Выхожу, улыбка шире ушей.
— Ну что, на пижаму хотя бы похоже? — спрашиваю Азамата, крутясь на месте и стараясь рассмотреть, не пузырится ли где-нибудь что-нибудь.
— Немножко похоже из-за расцветки, — смеется капитан. — Сделайте поясок, и будет в самый раз.
Да, пожалуй, пояс не помешает. Ну да это быстро, с машинкой-то. Вот уже и прострочила.
— Лучше? — верчусь на одной ноге посреди холла.
— Очаровательно, — говорит капитан.
Не понимаю, иронично или нет.
— Пир для глаз, — цедит другой голос со стороны коридора.
Алтонгирел! Блин! Ну вот надо же было, чтобы его принесло именно сейчас, когда я тут перед капитаном выделываюсь. Теперь он меня точно со свету сживет.
— Я пришел спросить, — продолжает духовник, обращаясь прицельно к Азамату, — собираешься ли ты снизойти до нашего общества в кухне?
— А, уже пора. — Азамат быстро закрывает бук и встает. — С удовольствием.
— Никогда бы не подумал, что вид женщины в брюках улучшает твой аппетит, — надменно произносит Алтонгирел и уносится прочь.
Азамат смотрит на меня извиняющимся взглядом и пожимает плечами. Ну да, конечно, ты не знаешь, почему его так колбасит.
— Что-то не так с брюками? — притворяюсь, что поведение Алтонгирела меня нисколечко не смущает.
— На Муданге женщины их обычно не носят, разве что зимой или на всяких грязных работах…
А что ж ты раньше-то молчал?!
— Но вы не волнуйтесь, — продолжает. У меня на лице бегущая строка с мыслями, что ли? — Здесь-то все привычные, космос ведь.
Ну да. Один Алтонгирел никак привыкнуть не может. Интересно, у геев есть какой-то мужской вариант ПМС или Алтоша всегда такой?
Впрочем, за обедом не пялятся, даже при том, что штаны у меня голубые в лиловый цветочек, а рубашка розовая в желтый. Наверное, в муданжском национальном костюме приветствуются яркие краски и растительные мотивы.
После еды потихоньку увязываюсь за капитаном на предмет воспользоваться его буком (с которым он все-таки расстался на время обеда).
— Ах да, конечно, вам нужно предупредить родных, что вы вернетесь позже, — кивает он, как мне кажется, с иронией. — Я должен был сам сообразить, простите. Давно не общался с незамужними девушками.
Моргаю. Какая связь?..
— Я, э-э, не совсем незамужняя, — говорю. — Я как бы вдова.
Ну, допустим, мы с Кириллом не расписывались, но сути это не меняет. А у этих дикарей небось какие-нибудь предрассудки против внебрачного секса.
— Простите ради всего святого, — принимается тараторить капитан. Ну да, ну да, сейчас будет два вагона сожалений.
— Ничего-ничего, я понимаю, что на мне не написано, — похлопываю его по руке, запоздало соображая, что на него этот жест должен действовать гораздо сильнее, чем на среднего землянина. Ну он хотя бы замолкает. — Я просто не поняла, какая связь между тем, чтобы предупредить родных, и матримониальным статусом?
Получи, фашист, гранату. В смысле, умное слово.
— У нас обычно женщины после замужества перестают поддерживать связь с родителями. — Ничего, сглотнул и переварил, умница мой!
— Ну у нас не так, — пожимаю плечами. — То есть обычно это зависит от того, насколько твои родители приятные люди. Тем более я сейчас с мамой живу, так что она имеет право знать о моих планах.
— Да, наверное, — неловко улыбается.
Ну вот, будет теперь стесняться еще больше. Что мне, стать женщиной без прошлого в худших традициях мыльных опер? Иногда даже злюсь на Кирилла, что из-за него все вокруг меня вытанцовывают, как будто я раковая больная.
Подходим к каюте, я останавливаюсь в ожидании, что капитан достанет пульт и отопрет.
— Толкайте, у меня замок размагнитился, до Гарнета не починить, — поясняет Азамат.
— А я-то думала, вы гений механики, — хмыкаю, открывая дверь.
— Вы что, с кем-то поспорили, сколько комплиментов в сутки вы успеете мне сделать? — смеется он. — Можно замок и починить, конечно. Можно и с другой двери снять. Но в итоге все равно менять придется, так зачем из-за одной недели тратить день на бессмысленную работу?
— Да ладно, вам виднее, — пожимаю плечами. — И ни с кем я не спорила. Можно подумать, мне нужен специальный стимул, чтобы делать вам комплименты.
Качает головой, прикручивает свет — совсем чуть-чуть. Похоже, не любит яркое освещение. Подозреваю, что и зеркала в ванной не держит. Ох уж эти варвары.
Берет с полки бук, протягивает мне, а сам поворачивается спиной и утыкается в иллюминатор с очередным зимним пейзажем. Видимо, у него на родине сейчас зима. Замечаю, что с постоянным чувством неловкости можно свыкнуться — вот, сижу у капитана за столом, за его же буком, ничего ему делать не даю, но жить мне это уже не мешает.
Мама пишет:
Телефон у меня сдох. Позвоню обязательно.
Вижу в этом логическое противоречие. Ну да тебе виднее, с чего ты там позвонишь.
Мудогоши обходят меня стороной.
Так они там все-таки есть? И как, правда на черных китайцев похожи? Попроси сфотографироваться на память!
Да, чувство реальности у моей родительницы всегда зашкаливало. Впрочем, лучше уж так, чем если бы она волновалась. Отвечаю:
Ну да тебе виднее, с чего ты там позвонишь.
С того же, с чего сфотографирую. Придется подождать, пока новое куплю.
И как, правда на черных китайцев похожи?
Джингоши — на черных, муданжцы — на краснокожих.
Пусть учится различать. Вдруг я как-нибудь Азамата в гости приглашу? Ему, наверное, не понравится, если его с джингошами перепутают.
Так, теперь брат. Ох, сколько же сейчас писать придется…
Строчу и строчу. Вообще, не люблю сенсорные клавиатуры, но тут она очень к месту. Потому что раскладку я наизусть не помню, искала бы сейчас каждую букву по полчаса, а так клавиатура — тот же экран, какие надо клавиши, такие и отрисует. А потом так же тихо поменяется обратно на латиницу. Интересно, наверное, можно и муданжскую раскладку вызвать.
— Решили наконец описать ситуацию в подробностях? — спрашивает капитан.
Ой, я же его динамлю…
— Я брату пишу, чтобы он этого урода нашел, который меня не пустил на корабль. Сейчас закончу, извините.
— Ничего, пишите-пишите. А то меня Алтонгирел ругает, что я круглые сутки за буком сижу, — хмыкает капитан. Он, кажется, нашел себе занятие: включил ночник и ковыряется в каком-то маленьком предмете. Видимо, решил оправдать мои комплименты и что-то починить.
Отправляю письмо, дожидаюсь подтверждения о доставке, закрываю почту.
— Я все, — говорю.
— Ага. Можете еще посидеть, я тут увлекся.
Еще посидеть… ну не буду же я с его бука обновления на вязальном форуме смотреть, правда? Разве что расписание рейсов с Гарнета…
Бук внезапно издает громкий булькающий звук, я аж отшатываюсь.
— Это видеовызов, — через плечо сообщает капитан.
Ах да, теперь узнала. Просто окно вызова появилось с задержкой. Собираюсь встать, чтобы пустить капитана поговорить, как внезапно осознаю, что вызывающий — мой брат. Это же его ник и аватарка…
— Кажется, это мой брат, — говорю в легком ужасе. Я что, спалила Азамата?..
— Да? — Он оглядывается довольно равнодушно. — Ну так отвечайте, я выйду из кадра.
Чемпионат по неадекватному поведению дубль два. Ладно, ответить-то надо, а то Сашка будет волноваться… Жму «Принять».
— Лизка! Что там у тебя за чума? Я только твое письмо открыл, сразу кинулся искать канал. — Сашка, конечно, говорит на родном. Он дома, валяется на кровати. Футболка на нем линялая. На заднем плане пищат дети.
— Э-э, да все ништяк, только эти уроды, которые меня наняли, по документам провели другого чувака, и в итоге меня не было в списках. И меня, конечно, не взяли на борт!
— И где ты сейчас?
— На корабле муданжских наемников, — говорю с нехорошим предчувствием. Ой, сейчас что-то будет.
— Муданжских, — бессмысленно повторяет Сашка.
— Ты, — понижаю голос, — не тверди это слово. Тут один присутствует. Они по-нашему не понимают, конечно…
— А ты с ними… на ихнем, что ли?
— Нет, на всеобщем. Они не знают, что я ихний…
Что-то заставляет меня говорить по возможности неразборчиво. Мало ли, какие у Азамата еще неожиданные познания обнаружатся.
— И… как они с тобой обращаются?
— Бережно. Вот, сижу сейчас за капитанским буком.
— Они вообще на людей-то похожи?
— Более чем.
— Дай посмотреть!
Так, ну волноваться он, похоже, не будет. Это хорошо. Зато будет прикалываться. Это плохо…
— Мне как бы не очень удобно. И так человека от дел отрываю, бук отобрала, еще и достопримечательность из него устраивать…
— Ну дай я с ним парой слов перекинусь! Пусть знает, что у тебя есть грозный брат.
— Боюсь, что на его фоне ты грозным не покажешься, — хихикаю.
— Ну Лизка, в самом деле! — Брат начинает сердиться. — Тебя похитили какие-то уроды, а ты даже не даешь мне запомнить в лицо их главаря? А если они тебя не отпустят? Вообще, может, ты там под дулом сидишь!
О господи! Ладно, похоже, придется успокоить этого параноика, пока психушка не приехала. Нет, я, конечно, понимаю, что с его стороны моя ситуация выглядит жутковато. Она и с моей стороны еще совсем недавно казалась сущим кошмаром. Но теперь-то я понимаю, что все хорошо! Всегда ненавидела, когда родные за меня волнуются.
Оглядываюсь. Азамат сидит в ногах кровати, словно бы в глубокой задумчивости.
— Азамат-ахмад, — зову негромко. Оборачивается. Даже насчет обращения не сепетит. — Вы не можете немножко поговорить с моим братом? А то он волнуется.
— Боюсь, что не понимаю языка, на котором вы общаетесь, — отвечает Азамат своим низким раскатистым голосом.
Сашка на экране выглядит так, будто готовится ко встрече с Кинг-Конгом.
— Он понимает на всеобщем, — хихикаю.
Азамат смотрит на меня с сомнением.
— Может, лучше я кого-нибудь другого позову? А то мой вид заставит его волноваться больше, а не меньше.
Поскольку «кем-нибудь», скорее всего, будет Алтонгирел, я спешу возразить: