— Что-то сегодня я не заметил его в этой ипостаси, — отметил Валентин.
— Потому что ты ему неинтересен. Ты всего лишь его зять, а семья для отца никогда не была на первом месте. Я усвоила это с колыбели, Валентин. Но не хочу такой участи для собственных детей. — В ее голосе прозвучало четкое и ясное предупреждение.
— Я всегда буду с детьми и с тобой, Имоджин.
— Хочешь сказать, что у нашего брака есть будущее?
— Почему бы нет?
— Есть одна причина, — резко ответила она. — Ты ее не видишь или отказываешься признавать ее существование.
— Послушай и пойми меня правильно. Я совершенно не похож на твоего отца. Я никогда тебе не изменял и не собираюсь делать этого в будущем. Знаю, ты считаешь, что видела свидетельство обратного, и тебя это сильно задело. Тогда в Африке я был эгоистом. Работа была для меня на первом месте. Я не осознавал, насколько хрупки наши отношения. Это моя вина. Зря я дал Карле ключи, чтобы она поспала в нашей квартире. Я понятия не имел, что она кого-то приведет. Извини, что тебя заставили поверить, будто я там был. Не знаю, сколько раз мне еще повторить, чтобы ты мне поверила.
Имоджин посмотрела ему в глаза. Выражение ее лица смягчилось.
— Я очень хочу тебе поверить, Валентин. Иначе я не вышла бы за тебя замуж снова. Но она по-прежнему присутствует в твоей жизни и вносит разлад в нашу. Пока она здесь, у нас будут неприятности. Как ты этого не поймешь? Послушай, у отца было много любовниц. Но поскольку он их не любил, то не считал, что был неверным мужем. Более того, он себя в этом убедил. Но для меня верность — это все. Все, понимаешь?
— У тебя есть мое слово, Имоджин. У меня была, есть и будешь только ты. И я искренне желаю, чтобы ты в это поверила. Я люблю тебя и хочу прожить с тобой жизнь. С тобой и нашими детьми.
— Я же говорю, что хочу тебе верить, Валентин… — начала она.
— Тогда поверь, и делу конец, — настаивал он.
— Если бы все было так просто.
— Все зависит от нас.
Валентин наклонился к Имоджин, взял у нее из рук бокал и поставил на стол. Затем, обхватив ее лицо ладонями, нежно поцеловал в губы. Это была констатация того, что он ее мужчина. Оторвавшись от ее губ, он пристально посмотрел ей в глаза, подтверждая данное ранее обещание. Он поднялся с дивана и подал ей руку:
— Давай проведем ночь вместе.
— Я не знаю, Валентин.
— Просто поспим в одной постели. Я хочу, чтобы ты была рядом.
— Хорошо, — согласилась она.
Она взяла его руку и пошла с ним в его спальню.
Пока она принимала душ, Валентин перестелил постель. А когда она вышла из душа, помог ей раздеться.
— Забирайся в кровать, я сейчас, — сказал он и сам пошел в ванную.
Вернувшись, он улегся рядом и обнял ее.
— Спокойной ночи, Имоджин. Все будет хорошо.
Она не ответила, и Валентин подумал, что и не ответит, когда наконец раздалось тихое:
— Спокойной ночи.
Валентин лежал в темноте и улыбался. Он понимал теперь, почему Имоджин так нетерпима к ситуации с Карлой. Имея перед глазами пример отца, она опасается доверять людям. Ему нужно завоевать ее доверие снова. Он почувствовал, как Имоджин постепенно расслабилась в его объятиях. Ее дыхание стало ровным, и вскоре она заснула.
У Валентина сна не было ни в одном глазу. Он лежал и размышлял, будет ли Имоджин когда-нибудь чувствовать себя с ним в безопасности? У нее был печальный опыт взросления. Сможет ли она доверять ему и людям вообще? Он надеялся, что да, потому что в вопросе верности не обманывал себя, как Говард О’Коннор. Но может ли Имоджин мыслить рационально? Разговор с Карлой показал, что нет. Сегодня вечером он не смог поговорить с Имоджин, но как ему разобраться в корне проблемы без ее участия?
Если бы он был уверен, что это Карла ему солгала, тогда он не смог бы ей доверять и ему было бы легче прервать с ней контракт и уволить ее из «Хорват фармасьютикалс». А если Карла говорит правду? Что тогда?
Следующим утром Имоджин проснулась в постели Валентина одна. Она давно так хорошо не высыпалась. Она сладко потянулась и удивленно уставилась на появившегося из ванной Валентина. Муж вошел в спальню в чем мать родила. Она жадно поедала его взглядом. Он был прекрасно сложен — широкоплечий, со скульптурно вылепленным торсом, узкими бедрами, сильными мускулистыми ногами. Аполлон да и только. У Имоджин пересохло во рту, и она судорожно сглотнула.
— Доброе утро, — озорно улыбнулся он, показав тем самым, что увидел ее реакцию на его тело и ему это нравится. — Хорошо спала?
— Отлично. Спасибо.
Она села в кровати, подоткнув под себя простыню.
— Ты меня стесняешься? — подначил он, направляясь к антикварному комоду и выдвигая ящик.
Имоджин невольно зарделась. Они не чужие друг другу, но ее собственная нагота в его присутствии почему-то смущала. Это немудрено в свете их вчерашнего разговора. Она открыла ему то, о чем никогда и ни с кем не говорила. В юности друзья ей завидовали, потому что у ее родителей идеальный брак. А она по иронии судьбы прячется за простыней от собственного мужа, когда тот спокойно ходит перед ней нагишом. Может она расценить это, как его открытость и честность во всем, включая его чувства к ней?
— Который? — прервал ее размышления Валентин, указывая на два галстука.
— Зависит от цвета костюма и рубашки.
— Темно-синий и белая.
— Тогда красный в синюю полоску.
— Благодарю.
Он положил второй галстук обратно в ящик и снова прошел в ванную, откуда вела дверь в его гардеробную. Имоджин чувствовала, как сильно бьется сердце. Вполне обыденная ситуация, а она ощущала себя мышкой в комнате, полной котов. Она вылезла из кровати, завернулась в простыню, и, прихватив одежду, отправилась к себе. Она быстро приняла душ, облачилась в деловой брючный костюм и отправилась на кухню. Валентин потягивал ароматный кофе у барной стойки.
— Я сегодня буду поздно. Мы с новым исполнительным директором объезжаем наши центры в Нью-Йорке, а затем работаем вместе в офисе.
— Спасибо, что предупредила. — Валентин поднялся и отнес пустую чашку в мойку. — Я тебя дождусь.
— В этом нет необходимости. Я не знаю, как поздно вернусь.
— И тем не менее я подожду. Увидимся вечером.
Валентин поцеловал ее в губы и исчез. Имоджин недоуменно смотрела ему вслед. Что это с ним? Ее мысли прервал вошедший на кухню Дион.
— Омлет, миссис Хорват?
— Нет, спасибо. Только кофе.
Дион недовольно цокнул языком, наливая ей кофе со сливками, как она любила. Имоджин одним махом выпила его, даже не почувствовав вкуса, и поспешила из кухни.
Она приехала рано, но новый управляющий ее опередил. Она улыбнулась, протягивая руку Эрику Графтону. Совет директоров сделал прекрасный выбор. Выпускник Гарварда, успешный бизнесмен и прекрасный человек, Эрик к тому же был отличным семьянином, воспитывал с женой двух дочерей. Он удачно сочетал карьеру и семью. И в этом Имоджин ему завидовала.
— Рада видеть вас, Эрик.
Его рукопожатие было крепким и теплым. Он и сам производил такое впечатление.
Пока они обсуждали планы на предстоящие недели, Имоджин неизменно возвращалась мыслями к Валентину и прошлой ночи. Ей было так комфортно спать в его объятиях, и у нее зародилась надежда, что они на правильном пути.
Следующие две недели промелькнули в поездках по стране. Они с Эриком посещали образовательные центры, и Имоджин представляла нового руководителя держателям франшизы. Она ужасно скучала по Валентину, утешаясь тем, что скоро вернется к преподаванию с нормальным расписанием.
Испытательный срок приближался к концу. От мысли, что придется расстаться с Валентином, ей становилось тошно. Но она так понимала, что он по-прежнему работает с Карлой. Конечно, ему необходимо разработать стратегию ее ухода из компании, а это дело не одного дня. Да, Карла ей не нравится и она ей не доверяет, но выставить ее просто так на улицу не удастся. Имоджин это прекрасно понимала. Интересно, предпринял ли Валентин какие-то шаги или все продолжается по-прежнему? Она знала, что им необходимо это обсудить. Но с ее сумасшедшей занятостью это было невозможно. Ситуация походила на ту, что случилась в тот роковой вечер, когда она привезла ужин в офис Валентина.
Имоджин невольно содрогнулась от воспоминаний.
— Все хорошо? — встревоженно спросил сидящий рядом Эрик. Они ехали из аэропорта в офис.
— Да, все в порядке, — ответила она как можно спокойнее.
Ей было тяжко вспоминать ту ночь и ее ультиматум Валентину. А ведь ей в ближайшие недели предстоит принять решение. Остаться с Валентином — значит поставить себя в такое же положение, в котором находится ее мать. Она уверена, что Карла Роджерс не отступится от Валентина ни за какие деньги. Или уйти? У Имоджин засосало под ложечкой. Если быть до конца честной с собой, то у нее нет выбора.
Глава 13
Как же он по ней скучает.
Валентин видел, какой усталой и измотанной возвращалась она домой каждый вечер. Такая преданность своему делу внушала уважение, но вместе с тем это напомнило ему, с чем приходилось мириться Имоджин в их первом браке. Ему это не понравилось, и Валентин поклялся себе, что не будет впредь допоздна работать и приучит сотрудников соблюдать рабочие часы. Их редкие встречи плохо сказывались и на личных отношениях, углубляя пропасть между ними. Они не имели возможности откровенно поговорить. Вместо сближения они все больше отдалялись друг от друга, превратившись чуть ли не в соседей. Все это вызывало у Валентина противоречивые эмоции. Он, обычно спокойный и сдержанный на работе, стал покрикивать на сотрудников, а дома все больше молчал или вымещал плохое настроение на Дионе. Например, невинный вопрос слуги, будет ли миссис Хорват сегодня ужинать, вызвал у Валентина бурю негодования.
Он подошел к окну с видом на парк и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Такое непредсказуемое поведение противоречило его натуре. А хуже всего то, что он знал, чем оно продиктовано. Он боялся, что его брак умрет, не получив шанса продлиться. Надо что-то делать. Но что? Как мужчине ухаживать за женщиной, если они практически не видятся?