что они были вместе на кухне, Имоджин кожей чувствовала, как между ними углубляется пропасть. Им необходимо объясниться. Она должна признать свою вину за их первое расставание, не говоря уже о тех трудностях, которые им пришлось преодолевать сейчас.
— Что, если нам перекусить в кабинете? — предложила Имоджин.
— Хорошая мысль, — согласился Валентин, взяв поднос с едой.
Они уселись на диване бок о бок и жевали бутерброды в неловком молчании.
— Значит, они…
— Имоджин, я…
Они начали одновременно и смущенно засмеялись.
— Ты первая, — сказал Валентин.
— Я хотела спросить про Алису. Операция завтра?
— Сначала ей сделают ангиографию, чтобы подтвердить диагноз. Затем операцию.
— Она сильная, выдержит, — убежденно сказала Имоджин.
— Все зависит от того, насколько изношена сердечная мышца. Бабушка действительно сильная женщина, — согласился Валентин. — Мне нужно позвонить братьям и ввести их в курс дела, прежде чем мы серьезно поговорим о нас.
Имоджин согласно кивнула.
Валентин позвонил сначала двоюродному брату Илье, а затем Гейлану. Братья обещали связаться с родственниками на Западном побережье и сообщить тем про Алису.
Валентин положил телефон на кофейный столик и откинулся на диванные подушки.
— Все прошло гораздо лучше, чем я предполагал.
— Хорошо, что вы такая сплоченная семья, — заметила Имоджин.
— У тебя, наверное, было не так, да? — спросил Валентин, направляя разговор в нужное русло.
— Нет, не так. Должна тебе признаться, что у меня только сегодня открылись глаза на все, включая наши отношения.
— А вот отсюда поподробнее, пожалуйста.
Имоджин поудобнее устроилась на диване и повернулась к нему лицом.
— Ты видел мою семью. Мы словно три спутника, которые вращаются по собственным орбитам. Порой встречаемся в одной комнате. Но такая жизнь не для меня. Если бы я была на них похожа, я бы привыкла, но…
— Ты совсем другая, — перебил Валентин. — У тебя щедрое сердце. А я был слеп и не замечал этого. Имоджин, поверь, у меня ничего не было с Карлой. Ни тогда в Африке, ни теперь. Честно говоря, после тебя мне был никто не нужен. И иногда это доставляло дискомфорт, — пытался пошутить он.
Имоджин знала, что он говорит правду. Да ее отец и мизинца его не стоит. Почему она так упорно этого не замечала? И вообще, зачем пыталась их сравнивать?
— Я тоже тебя не могла забыть, — тихо призналась она. — Не могла себе представить, что кто-то другой будет меня касаться, хотя надеялась, что смогу это когда-нибудь пережить. Потому и обратилась в брачное агентство. Я надеялась, что совместимость с партнером по всем другим параметрам выльется и в сексуальную совместимость.
— Так и вышло, — ухмыльнулся он.
— Да, — подтвердила она. — Теперь я знаю, что ты никогда мне не изменял. Прости, что подвергала сомнению твою честь и достоинство. Прости, что считала, будто ты можешь нарушить клятву верности. Легко обвинить во всем моих родителей, но это я сама виновата. Вместо того чтобы посмотреть правде в глаза, я во всем искала подвох. А Карла только этого и ждала.
— Но мне следовало прислушаться к тебе тогда. Вернее, как следует тебя выслушать, понять, что ты чувствуешь, — возразил Валентин.
— Что я позволяла себе чувствовать, — поправила его Имоджин.
— Мне следовало держать эмоции под контролем, а я позволила ей взять надо мной верх. Ты знаешь, что был единственным мужчиной, который порвал с ней первым? Потому она так безумно тебя хотела.
— У нас была короткая связь, и я перегорел навсегда. Я только сейчас понял, что она считала наш разрыв временным, терпеливо надеясь на возобновление отношений.
Имоджин понимающе кивнула.
— Я своим глазам не поверила, увидев ее в ресторане после всего, что ты мне рассказал. Я прошу прощения за свою реакцию на ее заявление о беременности. Просто я… — Имоджин замолчала, стараясь собраться. — Я почувствовала себя преданной. Я так хотела от тебя детей, наших детей, а тут соперница заявляет, что носит твоего ребенка. И я не выдержала. Но я никогда не встала бы между отцом и его ребенком, как делали любовницы моего отца. Я бы оставила тебя, чтобы ты создал с ней семью.
Имоджин не выдержала и разрыдалась. Хотя никогда не прибегала к слезам в качестве оружия для поворота ситуации в свою пользу. Ей нужно быть сильной ради себя и ради Валентина. Ее недоверие к нему — серьезный недостаток. Его необходимо преодолеть. В противном случае их будущее под вопросом.
— Именно это делает тебя такой особенной, Джини, — сказал Валентин, привлекая ее к себе. — Именно поэтому я так тебя люблю. Ты для меня все. Ты знаешь об этом? С нашей первой встречи ты поселилась в моем сердце. Признаю, что был не лучшим мужем. Да и сейчас не на высоте. Я ставил работу превыше личной жизни, а должно быть наоборот. Сейчас я уверен, что мы сможем построить семью, о которой оба мечтали.
Он глубоко вдохнул и продолжил:
— Да, я сначала рассердился, увидев, кого мне выбрала в жены Алиса. Но прежде всего, на себя, потому что ей удалось преуспеть там, где я потерпел поражение. Я ведь не боролся за тебя, не пытался встретиться с тобой, хотя был уверен, что ты в Нью-Йорке. Всему виной проклятая гордость и комплекс всемогущего Бога, которыми я страдал раньше. Если ты не захочешь со мной остаться, я пойму, Имоджин, и отпущу тебя скрепя сердце. Но теперь я знаю, что такое любовь. Любить — значит ставить интересы любимой превыше всего. Раньше я не думал, что ты почувствуешь, если у нас и во второй раз ничего не выйдет.
— Валентин, я добровольно согласилась на вторую попытку. Это было нашим совместным решением в тот день. Да, сначала инстинкт подсказал мне бежать от тебя куда глаза глядят, но я не смогла перебороть своего физического влечения к тебе. Так всегда было между нами. И порой в ущерб отношениям.
Валентин зарылся лицом в ее волосы, вдыхая такой знакомый и родной аромат, который успокаивал и возбуждал одновременно. Подобное противоречие и составляло основу их союза. Смогут ли они найти золотую середину в отношениях и создать прочный союз?
— Если ты решишь остаться со мной, Имоджин, знай, что это навсегда. Я никуда больше не отпущу тебя. Если ты сможешь довериться мне и любить меня, я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела о своем решении. Но если ты не сможешь простить мне прошлых ошибок, особенно в отношении Карлы, я пойму. Я, в сущности, никогда не понимал, что значит любовь, пока не потерял тебя. Я не хочу терять тебя снова.
Имоджин слегка отодвинулась и посмотрела в его синие глаза, горящие беспокойством. У нее защемило сердце от любви, которую она носила в себе все эти годы, но не смогла выразить.
— Уйти от тебя было ужасной ошибкой, — призналась она. — Теперь я это знаю, но не верить тебе было гораздо худшим злом. Я так раскаиваюсь, что не доверяла тебе. Карла открыла мне глаза сегодня. Она сказала, что специально хотела нас разлучить. Потому что не могла тебя заполучить, и мне решила не позволить. Сама призналась, что ты ее не касался с тех пор, как встретил меня. И я подумала вдруг, почему я ей верю, когда она лгала на каждом шагу, а тебе нет? Недоверие — это мой недостаток, а не твой. Ты можешь простить меня за мое недоверие? Можешь простить, что я пыталась перенести неудачный опыт своей семьи на взаимоотношения с тобой? Я хочу отучиться от этого, хочу быть с тобой. Я люблю тебя, Валентин Хорват, всем сердцем, но достаточно ли этой любви?
— Достаточно ли? — удивленно переспросил он. — Ты любишь меня, и это все, что мне нужно.
Он взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал. Это был не страстный поцелуй, он дарил надежду и обещал счастье. В душе Имоджин зародилось убеждение, что на этот раз все будет хорошо.
Она спросила, осторожно выбирая слова:
— Ты считаешь, что нам стоит попробовать еще раз? И что у нас все получится?
Не отрывая от нее взгляда, Валентин взял ее ладони в свои руки и по очереди поцеловал.
— Да, — твердо сказал он.
Имоджин поднялась и дивана и повела его в спальню. В их спальню. В полумраке комнаты она принялась не спеша раздевать его. Она испытывала особенное удовольствие, касаясь его руками, губами, языком. Сняв с него всю одежду, она легонько подтолкнула его к кровати. Затем быстро разделась сама и легла рядом.
— Я люблю тебя, Валентин, — повторила она. — И не хочу тебя снова потерять.
— И не потеряешь, — пробормотал он, целуя ее в шею. — Потому что я тоже тебя люблю и никуда не отпущу.
Она улыбнулась в темноте и прижалась губами к его рту, вложив в поцелуй всю страсть и любовь.
Затем они долго и нежно любили друг друга, пока не заснули, крепко обнявшись. Их сердца бились в унисон.
Раннее серое утро сочилось сквозь шторы, когда Валентин проснулся от звонка мобильника. Откатившись от Имоджин, он вскочил с кровати и схватил с пола брюки, в кармане которых раздавалась телефонная трель.
— Алло, — выдохнул он с бьющимся сердцем. Хорошая или плохая новость?
— Доктор Хорват, прошу прощения за ранний звонок. Хочу сообщить вам, что операция вашей бабушке назначена на после полудня.
— Отлично.
— Да, но возникло небольшое осложнение.
— Осложнение?
— Она отказывается подписывать согласие на операцию до встречи с вами и вашей женой.
— Почему?
— Она не потрудилась нам объяснить, сэр.
Валентин уловил нотки раздражения в голосе медсестры.
— Прошу прощения. Она всегда отличалась упрямством.
— Упряма она или нет, но операция ей необходима сегодня. Вы можете подъехать, чтобы мы провели операцию в назначенное время? Думаю, мне не стоит убеждать вас в ее необходимости?
— Мы скоро будем, — ответил Валентин и отключился.
— Извини, — повернулся он к Имоджин. — Нам нужно срочно в больницу. Алиса требует свидания с нами.
— Конечно, — ответила Имоджин, вылезая из кровати и натягивая халат. — Я сварю кофе, пока ты в душе. Хочешь что-нибудь съесть?
— Может быть, тост.