— Более чем.
— Ты понимаешь, что теперь твоя задача — получить младенца именно от этой женщины? — И Ярад пристально посмотрел на него.
— По-моему, есть что-то, чего я не знаю, — этот проницательный взгляд выдавал учителя с головой. Он приехал за ответами, и старший это знал.
— Ты прав. Есть важное условие, о котором мало кто знает, пока не столкнётся. Настолько редки стали случаи, когда дух выбирает женщину..
— Говори уже, не томи.
— Ребёнок должен родиться от женщины исключительно в её добровольном согласии, без каких бы то ни было магических влияний на её сердце, разум и тело. Понимаешь?
— Что? — Он словно врос ногами в плиты пола. Точно не ослышался сейчас?
— Никакой магии, Алан. Вообще, никакой. Ты должен снять с неё все привязки и воздействия, которые я сейчас вижу. Она понравилась тебе — это я тоже вижу. Но её разум и помыслы должны быть чисты в момент принятия решения забеременеть от тебя, чтобы дух смог получить свою жертву.
— Ты точно знаешь, о чём говоришь?
Всё, что он слышал от учителя, казалось нелепым. Не иначе сама судьба поставила его на развилке. Насмешливо и беспристрастно.
— Можешь заглянуть в скрижали, если не веришь. Они там же, где и всегда. В хранилище обители. В идеале, дитя должно быть зачатым у любящей тигра женщины. Тогда вероятность правильного проведения обряда с ребёнком повысится. Инициация посвящения — также.
— Чёрт!
— Что не так?
— Да она меня знать не хочет, — громко рассмеялся он, уже понимая, что первоначальный план рушится до основания.
— Стоило ожидать, — усмехнулся Ярад. — Зная твой испорченный городом, несносный характер, вижу, что задачу ты себе создал интересную. Но ты должен понимать, что и времени у тебя не так много. С момента трансформации до полной луны.
— Иначе что? — Он чувствовал, что ответ ему не понравится.
— Иначе голодный тигр разорвёт её энергетически. Как жертву, что пошла против воли великого духа.
Они стояли молча, взирая на изображение огромного белоснежного пентакля посреди зала в обрамлении горящих свечей.
— Никакой магии, Алан. По отношению к ней.
— Понял я уже, — неожиданно для себя рявкнул он, вызвав ироничную улыбку учителя.
— И остерегайся охотников. У них на такое нюх не хуже, чем у тигра. Ребёнок должен родиться и быть в Ордене в своё время.
— Разберусь как-нибудь, — поморщился он, осознавая, что должен выбираться в мегаполис, и побыстрее.
— Тебе помощь нужна? — Старший на миг задумался. — Чувствую, могут быть проблемы серьёзнее. Может, Валая с собой заберёшь?
— Нет. Сам справлюсь, — сказал, как отрезал, и твёрдым шагом направился на выход, не оборачиваясь.
— Ещё увидимся, колдун! — попрощался с ним Ярад. — Удачи!
Он лишь поднял руку вверх, прощаясь и негласно соглашаясь. Он не виде довольную улыбку своего учителя, но торопился в аэропорт, испытывая непреодолимое желание вернуться домой, и побыстрее. И делал всё возможное, чтобы обратный рейс самолёта задержали на вылет.
Глава 6. Буквы
Первое, что произошло утром, — это мой резкий выпрыг из кровати, когда я поняла, что проспала работу. Одеяло улетело на пол вместе со мной, а панический взгляд на часы убедил, что будильник только-только собирается меня порадовать своей ежеутренней истерикой.
Лёгкий привкус посталкогольного кризиса во рту заставил меня срочно лететь в ванную комнату и чистить зубы. И уже там, с щёткой в зубах, я вытаращила глаза, глядя на себя в зеркало. Ночь прошла спокойно, и я, наконец, выспалась. Ничего себе! Кольцо и ловец снов-то работают!
Почти приплясывая от радости, начала собираться на работу. Молоко оказалось свежим, хлопья хрустящими, а лучи солнца, проникающие в мою кухню, особенно ласковыми и тёплыми. А жизнь-то налаживается!
Буду верить, что самое страшное позади. Миронов наверняка за ночь всё обдумал и смирился. Хотелось надеяться, что и колдовской геморрой тоже всё осознал и отстал от меня.
Я выскользнула из автобуса. До работы остался квартал. Я шла по тротуару, планируя свой рабочий день, как услышала заливистую трель сотового телефона. Интересно, кому я понадобилась в такую рань. Незнакомый номер ситуацию не прояснил, поэтому, недолго думая, нажала кнопку ответа.
— Слушаю, — произнесла я, услышав знакомое сопение. Н-да. Никогда не думала, что сопение может быть таким индивидуальным. — Никита Васильевич.
— Я польщён. Меня узнали, — весело, но как-то слишком пьяно произнёс Миронов. — Решил, что ночи тебе хватило, чтобы обдумать моё предложение.
— Не хватило, — буркнула я.
— Это неважно. Ты поможешь мне?
— Никита Васильевич!
— Да или нет? Давай, быстренько вспоминай нашу встречу вчера и отвечай.
— Нет.
— Ну смотри, — отрывисто бросил индюк, — кикимора…
Хорошо, ещё раз разъясню. Особо одарённым, пьяным и хамоватым випам.
— Я вам вчера ответила, что не пой… — и в трубке раздались короткие гудки сброса, не давшие мне договорить ещё вчера озвученную ему фразу.
Привет, кикимора! Я смотрела на своё отражение в потухшем экране смартфона. Но губки у тебя всё равно красивые. Иди уже на работу. Как-нибудь переживём это досадное недоразумение. Улыбнулась себе, отчётливо понимая, что осадок остался. В виде угроз вчера в мой адрес. Хочется думать, что говорил он гадости, скорее, от безысходной злости. Вон, следователям, прокурорам и судьям тоже иногда угрожают. И ничего. Выполняют свою работу.
Я расправила плечи и быстро добежала до банка, чтобы десятью минутами позже расположиться в кресле с чашечкой кофе, погрузившись в новые документы. Но на то наш банк и двор проходной, чтобы меня прервали на самом интересном и ответственном месте. В кабинет вошла Усачёва. Злая Усачёва определялась по змеиной улыбке, которая не просто украшала её лицо, но делала его незабываемым для многих клиентов. Не дай Бог им было попасть в такой день к ней на консультацию. Они сразу чувствовали себя ей обязанными, чем Светка регулярно и пользовалась. Под настроение. Так, она уже дважды починила за сущие копейки свою машину и имела в наличии неограниченную систему скидок в одном парфюмерном магазине.
— Привет, Юлёк!
— Привет. Что случилось?
Подруга уселась на край моего стола, подвинув попой несколько папок ближе к моему компьютеру и сказала:
— Вадим!
— Что Вадим?
К слову, Вадим был её нынешним любовником. Четверговым. Она ездила к нему по четвергам по негласной договорённости. Её это, будто, устраивало.
— Козёл он лохматый, Вадим, — мрачно пробубнила коллега, нахмурив брови. — Метросексуал недоделанный! Ну ничего. Патлов теперь у него поубавится.
— В смысле?
Я смотрела на Усачёву и понимала, что моя гордая рыжая подруга что-то опять натворила.
— Вчера выхожу я из ванной, — она выдохнула обиженно, — и слышу, как он в коридоре выгоняет из дома какую-то бабу.
— Что значит выгоняет бабу?
— То и значит! Говорит ей полушёпотом: «И-и-ирочка, — и она характерно визгливо протянула имя, — я сегодня не один, приходи завтра. И муж твой на работе будет»…
— Соседка, наверно, пришла?
— Конечно, соседка. Видела её, лахудру…
— Может, за солью приходила? — и чего меня прёт быть адвокатом какого-то там Вадика?
— Да-а, за солью… Я из-за угла выглянула в коридор, а он её за жопу жамкает и в шею целует. Представляешь?
— Н-да, — я не знала, чем помочь Усачёвой, чтобы поддержать её. Понятно, почему настроение испорчено. — Расстроилась?
Пусть я буду капитан Очевидность, но вопрос не помешает.
— Не-а, — вдруг огорошила меня коллега и коварно улыбнулась.
— Что?
— А то! Вернулась я в ванную. Достала его маску от выпадения волос и выгребла в канализацию.
— Зачем?
— А затем, чтобы туда средство для депиляции залить своё. Новое. Купила удачно для себя этим вечером. — И, декламируя аннотацию, зачитала. — «Чистая и гладкая кожа за три минуты».
Я чувствовала, как подкатывают к горлу толчки, готовые разорваться приступом истерического смеха.
— А потом?
— Потом? Потом я взяла своё в последний раз и по-английски исчезла. Из его жизни навсегда. Пусть идёт к своей соседке!
Я не выдержала и рассмеялась, с восхищением глядя на подругу.
— Звонил?
— Да. Представляешь? Десять пропущенных. Но я с плешивыми как-то не очень. Понимаешь, да? — И она посмотрела на меня, словно ища поддержки.
— Понимаю, — я ещё смеялась. — Конфеты хочешь?
— Шоколадные?
— Да. Специально принесла для тебя, — соврала я, протягивая ей коробку.
Умасленная и раздобревшая Усачёва покинула мой кабинет, а я снова углубилась в работу. Жёстко она с ним. Вот бы коню ламборджинскому такое устроить, пришла шальная мысль, заставив вспомнить Кассия. Стоит ли говорить, что эта мысль была спешным образом задвинута очередным ворохом бумажек?
Ближе к обеду трель внутреннего телефона подсказала, что вызывает начальник. Надеюсь, не на ковёр. Заглянула в кабинет и увидела шефа, нервно выбивающего дробь по столу пальцами. Интересно.
— Да, Геннадий Петрович? Вызывали?
— Заходите, Юлия Андреевна, — интонация шефа не сулила ничего хорошего.
— Что-то случилось? — я с любопытством взирала на раздражённого начальника.
— Случилось. Я нашёл несколько ошибок в твоих бумажках. И очень сильно зол. Чувствую, будешь и дальше такой невнимательной, скоро потеряешь работу.
— Вы уверены? — Моё хорошее настроение резко испортилось.
— Вполне. Подумайте над своим поведением, Юленька, — чеканил каждое слово шеф. — О ваших ответах руководству, клиентам. Должность серьёзная. Сами понимаете, — он сделал паузу и приказал. — Идите к себе. Надеюсь, вы всё поняли.
Я пулей вылетела из кабинета и только в коридоре осознала, что, указав мне на ошибки, он и слова не сказал, какие они. Каждая фраза нашего диалога приобретала другую окраску. Неужели… Мне не хотелось в это до конца верить, но… Без вариантов.