30 апреля. Воскресенье.
Дни идут, похожие один на другой, не внося никакого разнообразия или каких-либо изменений в мою жизнь. Все так печально и ужасно. Но какое отчаяние охватило меня в церкви. Даже там сердце мое не нашло мира и утешения, оно было полно воспоминаний об огромных несчастьях и страшных переменах, предвещающих только беды и горести. Фамилию нашу даже в храме уже более не поминают за ектеньей. Ко всему прочему, чувствую, что нездорова, наверное, простудилась.
1 мая. Понедельник.
Чувствую себя отвратительно, совсем не спала, ломит все тело, по всей видимости, повышенная температура. Это, наверное, из-за того, что несколько часов пришлось провести полураздетой. Ксения завтракала у меня с Зиной и Долгоруким, поскольку из дому я не выходила. Писала любимой м[аленькой] Ольге. Письмо отправлю с к[нязем] Паулем Ливеном, который был у нас к завтраку 24-го вместе со своей молодой женой Мирандой Орл[овой]-Дав[ыдовой]. Он очень славный и симпатичный человек, ему всего 29 лет, но он уже весь седой. Мы долго беседовали с ним, и он мне очень понравился.
2 мая. Понедельник. [Вторник.]
Уже год, как я покинула Петербург и перебралась в Киев. Кто мог тогда подумать, что все обернется таким образом! А теперь вот ходят слухи, что Аничков заняли под министерские службы и все помещения на 2-м этаже ими используются. Эта мысль не дает мне покоя и выводит из себя. Стало быть, мне его [Аничков] уже, по-видимому, не вернут, а ведь там остались самые мои драгоценные воспоминания и вещи! Чувствую себя прескверно, оставалась весь день дома из-за простуды, насморка и кашля, отчего и пребывала в таком чрезвычайно угрюмом настроении, какого никогда раньше за собой не замечала. К завтраку была Ксения. Какой же это жестокий удар для меня – остаться без вестей от моих дорогих – всех тех, чьи письма до сих пор служили мне единственным утешением в разлуке и ободряли в моем однообразном и замкнутом существовании! И все же хвала Господу за то, что я имею возможность жить здесь вместе с моими любимыми Ксенией и Ольгой, в окружении моих дорогих внуков.
3 мая. Среда.
Из-за насморка и кашля оказалась затворницей в своей комнате, читала, размышляла – это единственная возможность passe[r] temps (скоротать время – франц.). Был папа Феликса, сперва один, позднее, к чаю, подъехала Зинаида. Хоть какое-то развлечение. Вечером играли в домино с Ольгой, ее мужем и Никитой.
4 мая. Четверг.
Все почти так же, как вчера, погуляла немного перед домом.
5 мая. Пятница.
Из Петербурга прибыли Феодор с Феликсом, привезли наконец-то несколько писем, чем меня очень порадовали.
6 мая. Суббота.
Пятидесятилетие бедного моего любимого Ники [на самом деле ему исполнилось 49 лет], даже телеграмму послать не могла. Никакой службы не было! Завт[ракала] со всеми в другом доме, потом побродила немножко около своего. Ничего не хочется. Обед и вечер прошли как всегда.
7 мая. Воскресенье.
Была в церкви, затем – завтрак, после чего мы с Ксенией пошли посмотреть новую Ольгину квартиру, где и застали ее с мужем за обустройством их будущего жилья. К сожалению, вечером они покидают меня и переезжают туда. Ирина и Феликс были к чаю и рассказывали о тех жутких событиях, что произошли в Петербурге. Тем не менее они оба дали понять, что доверяют Керенскому. Внушили себе, что он is the Man in his plane (человек на своем месте – англ.). В 4 часа из Петербурга прибыла Соня с мужем, рассказывали обо всем, чему стали там свидетелями в это ужасное время. Они остались к чаю. Как всегда, вся семья собралась у меня за чаем. Обедали со мной Ирина вместе с Ольгой и Андреем.
8 мая. Понедельник.
Жуткий насморк, тем не менее прогулялась с Ксенией, детьми, Ольгой и Долгоруким в небольшой красивой дубовой рощице. В остальном ничего нового, все по-прежнему, точно колесо катится по дороге. К чаю были Сандро, дети и внуки.
9 мая. Вторник.
Погода отвратительная, холодно, всего лишь 9 гр[адусов]. Чувствую себя очень неважно, лихорадит, оставалась дома. Завтракала со мной Ксения. Потом ненадолго заходила Зина. К обеду были Ирина и мальчики.
10 мая. Среда.
Немножко полегчало, но самочувствие все равно никудышное. Снова одна только Ксения завт[ракала] со мною, потом мы с нею недолго побыли в саду на солнышке. Ко всему прочему, теперь еще и колено болит. Беспросветно.
11 мая. Четверг.
Чуть лучше, немного посидела на воздухе. В 3 ½ пополудни приехала Софи Ферзен, я так ее люблю. К чаю помимо Ксении и Сандро была Ирина Долгорукая, оставалась до 6 вечера. Ольга теперь навещает меня лишь по утрам, завтракает и обедает дома с мужем, правда, иногда заглядывает ко мне к чаю.
12 мая. Пятница.
Немного полегчало. Вместе с Ксенией и Ольгой отправилась домой к Ольге, осмотрели ее уютную квартиру, у них замечательный балкон с видом на море. Затем, после завт[рака], поехала с Ксенией и Васси [Васей] в Харакс, где я погуляла и посидела в саду, прелестно. Обедали у меня Ирина и двое старших. Затем играла в домино с Зиной, Никитой и Фогелем.
13 мая. Суббота.
После кофе ненадолго выходила на воздух. Позавтракав, совершили с Ксенией замечательную прогулку в моем авто в Эриклик, где все осталось по-прежнему, что, наверное, и навеяло на такие грустные мысли! Домой возвращались по новому шоссе, ведущему к Каскаду в объезд Ливадии, которая изменилась до неузнаваемости. К обеду были двое старших мальчиков и Зина, затем я играла в домино с Никитой и Фогелем.
14 мая. Воскресенье.
Сегодня тепло, но дует жуткий ветер. Сандро в церкви не было, поскольку он тоже не совсем здоров. Ирина и Феликс завт[ракали] у меня, я весь день оставалась дома. После чая заходила Соня, вид у нее неважный, она все еще хворает. Обедали у меня Ольга, Кулик[овский] и Никита; стол был скудный, к великому разочарованию бедного мальчика, надеявшегося вкусно у меня поесть. К счастью, помог мне папа Феликса – прислал клубнику.
15 мая. Понедельник.
Гуляли с Ксенией [и] Ольгой, смотрели, как мальчики строят свою хижину. На обратном пути встретили Зину и Долгорукого, которые рассказали мне о кончине гр[афини] Катерины Игнатьевой. Я так скорблю. Самочувствие не улучшается, насморк, кашель усиливаются, мешают спать. Весь день провела дома. К обеду были Ирина, Андр[ей], Феодор, затем играли в домино с Никитой, Зиной и Николаем] Ф[едоровичем] [Фогелем].
16 мая. Вторник.
Спала плохо, по-прежнему одолевает жуткая хандра, что, наверное, мучительно для окружающих, да и для меня самой. Ко всему прочему и Сандро в таком же мрачном настроении, все время молчит. Ненадолго выходила в сад с дочерьми, набрала чудесных роз для Ирины Долг[оругой], у которой сегодня день рождения. Передала букет Долг[орукому], поехала с ним в его экипаже, поскольку пешком вверх по склону не поднялась бы. Завт[ракала] в другом доме, после завт[рака] отправилась с Зиной домой пешком, потом была у себя. В остальном день прошел как обычно.
17 мая. Среда.
Дни похожи один на другой, никаких новостей, чувствую себя страшно неуютно, тоска неописуемая. После завт[рака] ездила с Ксенией в Харакс, гуляли в саду, погода замечательная. Побеседовала с неким гусаром, которого мы встретили в саду, он только что с фронта и был еще вежлив, от других же ничего не дождешься, даже приветствия, – нахалы. Встретили Орлова, ехавшего с какой-то дамой и двумя дочерьми, он пришел в замешательство, не мог решить, то ли здороваться с нами, то ли нет.
18 мая. Четверг.
Самочувствие никудышное, все та же слабость, к завтраку все-таки вышла, потом находилась у себя. Ненадолго встретилась в саду с Инной Мальцевой, которая заехала ко мне по дороге к Ольге. Эта встреча, первая после Киева, взволновала нас обеих! К чаю была Соня с мужем, который никак не успокоится из-за того, что ему не позволили остаться при Ники. Никита и Зина были к обеду, после мы играли в домино.
19 мая. Пятница.
Чувствовала себя как будто чуть лучше. Гуляла с Ксенией и Ольгой в саду, потом была у Ольги до ее отъезда в Ялту к Барятинским. После завт[рака] мы с Ксенией отправились в Кореиз к Инне М[альцевой]. Осмотрели великолепный розарий, а потом навестили Юсуповых в их красивом доме. Хозяин был весьма трогателен, подарил нам по образку. Домой вернулась к чаю. Все по-прежнему.
20 мая. Суббота.
Набрала чудеснейших роз в нашем саду, обратно вернулась в экипаже Долг[орукого]. Страшная жара, 19 гр[адусов] в т[ени]. После завтрака мы с Ксенией отправились к морю в Ливадию. Немножко посидели на пляже. Там все теперь выглядит совсем по-другому – так печально! Ирине пришла телеграмма от Аликс для меня. Я могу получать весточки от своих только через третьих лиц – как это жестоко! В остальном день прошел как обычно.
21 мая. Воскресенье.
Первый по-настоящему жаркий день. Была в церкви – сегодня Троица. После завт[рака] отправилась с Ксенией в Мисхор, и по дороге на повороте в самом узком месте навстречу нам выехал огромный авто[мобиль], который был забит солдатами. Так как не было места разъехаться, он нас чуть не раздавил. Я была в негодовании от такой беспардонной манеры езды по дорогам. Никакого внимания к тому, что происходит вокруг. Навестили Долгоруких, но, когда приехали, они спали. Софи Ферзен и ее муж посидели с нами на балконе, пока не подошли несколько сконфуженные хозяева. Бед[ный] Ферзен совсем постарел. Их старший сын как раз вчера уехал обратно на фронт. К обеду были Ольга с мужем и Никита, играли в домино.
22 мая. Понедельник.
Страшная жара. Собирала розы в саду – единственное мое маленькое развлечение. Посидела с Долг[оруким] внизу у розария. Назад к себе наверх я вернулась в его экипаже. После чая снова спустились в сад. Ольга рисовала сказочной красоты розы. Там было прекрасно, но какая все-таки мука возвращаться по такой жаре домой пешком! Обедали у меня Ирина, Никита и Дмитрий, затем – домино с Зиной и Фогелем.