— Эл, ты же презираешь меня. Я для тебя никто, лишь средство к достижению цели, пешка в чужой игре, разменная монета. Ну, скажи, что просто используешь меня.
— Скажу, но ведь ты уже сама поняла, что это не так, — горько усмехнулся он в ответ.
Только не это! Я словно приблизилась к краю оврага, ожидая увидеть мелкую канаву, но вместо этого заглянула в глубокую пропасть. Эл открывал передо мной свою душу, и вместо мелочного эгоизма я лицезрела способность на глубокие чувства.
— Тогда уходи! Прямо сейчас!
Скорее, скорее вернуться в свой мир. Сынуля, родителя, повседневные дела и заботы отвлекут, помогут забыться. Но НЕ ЗАБЫТЬ.
— Татьяна…
— Нет, котёнок, для тебя я только котёнок. Уходи.
Я отвернулась. С глаз долой — из сердца вон. Может, всё это из-за майса. И завтра мы вместе посмеёмся над своим теперешним поведением.
Хлопнула дверь. Я ничком упала на кровать. Думала, не усну от обуревающих меня мыслей и чувств, однако усталость и майс сделали своё дело — я не заметила, как отключилась.
Глава 24
Утро встретило лёгкой головной болью.
Уснула я вчера, не раздевшись и даже не разувшись, что также сказалось на степени испытываемого сейчас дискомфорта. Стараясь не думать о ночном разговоре с Элом, поднялась с кровати и поплелась в ванную. Умыться и одеться я вполне могла и без Дары. Ощущения были странными, перемешанные как многочисленные мелко нарезанные ингредиенты в салате, заправленном майонезом. Поди разбери, из чего эта смесь состоит и что так подозрительно хрустит на зубах. За ночь я приблизилась к моменту возвращения в свой мир и одновременно поменяла своё отношение к этому.
Отчаявшись расчесать не расплетённые на ночь волосы, от чего-то сбившиеся в колтун (я, что, во сне кувыркалась?), пошла так. Дара без слов поняла моё состояние и протянула кружку с пахучим травяным отваром. Голове стало легче, а сердцу нет. Я испытывала смутную тревогу, на месте не сиделось. Я то и дело постукивала пальцами по начисто выскобленному столу и выглядывала из-за полосатых кухонных занавесок на улицу.
— Что там происходит? — услышав звон металла о металл, подскочила я с места.
— А! Мужчины разминаются, — махнула на меня полотенцем хлопочущая у печи лорка.
Я не стала спрашивать, кто именно. Решила посмотреть своими глазами.
На улице рядом с входом кружились в стремительном опасном танце Рен и Каррон. Зрителями были селестины, приехавшие с Реном. Само собой они поддерживали наместника. Без раздумий заняла ту же сторону.
— Так его, — одобрительно высказалась я, по поводу опасного выпада Рена, не достигшего своей цели лишь по причине того, что поединок был затеян с целью потренироваться. — Будет знать, как похищать чужих жён.
Рен вздрогнул, то ли от звука моего голоса, то ли от смысла сказанного и едва не пропустил удар.
— Молчу, — хмыкнула я, видя неодобрение на лицах остальных селестинов.
Интересно, где Эл? В доме его нет. Я уже проверила все комнаты, в том числе его спальню. Не знаю, зачем я его искала? Может, чтобы убедиться, что ошиблась на счёт ответных чувств? А самовлюблённый эгоист, каким себя позиционировал Эл до недавнего времени, уж точно не стоит моих страданий.
Погода старательно аккомпанировала моему внутреннему состоянию. Было тепло и безветренно. Но всё небо затянули серые, словно пыльные облака, одним своим видом наводящие тоску и уныние. Я решила прогуляться, посмотреть, что сталось за ночь с местом гуляний. Удивительно, но на поляне, несмотря на раннее утро, было чисто прибрано. Столы и скамейки убрали, угли и золу от кострищ выгребли и, должно быть отнесли на ближайший огород. О бурном вчерашнем веселье напоминала лишь примятая трава.
Я подошла к реке, спустилась на один из деревянных мостков. Глядя на своё отражение в воде, я пальцами распутывала волосы. Перед мысленным взором проплывали сцены, где мы с Элом были вдвоём. Вот он сжимает меня в стальных объятиях на балу. Вот ловит в тёмном коридоре, когда я иду из комнаты Рена в свою. Накидывает мне на плечи свой камзол, ещё хранящий тепло его тела. Заботливо поит отваром, чтобы избавить боли. Переживает, когда я падаю с лошади, благодаря Эжени. И здесь…Как он заботился обо мне здесь, у лорков!
Я тряхнула головой. У меня точно стокгольмский синдром! Возможно, даже, у нас обоих. Надо будет по возвращении показаться психологу или психиатру.
Тревога, зародившаяся с утра, нарастала как снежный ком, мчащийся с горы. Я вернулась к дому. На завалинке сидел Рен, отдыхал после фехтования.
— Где Эл? — спросила я мужа, присаживаясь рядом.
— Он уже на месте, готовится. Ближе к ночи мы должны поехать к нему, — спокойно ответил Рен, но во взгляде сквозила тревога: как всё будет?
— Ночью? Так скоро? — и радость, и горечь слились воедино. Я закусила губу. Всё складывается, как нельзя лучше. Незачем мне травить свою душу, лишний раз лицезрея Эла.
Мы помолчали. Потом я подвинулась ближе к Рену, прислонилась к нему плечом.
— Ты был замечательным мужем. Найди себе хорошую жену, не такую взбалмошную как я.
— Я тебя никогда не забуду, — повернувшись ко мне и глядя глаза в глаза, уверенно и твёрдо произнёс Рен.
— Ты меня никогда не увидишь, — эхом отозвалась я, тронутая его преданностью. — Не забывай. Только пусть это не мешает тебе быть счастливым с другой женщиной. Я тоже тебя не забуду.
Я положила руку на плечо мужа, и он, повернув голову, нежно коснулся её губами.
— Обещай тоже быть счастливой, — тихо попросил селестин.
— Я уже счастлива, — улыбнулась в ответ. — Мне этих непередаваемых ощущений, что я испытала в вашем мире, хватит до конца жизни.
Как я дожила до вечера, ума не приложу. Места себе не находила, бралась за любые дела и занятия, лишь бы скоротать время, которое ползло ленивой улиткой. Наконец, начали сгущаться сумерки. Я надела штаны, рубашку и куртку. Вышла на улицу.
— Рано.
Рен был тоже полностью готов, но в отличие от меня имел невозмутимый вид.
— Приедем пораньше, подождём на месте, — пожала я плечами, направляясь к конюшне.
— Элларион приказал явиться около полуночи, — возразил Рен, идя за мной следом.
— Приказал? — хмыкнула я.
— Ну, в том состоянии, в каком он был утром, он мог только рявкать.
— Да?… — протянула я. — Наверное, похмелье виновато. Поехали. Ничего он нам не сделает.
Рен неохотно послушался. Неужели оттягивает неизбежное расставание?
К горам выдвинулись целым отрядом. Нас сопровождали стражи наместника. Сумерки в этих местах сгущались быстро. Из-за туч не было видно ни луны, ни звёзд. Оставалось уповать на хорошее ночное зрение селестинов и вслушиваться в окружающее пространство. Поскрипывание седел, фырканье лошадей, пронзительный крик неизвестной птицы — я вбирала в себя все те звуки, которые в своём мире вряд ли услышу, по крайней мере, живя в мегаполисе.
Но вот и тёмные громады гор. В пещеру мы с Реном вошли вдвоём. Остальные остались охранять вход. Интересно, от кого? Свет грибариусов после ночной темноты снаружи почудился мне ослепительно-ярким. На этот раз никакого страха я не испытала, вследствие чего дорога показалась в два раза короче. Впереди появилось нежное голубое свечение, и мы с Реном дружно замерли на входе в грот. Нам открылась завораживающая, удивительная картина: голубая призрачная 3D карта — большие и маленькие узлы и тонкие линии между нами. Посреди всего этого великолепия находился Эл, обнажённый по пояс и вплетённый в голубую паутину. Он висел прямо в воздухе над пропастью. От увиденного захватило дух, и я на несколько мгновений разучилась дышать. На теле селестина извивалась и мерцала всё тем же голубым светом замысловатая татуировка. Глаза кейсера были закрыты.
Рядом выдохнул Рен, впечатлившись зрелищем не меньше моего.
— Вы вовремя. Похоже, всё получится, — сказал Эл, не открывая глаз, и улыбнулся.
Я вздрогнула. Слишком уж его улыбка напоминала на оскал. Тут Эл поднял веки, и я отшатнулась к Рену. Глаза кейсера были не привычного алого, а насыщенно-синего цвета. И смотрел он вперёд так, как смотрят слепцы.
— Котёнок, не бойся, иди сюда. Ты же хочешь вернуться? — позвал Эл.
— Ты предлагаешь мне добровольно прыгнуть в пропасть? — недоверчиво переспросила я, не спеша отходить от Рена. Тот воспользовался ситуацией — обнял меня за талию и привлёк к себе. Ладно…пусть пощупает напоследок.
— Я не позволю тебе упасть. Ты мне веришь?
— Скорее нет, чем да, — пробурчала я, отлепляясь от Рена и осторожно подходя к перилам. — Мне, что, через них перелазить?
Глаза Эла сверкнули алым.
— Не порть торжественность момента, милая, — усмехнулся кейсер, сразу же утратив устрашающе-нереальный вид. — Ты должна трепетать и преклоняться перед моим могуществом.
— Я трепещу от мысли, что ты можешь тупо не поймать меня, — продолжала я ворчать, подлезая под перила. — Где ты и где я.
Теперь я оказалась на самом краю пропасти, а камень под моими ногами ещё и начал осыпаться. До Эла было не менее пяти метров.
— Иди ко мне, — приказал кейсер.
— Не могу.
Я чувствовала, как пальцы самопроизвольно сжимаются вокруг металлического поручня.
— Эл, ты уверен? — голос мужа тоже был полон сомнений.
— Да. Толкни её в спину, — рявкунл тот. — Пока я не передумал.
— Я тебе толкну! — наклонившись, потрогала «паутинку». Как и в первый раз, ничего не почувствовала. — Там ничего нет!
— Я же сказал — не упадёшь, значит, не упадёшь! — зарычал на меня Эл.
— Ладно, успокойся, иду…Эл!!!
Яркий свет… кафель… моя ванная комната. Я дома!
Всё тело до сих пор дрожит от головокружительного полёта, и знакомая обстановка кажется совершенно нереальной. Я бросилась на кухню, схватила со стола телефон. Разряжен! Пока искала зарядник, беспорядочно натыкалась на вещи и мебель, словно забыла, что где стоит и лежит.