В груди тягостно заныло… Накатила, подмяла под себя тоска – мутная, зеленая, как болотная вода под ряской. И тут же низ живота стянуло болью – да так, что пришлось затаить дыхание и замереть, пока не пройдет…
Срочно отвлечься! Срочно! Пока две мои проблемы не решили, что слишком много стресса в этой жизни, и не покинули меня…
Закрыв глаза, я принялась искать, о чем бы еще подумать, кроме как о самом грустном и плохом…
Да вон хоть мама Пола прилетает завтра – вылетела первым же самолетом, как только что сообщила нам Марис. Сама секретарша, постояв напротив кровати с наглухо поджатыми губами, уже убежала готовить банковские и бухгалтерские книги. На время, пока Пол лежит в отключке, управление российским филиалом «Глобал Маркетс ЛТД» переходило в руки его партнера.
Естественно, миссис Стивенсон сможет подписать бумагу, позволяющую мне находиться в его палате. Она же видела меня по скайпу, знает в лицо – даже парой слов успели перекинуться. Хоть и печальный повод, а все же лично познакомимся…
И снова полезли в голову нехорошие мысли.
Еще неизвестно, что маман думает про современную американскую моду жить без штампа в паспорте – если даже мне, двадцатитрехлетней, это в дикость. Вот возьмет и посчитает меня шлюхой мимопроходящей – мало ли кто там у сына в пижаме по дому шастает… Тем более, что печальный опыт общения с алчными тварями, покушающимися на семейное богатство, у нее уже был.
Стоп, погнала я все эти гадости прочь, глядя, как Пола увозят на каталке по коридору – процедура МРТ проводилась на другом этаже.
Встанет. Вот сейчас отдохнет немного, соберется с силами и встанет.
Потому что иначе совсем не честно получается – найти любовь своей жизни и тут же потерять ее. Я так не договаривалась. Ни с кем.
Глава 48
Ночь я провела, скрючившись в кресле для посетителей возле кровати Пола, стараясь поменьше высовываться. Даже в туалет не ходила, чтобы не обратили внимание и не прогнали. Слава Богу, его международная страховка оплачивала пребывание в отдельной палате-люкс – где бы он ни попал в больницу – и соседей по палате у нас не было.
Кресло было жутко неудобным – вероятно на то и рассчитанным, чтобы не вздумали в нем спать.
Хотя какое там спать! Сидела и смотрела на него. Не плакала – не шли слезы, острым комом застыв где-то чуть повыше груди. Иногда брала его за руку, утыкалась в нее лицом и шептала те самые слова, которые не успела сказать, когда он меня слышал и понимал.
– Я тебя люблю. Слышишь? И поеду с тобой. Хоть куда, хоть как. И кольца мне не надо. Просто вернись. Где бы ты ни был… Пожалуйста, вернись…
Иногда мне казалось, что он шевелится, двигает пальцами, пытаясь не то погладить, не то привлечь мое внимание. Подхватываясь, я вскакивала, заглядывала ему в лицо, изучала экран с данными его жизнедеятельности… даже веки приподнимала, неизменно находя там застывший, ничего не видящий зрачок. И понимала, что фантазия в очередной раз сыграла со мной злую шутку, выдавая желаемое за действительность…
Падала в изнеможении на стул, и вновь шептала и целовала его ладонь…
Утро принесло надежду.
– Внутречерепных повреждений нет, кровоизлияний нет, мозг не пострадал… – Выкладывая на стол черно-белые сканы с МРТ, докладывал заступивший на смену врач. – Не совсем понятно, почему он до сих пор не приходит в себя, но это явно не кома. Скорее всего, организм в том редком состоянии, какое случается иногда после болевого шока – отключились рецепторы. Он, если можно так выразиться, потерял связь с внешним миром. Возможно, так требует организм, чтобы восстановиться. У него нечто вроде… спячки.
Я даже слабо улыбнулась – насколько в тему это прозвучало. Мой медведь впал в спячку.
В семь утра вернулась Кира, на пару с тетей Леной. Привезли мне еды, заставили сходить в туалет и хоть как-то умыться. А в восемь тридцать позвонила Марис, сообщив, что миссис Стивенсон уже приземлилась и скоро будет в больнице.
Я вдруг ужасно разволновалась. Ведь и я косвенно виновата в том, что случилось. Я и Кира – две дуры-сестрички. И что мы теперь скажем женщине, у которой чуть ни угробили единственного сына? А может и угробили…
– Солнце, тебе б помыться да поспать маленько… – Кира погладила меня по голове. – А то приедет свекровька, а ты тут как чучело бледное с грязными волосами и вчерашней косметикой. Испугается еще за будущих внуков…
– Ей, по-моему, и без меня есть чему пугаться… – наклонившись, я вновь прижалась к руке Пола щекой.
– Давай, Верусь… Я тут покараулю. Волков тебя отвезет. Хошь к нам, хошь в гостиницу…
И я согласилась. Нет, не потому что прям захотелось мне поспать или помыться – я бы и грязная тут неделю просидела, скрючившись в кресле. Просто вдруг страшно стало под руку будущей свекрови попасться. Как представила себе ее лицо, когда она взгляд на меня с полумертвого сына переведет… и аж задохнулась от ужаса.
В общем, струсила я – решила встретиться с миссис Стивенсон чуть позднее, когда ее введут в курс дела – разъяснят про неповрежденные мозги и про вполне себе невинную «спячку».
Волкова с машиной решила не брать – оставила караулить в палате, вместе с Кирой. На всякий случай – все же фсбшная книжечка у него осталась, народ пугать. Уж как-нибудь убедит медперсонал впустить меня обратно.
Сама вызвала такси, за десять минут добралась до гостиницы…
И слишком поздно поняла, что надо было в свой старый дом ехать, а не в новый – туда, где все пропахло воспоминаниями нашего с Полом простого, человеческого счастья.
Где на двери в ванной комнате все еще висит мужской халат, пропахший его одеколоном, а на тумбочке – лежит книжка, которую он читал только позавчера ночью, пока я засыпала у него на груди…
Где только вчера, собираясь к тете на день рожденья, мы шутливо толкались в гардеробной, пытаясь достать каждый свою коробку с обувью… естественно, дотолкавшись до бесподобно-бесстыдного секса прямо там же – в гардеробной, на полу, посреди разбросанных коробок…
Ничего не изменилось с момента нашего ухода – разве что коробки сложила приходящая уборщица.
Только теперь Пол в больнице, а я здесь. Одна. С его двойней в животе – дай Бог чтоб не осиротевшей.
Не раздеваясь, бледным привидением я прошла в спальню – мимоходом ужаснувшись себе в зеркало – и рухнула на кровать, зарывшись лицом в его подушку. Почти с облегчением, захлебываясь слезами, разрыдалась – выдавливая из груди ком, что всю ночь мешал дышать…
…А через секунду, не понимая, как и когда успела уснуть, уже подскакивала, оглядываясь ошалело и пытаясь сообразить, что звонит и куда бежать.
– Вер, скорее сюда! Она увозит его, увозит! Давай на такси и пулей – мы удерживаем, как можем, но они посольством грозятся! – сестра так орала, что пришлось трубку от уха отодвинуть.
Как ни странно, я мгновенно сориентировалась и бросилась на выход.
Такси рядом с Новотелем ловились мгновенно, и через десять минут я уже выскакивала из машины напротив центральных дверей больницы, забыв расплатиться и не обращая внимания на ругательства и угрозы, несущиеся мне в спину.
Странное, необъяснимое чувство вдруг остановило меня. Будто я бегу не туда. Будто не там уже мой любимый…
А где? Где?
Трясясь от охватившей меня внезапной тревоги, я завертела головой, заоглядывась, вцепившись рукой в дверь больницы…
И вдруг увидела – готовая выехать с заднего двора неприметная машина скорой.
Там, там! – завизжала внутри меня унюхавшая своего самца первобытная волчица… или тигрица… или кто там у меня сидит в подсознании.
Все еще не веря, что так остро смогла почувствовать, я бросилась к этой самой скорой, крича и размахивая руками.
Но не успела. Вырулив в противоположную от меня сторону, помогая себе мигалками, машина влилась в широкий транспортный поток, и через секунду уже пропала из виду, пропускаемая другими машинами.
В растерянности я остановилась посреди подъездного пути. Может ошиблось мое шестое чувство, и Пол все еще лежит в отдельной палате на шестом этаже?
– С дороги уйди, дура! – крикнули мне со стороны двора больницы.
Я обернулась.
С переднего, пассажирского сиденья черного Порше, которому я, по всей видимости, мешала выехать вслед за скорой, смотрела на меня, недоуменно вздернув светлую бровь, она.
Миссис Стивенсон.
Нет, не свекровь. Миссис Пол Стивенсон, которую мне не раз показывали в фейсбуке.
Она же «сука без тормозов», она же «растянутая хирургами алчная тварь, перетрахавшая пол-Сиэтла». Она же Лесли. Бывшая, но все еще вполне законная жена моя любимого.
Глава 49
Громкий, настойчивый гудок вывел меня из ступора.
Я поняла, что смотрю на соперницу добрых полминуты, а она на меня – изучая, сощурив глаза. Внезапно, будто решившись, Лесли открыла дверцу и вышла из машины.
Одета она была в легкий, черный плащ и выглядела, как самая обыкновенная, пусть и очень ухоженная женщина – даже довольно милая. Светлые волосы, мягкая улыбка – ну совсем она не производила впечатление опасной хищницы. Скорее домашней кошечки – вот-вот замурлычет и у очага растянется.
– Здравствуй, – сказала эта милая женщина. По-английски, естественно.
– Здравствуй… – ответила я.
– Ты встречаешься с моим мужем? – спросила она и улыбнулась – просто само благодушие.
Проглотив слюну, я тупо кивнула, не понимая, почему она вцепляется мне в волосы.
– Тогда садись в машину. Подпишешь кое-что, и я тут же улечу. Одна.
– Не буду я ничего подписывать… – я испуганно отступила на шаг назад.
Лесли улыбнулась еще шире.
– Я знала, что ты так ответишь. Тогда пока, приятно было познакомиться.
– Стой! – я схватила ее за рука плаща. – Куда ты его увозишь?
– Как куда? – она делано удивилась. – Домой, конечно! Не в вашей же помойке ему умирать…
Я вдруг почувствовала, что теряю голос, и просипела, инстинктивно поднимая руку к горлу.