Зал суда из-за количества обвиняемых, их родственников и зрителей понадобился большой. Старое одноэтажное здание возле магической тюрьмы не годилось. Одиннадцать магистров в браслетах-блокираторах волоком тащили во дворец через весь город, а зрители рассаживались на вновь построенных после Высоких смотрин трибунах. Тот случай, когда обстоятельства сами сложились наилучшим образом. Не знаю, смогла бы я посадить неповоротливую куклу в повозку и со всеми церемониями доставить к тюрьме. Цитируя персонажа «Брильянтовой руки» — нет, уж лучше вы к нам.
Эйнор громко стучал пятками по полу, я одной рукой опиралась на его локоть, а второй придерживала живот. Длинное платье маскировало, что мы идем в ногу, и кукла повторяет мои движения. Маленькая хитрость, придуманная драконом, пока я училась водить деревянного короля.
— Его Величество Эйнор Завоеватель, — громко объявил распорядитель, и шум из главного зала вырвался в коридор. Стражники вытянули спины, забряцав оружием, слуги схватились за ручки широкой двустворчатой двери. Я старалась не запнуться по дороге и приказывала себе не вертеть головой. Кукла подозрительно точно отзеркалит движение.
— Ее Величество Аллатаира, — продолжал свой зычный конферанс распорядитель.
Придворные, шурша одеждой, кланялись и приседали. Я каким-то чудом разглядела в промежутке между трибунами клетку для заключенных. Магистров одели в одинаковые серые балахоны, лиц я не разглядела, пересчитать не смогла. Все живы? Или кто-то предпочел смерть публичному позору? Давен здесь?
Распорядитель объявлял состав суда. Председательствовал Линней. Я не оговорилась — председательствовал. Судить имел право только король. Обвинителем выступал Рэм, глава тайной службы, а защищал интересы обвиняемых магистр Шиенн. Я чуть дара речи не лишилась, когда узнала его по-старчески сухую фигуру. Я что-то упустила, читая «судебный порядок»? Почему здесь смотритель Грани миров? Его дочь все еще в гостевых покоях. Мы отложили проблему с ее новой жизнью до конца суда. Гораздо интереснее — что делать с моей. Я дважды самозванка. Во-первых, я не Аллатаира. А, во-вторых, не жена дракона. Я официально вышла замуж за деревянного короля.
«Не волнуйтесь, варианты есть, — сказал Рэм в наш последний разговор. — Но пока мы не можем определиться с окончательным решением. Возможно, вам придется пережить развод и заключить новый брак. А чуть позже Его Величество признает вашего ребенка».
И я останусь в истории, как королева-шлюха. Вышла замуж за одного, а спала с другим. И даже неготарианское стекло, стирающее память, не сможет исправить ситуацию. Не прогонять же всех жителей Элезии через артефакт.
«Мы знаем правду, — настаивал Тень. — Этого достаточно».
Мне, увы, нет. Но я верила Рэму и надеялась, что они с драконом придумают, как выкрутиться и сохранить мою репутацию.
Деревянный король сел на трон, и я рядом с ним. Заседание суда объявили открытым.
Глава 25. Суд
Я вздрогнула, когда пугало в черном камзоле заговорило голосом Эйнора. Муж добрался до укрытия и сплел заклинание свободной речи, так напугавшее меня в нашу первую встречу.
— Магистр Линней, — самоуверенные королевские нотки резко контрастировали с отсутствующим выражением на лице куклы. Но я надеялась, что трон стоит достаточно далеко от трибун, и зрителям не хватит остроты зрения, чтобы разглядеть такие нюансы.
— Да, Ваше Величество, — отозвался муж Аманты.
По случаю суда над магистрами Ордена Видящих его глава облачился не в рабочую мантию, а в зеленый камзол. Подчеркивал, что его принадлежность к Ордену не имеет никакого значения и уж точно не помешает вершить правосудие.
— Заседание будет долгим, — сказал король, — поэтому я прошу вас обойтись без вступлений и витиеватых фраз. Сразу к делу. Кого мы судим и за что?
Линней ничего не имел против. Они с Амантой до сих пор чувствовали себя неуютно. Побочный эффект от заклинания чистки памяти. Слишком много деталей пришлось уничтожить, на их месте зияли провалы. Главная свитница страдала молча, а Линней, как мне рассказывали, периодически спрашивал у знакомых магистров, что случилось, но никто не мог ему ответить. Поэтому сейчас он старательно изображал преданность короне и радовался, что не сидит в одной клетке с арестованным Пирроном.
— Я прошу главу тайной службы предъявить обвинения.
Линней оглянулся на Рэма, и лысый соглядатай вышел вперед. Родственники магистров смотрели на него с ненавистью. Если бы не маги, следящие за порядком, то в Рэма полетели бы атакующие заклинания и ножи. В Элезии никогда раньше не сажали и, тем более, не казнили за финансовые махинации. Закон позволял, да, но по степени общественного одобрения и понимания эти статьи стояли рядом с наказанием за операции с валютой и мужеложство в бывшем Советском союзе. Проще говоря, их считали неадекватно жестокими. Всего лишь воровство — и целая казнь.
— Магистр Пиррон, главный лекарь, его сын, магистр Давен, магистр Антуан, — монотонно и несколько занудно перечислял Рэм имена арестованных, пока не дошел до главного, — обвиняются в измене. Во время войны они поддерживали самозванца, объявившего себя Эйнором Завоевателем, сыном Траггара Безумного. Маг по имени Кастор вероломно использовал силу настоящего дракона, присвоил его победы и в итоге узурпировал власть в Элезии. Одиннадцать предателей несколько лет помогали удерживать в плену нашего истинного короля.
Новость молнией сверкнула под сводами главного зала дворца. Я считала мгновения тишины до того, как грянет гром. Наслаждалась ужасом и непониманием на лицах зрителей. Всех, начиная от Пиррона с Давеном и заканчивая председателем суда. Жаль, дракон из своего укрытия не видел этой картины кисти безумного художника, что разворачивалась передо мной. О, несколько секунд всеобщего шока стоили долгих месяцев жизни в страхе, что правду откроют. Потому что в итоге король и королева Элезии сыграли по своим правилам.
Да, мы признались Рэму. Буквально за несколько дней до того, как Тень начал очищать кровь Эйнора. Главе тайной службы предъявили куклу и рядом с ней настоящего дракона, трансформировавшегося в гигантского ящера прямо на площадке одной из башен дворца. А потом была правда. Вся-вся-вся, без остатка. Рэм переживал ее очень долго. Почти не задавал вопросов. Сам рассказывал, почему распустили тайную службу, как Эйнору удалось пережить столько покушений на свою жизнь, откуда у короля «сонная болезнь» и десятки других необъяснимых причуд.
— Кукла, — выдыхал Рэм и тер пальцами лоб. — Это была кукла. Всегда.
Он и предложил нам связать в узел четыре совершенно разных обстоятельства: воровство из казны, пятнадцать покушений, тайну младенца-дракона и необходимость рассекретить Тень.
— Мы не будем делить заключенных по преступлениям, которые они совершили, — рассказывал Рэм, — за каждое полагается казнь.
— Но магистры не виновны в появлении Кастора вместо настоящего дракона, — возразила я. — Они будут все отрицать.
— Будут. Обвиняемые всегда кричат в суде «я невиновен», им давно никто не верит. Ваше Величество, я понимаю ваши терзания по поводу ложных обвинений, но это единственный способ казнить тех, кто посвящен в тайну младенца и не причастен больше ни к чему. Иначе их придется выпустить из тюрьмы.
Последнего я не могла допустить. Уж лучше казнить по другому поводу, чем оставить на свободе тех, кто был не против выкачать кровь из новорожденного младенца, чтобы убить его отца. А потом и до матери добраться. Рэм собрал особую группу дознавателей, которым уже тоже зачистили память. Они и вытащили из друзей Пиррона все детали заговора. Таких, как Линней и Аманта, больше не было. Остальные рвались к власти и плевать хотели на жизни членов моей семьи. Помню, как меня затрясло от ярости, и я прошипела:
— Обвиняйте. Они заслужили.
— Это ложь! — крикнула женщина со зрительской трибуны, и грянул гром. Его раскаты прозвучали гулом сотен голосов, неодобрительным топотом и ударами кулаков по деревянному ограждению трибун. Подстрекаемая родственниками магистров толпа с удовольствием снимала нервное напряжение невообразимым шумом. Люди срывали голоса, требуя справедливости.
— Мы невиновны, — кричали магистры из клетки. — Это ложь! Никакого фальшивого короля никогда не было.
— Тихо! — рявкнул Линней и дал сигнал магам. Они набросили на трибуны купол тишины, выключая звук. Словно на телевизоре нажали кнопку Mute. Истерика мгновенно потеряла смысл. Купол пропускал звук внутрь, но не выпускал из себя. Для нас крикуны беззвучно разевали рты, а для них сквозь невообразимый гвалт на трибунах звучал голос председателя. Он считал:
— Раз. По счету «три» я прикажу очистить зал суда. Два.
Толпа успокаивалась. Жажда узнать, чем кончится заседание, погасила гневный порыв. Теперь уже зачинщики махали руками и призывали зрителей к порядку. Вместо слова «три» Линней щелкнул пальцами, и купол убрали.
— Ваши обвинения — ложь, — холодно сказал Эйнор в наступившей тишине. Кукла играла отведенную ей роль. — Вы заодно с Орденом и только что придумали нелепую сказку о самозванце, чтобы отвлечь всех от истинного преступления. Хищений из казны.
— У меня есть доказательства, — с грациозно-ехидным наклоном головы ответил Рэм. — Я вызываю в суд королевского библиотекаря.
Зрители не понимали, как реагировать, а у самозваного короля его сплетенное из веток сердце должно было уйти в деревянные пятки. У меня руки чесались отыграть сильный испуг, но умерший Кастор держал бы лицо до последнего. Все, что я сделала — заставила его наклониться вперед и уставиться на трибуну для свидетелей.
Тень в балахоне и маске вышел из бокового коридора. Не знаю, сколько придворных хоть раз заходили в библиотеку и знали, как он выглядит. Его молча провожали взглядами, и только у трибуны впервые зазвучал тревожный шепот.
— Назовите себя, — попросил Рэм.
— Эйнор Завоеватель, — громко сказал Тень настоящим голосом. — Сын Траггара Безумного, король-дракон и правитель Элезии.