Каблук тоже непростой. В оба каблучка мастер спрятал артефакты — там, где будут сильные помехи, артефакты начнут едва заметно вибрировать. Никто не заметит, кроме меня. И я смогу выбрать место наиболее удачное для разговора.
Шпильки и заколки Джон пропитал парализующим ядом. Убить не убьёт, но обездвижит на десять-пятнадцать минут, чтобы я успела смыться. Это на случай, если графёнок начнёт руки распускать. Вот и уколю его.
На ленты чулков Алиса пришила артефакты-бусины, которые отразят мелкие магические атаки по типу «замереть»; «уснуть»; «потерять сознание». На каждой ленте по десять бусин. Одна бусина на одно заклинание.
Джон явно перестраховывался, но я не лезла — пусть так, ему, кажется, спокойнее.
Хотя нет, супруг был дёрганым и недовольным. Ему явно не нравилась затея, но вопреки желаниям не пускать меня в логово монстра, мы все понимали, что это реальный шанс вывести семейку гадов на чистую воду и основательно размазать их, не оставив ни репутации, ни имени, ни состояния. НИ-ЧЕ-ГО.
Ради этого благого дела стоило рискнуть. Вот только платье дошьём и на дело!
— Элизабет! Ты меня слушаешь? — вернула меня из размышлений Эмилия.
— А? Прости, задумалась, — произнесла и поморщилась, когда Молли указала на платье, что снова его нужно примерить. Ей богу, само дело мне кажется более простым, чем пошив тактического одеяния.
— Я говорила, что давно пора раскрыть секреты этой мерзкой семейки, — улыбнулась подруга, помогая мне забраться в платье. — И есть нечто символичное в том, что это сделаешь именно ты и Джон.
— Хм, ты права. А ещё я уверена, что у семьи Андон имеется много любопытных и грязных тайн, которые, несомненно, нужно открыть, — заявила я воинственно и сжала кулачки. Стоило лишь вспомнить родной дом Ловли и как придурок пристав описывал моё имущество. Ну ладно, всё ценное я спрятала, но приятного всё равно мало.
— Знаешь, мама вчера посещала свою подругу... — заговорила издалека Эми.
Закусила губу и потом, махнув на витиеватые объяснения, выложила всё как есть: — В общем, нашу семью пригласили на приём, который пройдёт под открытым небом в честь...
— Фестиваль цветов, — хмыкнула я.
Я посмотрела на Эмилию — та вернулась на своё место и изящно опустилась в кресло.
— Конечно, ты всё знаешь, — вздохнула подруга.
На фестиваль мог прийти любой житель Флористдейла, да и любые гости нашего королевства и других стран могли его посетить. Дело было в том, что праздник устраивался и для обычных смертных, и для высшего общества. Только вот на праздник аристократов необходимо приглашение.
— Кто в этом году организует приём? — светским тоном поинтересовалась я, поднимая руки, чтобы девочки сняли с меня платье.
— Ты упадёшь, — предупредила Эми.
Надела халат и на всякий случай села на диван.
— Ну?
Эми набрала в лёгкие воздух и выдала:
— Барон Эванс и его дочь леди Гертруда!
— Ректор Флористдейльского университета и его жабья дочь?! — скривилась я.
Эми активно закивала.
— Ты представляешь, какой ужасный будет праздник? — спросила она почему-то шёпотом.
— Слушай, ни ты, ни Джайс так и не рассказали, как ваши родители отнеслись к военному будущему Джайса, — спросила подругу.
Она хлопнула себя по ногам и выдала:
— О, Бет! Это было что-то! Я впервые видела, как мама и папа прыгают от радости!
— Что? — мои брови взвились к волосам. — Я думала, реакция будет прямо противоположной.
— Мы с Джайсом тоже так думали, — засмеялась подруга. — Но, видишь ли, наши родители свято верят, что военная карьера выбьет из Джайса всю дурь, которую ты в него вложила.
На мою хмурую моську подруга поспешила извиниться:
— Прости, Бет.
Махнула рукой.
— В общем, когда они настороженно и с потерянными лицами оповестили Джайса о призыве, да ещё и от самого маршала, Джайс сначала сделал горестное выражение, а потом не сдержался и счастливо рассмеялся. В общем, свадьба с гадкой леди Эванс отменяется.
— Значит, все счастливы? — удивилась я.
Не ожидала, что леди Аманда Милтон обрадуется за сына. Ну что ж, так ведь лучше, да? Чем если она продолжить портить жизнь моему другу.
— Пока да, — прошептала Эми, чтобы не спугнуть удачу. — Родители занимаются сборами, ведь Джайс должен уехать ещё до начала фестиваля, и про меня все благополучно забыли, чему я несказанно счастлива.
Глава 24
— Джон Морган —
Полученные сведения меня не порадовали. Я продолжал наводить справки о семье графа Андона. Помимо этого, прочитал письма графа Ловли от некой Августины Вельс. Определённо, писала письма леди. Вот одно из них.
«Возлюбленный мой и друг мой, моё сердце принадлежит Вам и только Вам!
Никто другой не станет повелителем души и сердца моего!
Мой муж хоть и любит меня, всячески ублажает, но он никогда не заменит вас. Никогда.
Знайте, дорогой мой Адам, я нахожусь в огромной печали из-за нашего разрыва и невозможности хоть когда-нибудь увидеться вновь. Но вы правы, наша связь уничтожит нас обоих.
Прощайте, возлюбленный мой, мука моя, радость моя, тот, кого я люблю больше жизни. Моя душа разрывается. Втайне от супруга я беспрестанно и тихо плачу, надеясь, что может судьба окажется не столь жестокой и когда-нибудь она вновь сведёт нас вместе... Но уже навсегда.
Всегда ваша, Августина»
Раскрытая тайная связь замужней женщины с неженатым мужчиной, хоть и с графом стала бы не только несмываемым позором для обоих. Разгневанный супруг был бы в своём праве по закону либо развестись с неверной женой, либо и вовсе отдать её по суд. При должном судействе (взятке) бывшую уже супругу лорда отправили бы на каторгу с позорным клеймом распутницы на плече. Сам любовник-граф при этом отделался бы выговором и штрафом пострадавшей стороне. Вся беда легла бы на плечи несчастной женщины.
Да, измены караются сурово, но жаль, что лишь в одностороннем порядке. Мужчина имеет право пользоваться услугами легкомысленных женщин и встречаться с любовницами. Даже если будет пойман на горячем, максимум чего добьётся оскорблённая женщина — развода с пожизненным содержанием. На каторгу мужчину никто не сошлёт.
Адам Ловли не кажется мне человеком безрассудным, хоть я его и не знал. Эксцентричный, циничный, с необычным чувством юмора, но безрассудный? Что-то в этих письмах не давало мне покоя. Вот письмо, что насторожило меня и навело на определённые мысли.
«Возлюбленный мой и друг мой,
я днём и ночью молюсь за любимых мною людей и надеюсь, что однажды, я всё же смогу встретиться с вами, обнять, ощутить тепло родных сердец и навсегда остаться вместе с вами. Как и полагается настоящей семье.
Но я понимаю, что это всё мечты и реальность никогда не обрадует нас, как радуют мечты и надежды.
Мой супруг не дал мне развода, хоть и знает, что я безумно хочу детей. Иногда я всем сердцем желаю рассказать ему всю правду, но потом останавливаю себя и молчу, хоть молчание с каждым годом и каждым новым седым волосом становится всё тяжелее и тяжелее.
Как вы знаете, высшие силы решили, что он не достоин становиться отцом. Все лекари и маги страны побывали в нашем доме, но вердикт неутешительный — его семя пусто. И детей у нас не будет никогда.
И в который раз я молюсь за вашу прозорливость, за вашу нежность и за наш прекрасный плод любви. Те встречи я лелею в памяти как наивысшую драгоценность, ведь вы подарили мне самое прекрасное, что может желать женщина, хоть я и не могу видеть её, знать её, чувствовать и любить...
Вы знаете, Адам, супруг продолжает верить, что тогда я ездила на термальные воды, дабы поправить своё здоровье. Пусть верит дальше, хотя иногда моё молчание громче любого крика...
Ах, как же сладки и прекрасны были те дни и ночи. А вы помните? Те нежные месяцы с вами навсегда остались в моём сердце.
Любимый мой, я шлю вам свою вечную любовь, веру и надежду, что когда-нибудь мы будем вместе.
Всегда ваша, Августина»
Я продолжил вести расследование, и результаты меня не порадовали. Сестры Адама Ловли уже нет в живых, но по сведениям, детей у неё не было. Кроме одного ребёнка, от которого она якобы отказалась. Но что, если женщине просто заплатили, чтобы она назвалась матерью, отрекающейся от своего дитя?
Мог ли граф так поступить? Почему нет? Подтверждение — ежеквартальные выплаты сестре. Очень солидные суммы были. До самой смерти брат содержал сестру. Платил за молчание? Или просто поддерживал?
Но я уверен, что мать Элизабет — другая женщина и Адам Ловли ей не дядя. У меня была догадка, но я решил подождать с окончательными выводами, пока не придут все ответы на мои вопросы.
И вот сегодня, в день, когда Элизабет готовится «к делу», я получил результаты, и мозаика сложилась в полную картину. Августина Вельс (увы, ныне покойная, уже четыре года как), двадцать три года назад отбыла на термальные воды якобы поправить здоровье. Курортов с термальными источниками по всему миру насчитывалось всего пять, и мне повезло, что женщина остановилась в одном санатории под своим именем, а не под вымышленным. Как и Адам Ловли. Спасибо другу-сыщику за оперативность, отблагодарю его щедро.
Адам и Августина провели вместе шесть месяцев. И видимо, Августина прибыла на курорт на третьем месяце беременности и там же и родила. Отец ребёнка — Адам Ловли. Они и ранее встречались, так что нет сомнений.
Также я состыковал и переписку, в которой Августина старалась не упоминать о девочке. Подведя итог заявляю: Элизабет — внебрачная дочь Августины Вельс и Адама Ловли. Граф Адам Ловли её родной отец.
— Леди Элизабет Морган —
— Мне кажется, ты что-то утаиваешь от меня, — проворчала я в сотый раз, с подозрением глядя в глаза мужу. — Ты какой-то мрачный и задумчивый.
Джон придирчиво осмотрел мою причёску, тронул кончиками пальцев едва заметные шпильки, заколки, потом вздохнул и сказал: