почему-то ржавый — одна штука. Маленькие размером с мой мизинец и какие-то невзрачные, похожие друг на друга точно близнецы, хотя зубцы чуть-чуть да отличались — три штуки. Были и совсем крошки, но зато с настоящим золотым напылением — три штуки. И один такой же малыш, как и золотые, но деревянный! А деревянный от какого замка? Что он открывает? Золотые я точно знаю, что от шкатулок. Видела я, как дядя их открывает-замыкает. Те, что на вид как близнецы — точно от сейфов. А вот остальные... Почесала голову и посмотрела на супруга со словами:
— Я не знаю, сколько ключей всего было, поэтому не могу ничего сказать — все господин Гранд отдал ключи или может что утаил?
На последнем слове впилась взглядом в нотариуса. Мужчина вновь побагровел, губы поджал, кулачки сжал и готов был разразиться ругательствами, но снова вмешался Джон.
— Элизабет, господин Гранд ничего не утаил.
Вздёрнула одну бровь и скептически хмыкнула:
— Да? Откуда тебе знать?
— Просто поверь мне, дорогая.
Развела руками и нехотя кивнула. Скандала, значит, не будет.
— Благодарю вас, — сухим тоном поблагодарил нотариус Джона и резко встал с кресла. — Пожалуй, я у вас боле не задержусь. Мне следует проконтролировать ремонтные работы...
Вот и умница! Хоть в чём-то сообразил сделать правильно — покинуть мой дом и освободить меня и Джона от своего душного общества.
— Действительно, хорошая идея, — не смогла сдержать довольной улыбки.
— Элизабет, — с укоризной вздохнул Джон.
Я только хихикнула и пожала плечами. Ну не могу я быть серьёзной. Не могу. У меня тут десять ключей — нужно найти, что они открывают. Сейфы я знаю где, а помимо сейфов есть что-то ещё любопытное. Дядя тот ещё любитель тайн был, так что не удивлюсь, если у него где-то ещё и клад спрятан. А помимо ключей у нас с Джоном на повестке дня стоит допрос с прислугой. Потом — рассылка писем и избавление от трупа. Как бы всё успеть за этот день? По поводу нотариуса господина Гранда, в общем, я без угрызений совести выпроводила его в надвигающийся дождь. Даже пожертвовала для него свой экипаж — пусть отвезут дядьку, да побыстрее, а то раздражает он меня. Захлопнула дверь, и гневно уставилась на Джона. Вот и настал черёд скандала.
— Ты была груба, — первым нарушил молчание Джон и двинулся обратно в кабинет. — Я понимаю твои чувства, Элизабет, но сегодня у меня возникло ощущение, что тебя не учили ни этике, ни этикету.
Скривилась как от зубной боли, вспомнив этот ужасный предмет — этикет.
— Ты — леди, Элизабет и не должна оскорблять саму себя, опуская на уровень
базарной девки, — беззлобно произнёс Морган, явно преследуя цель вызвать у меня угрызения совести, смущение или нечто подобное бессмысленное.
— Дядя всегда мне говорил, что лучше быть отполированной беспринципной
стервой и грубиянкой, чем непревзойдённой утончённой дрянью.
Он повернулся ко мне, взял меня за плечи — мягко и очень бережно. Приятно,
однако. И сказал, глядя в глаза:
— Любого возьми человека — даже самого порядочного на первый взгляд, у каждого найдутся свои скелеты в шкафу. Прежде чем встать на ноги и уверенно пойти, мы все падали и поднимались. И ты сама видишь, что тоже совершая каждый новый шаг добавляешь себе новый скелет. И тем сложнее контролировать себя, свои эмоции и не выдать тем самым свои секреты...