4 июня. Воскресенье.
Была в церкви, очень жарко. В 2 часа дня пришла Л[оло] Дол[горукая], говорили обо всем том ужасе, что творится вокруг. Съездила с Зиной и двумя младшими мальчиками к Мите во дворец в Кичкинэ, вел. кн. Дмитрия Константиновича, где мы долго сидели на террасе, наслаждаясь чудным воздухом и восхищаясь прекрасным видом. К чаю была Вера Орб[елиани]. Обедали со мной и потом играли в домино Ольга, Кулик[овский] и Никита.
5 июня. Понедельник.
Погода замечательная, но для прогулок слишком жаркая, мы с Ксенией и Ольгой собирали в саду розы. После завт[рака] встретилась с Лили Волконской en sceur de Charite (в одежде сестры милосердия – франц.), мы так долго с нею не виделись. Говорили, разумеется, только о грустном. К чаю вместе с Ксенией отправились к Юсуповым, где видели прелестную беби. Любезность его [Юсупова] не знает границ, он прислал мне замечательные вишни. У Сандро с Фогелем снова неприятности с комиссаром и унтер-офицером, которого зовут Гусак, по поводу того, что я заранее не предупредила, что собираюсь выехать. Но я ведь не знала, что теперь я обязана это делать. Какая дурная и глупая история! Все делается лишь для того, чтобы показать, что вся власть у них, у этих негодяев. После чая ненадолго заезжали Ксения и Ольга, после чего я писала Кате Оз[еровой]. Обедали у меня трое младших [внуков], потом играли в домино.
6 июня. Вторник.
Ужасная духота, воздуха не хватает. Собирала розы. Их великое множество. Приехал Долг[оруков] и увез меня в своем экипаже. Разразилась сильнейшая гроза с ливнем. Ездили к Софи Ф[ерзен], но не застали ее в их маленьком домике. Вернулась домой как раз к чаю. Трое старших [внуков] обедали у меня.
7 июня. Среда.
Утро прекрасное, но на улице дождь, гроза. Был Долг[орукий], с 11 часов утра мы с ним находились в саду. В 3 ½ часа дня отправились к Соне Ден, где пили чай, оттуда уехали вместе с Орбелиани – небольшое развлечение на фоне нашей ужасающе однообразной жизни. Обед и вечер прошли как всегда.
8 июня. Четверг.
Очень жарко, срезала розы. Слышала, будто бы в Севастополе беспорядки, адмирала… [пропуск в тексте] сняли. Съездила с Ксенией и Андрюшей в Ореанду Витта[104], где посидели на берегу – единственное утешение. Мальчики побывали в Кореизе у детей Ларки. Те сказали, что ждут приезда отца, которому очень рады, но, к сожалению, он хочет увезти их отсюда с собой на Кавказ. Грешно и думать об этом.
9 июня. Пятница.
Очень жарко, ненадолго выходила в сад, потом зашла к Зине, где застала Долг[орукого], который отвез меня наверх. Пешком мне туда никак не дойти, воздуха не хватает. После завт[рака] приехала Елена Ершова, она так несчастна, ведь ее сын погиб, бедняжка. Из-за этого у нее случился удар, но сейчас она оправилась, однако левая рука еще слегка дрожит. Перед домом виделась и с ее дочерью Катлин и ее очаровательным мальчиком. Потом мы пошли пить чай. Никита и двое младших пришли к обеду, очень огорчены тем, что Ларка уже в Ялте. Завтра он собирается заехать сюда. Они [дети Ларки] жаждут встречи с отцом, но их радость омрачает мысль о том, что им придется покинуть эти места, с которыми их связывают дорогие воспоминания и где – тем более – останется могила их матери, за которой они ухаживают с такой любовью. Бедные дети, вот уж и вправду грех так грех. Только бы я смогла им помочь!
10 июня. Суббота.
25 гр[адусов]. Очень жарко, но есть хоть чем дышать. Побыла в саду с дочерьми. К чаю вместе с Денами и Ферзенами была у Орбелиани в их небольшом уютном домике. Софи рассказывала, что Ларка встречался с детьми и хочет взять их с собой прямо сейчас, а для них это весьма огорчительно. Никита виделся со всеми Воронцовыми, и они поведали ему то же самое. Только бы я смогла встретиться с ним. Я бы объяснила ему, что он действует неправильно. К сожалению, однако, он имеет полное право взять их к себе. Домой мы вернулись только в 6 ½, весьма довольные тем, как провели вторую половину дня. В остальном день прошел как всегда. Правда, Фогель заявил, что захворал, и не пришел играть в домино.
11 июня. Воскресенье.
Ксения получила по почте небольшое письмецо от Тории, которая, по ее словам, шлет нам весточку, чтобы напомнить о себе, а вообще-то писать не решается. Такая чушь, что ничего понять нельзя. К завтраку был Долг[оруков], он приехал после церкви и рассказал, что Ларка никого из родственников видеть не хочет, поскольку уже решил, что едет вместе с детьми 14-го. Кто-то из детей был у него в Ялте, где они познакомились с его новой женой, а ведь они и не знали, что он снова женился, – какой удар для несчастных детишек! Мы с Ксенией съездили к Софи Ф[ерзен] в надежде застать у нее Ларку, но он там, разумеется, так и не появился. Не желает встречаться с родственниками. После этого мы пили чай и осматривали малюсенький домик. Ольга Орлова и Долг[оруков] тоже были там. Стояла жуткая жара, и мы сидели в саду, восхищались замечательным видом на море. Обедали у меня Ольга, Кулик[овский] и Никита.
12 июня. Понедельник.
Слышала от Юсуповых, что приехала Апрак[сина], однако у меня она появилась только в 3 часа пополудни. Мы были так рады снова встретиться. Вспоминая обо всех несчастьях, случившихся с нами за это время, мы очень разволновались. Она обедала у меня и провела со мной весь вечер. Мы сидели и разговаривали на маленьком балконе.
13 июня. Вторник.
Жуткая жара, ненадолго выходила в сад с дочерьми. В 11 ½ приехала Апрак[сина], осталась на завтрак; затем мы отправились в Мисхор, где я встретила бедняжку Тебро. Долго беседовали с нею, говорили о постигшем ее огромном горе – кончине любимой дочери. Потом пришли все ее внуки, с которыми я попрощалась. Они, как это для них и бабушки ни горестно, завтра уезжают. Вот уж грех так грех. Ксения осталась у Софи Ф[ерзен], домой возвратилась только в 8 часов. Вечером разразилась сильнейшая гроза, я с восторгом наблюдала с балкона за разгулом стихии до тех пор, пока не полил дождь.
Ай-Тодор, дворец великого князя Александра Михайловича.
Мария Федоровна переехала в Крым из Киева в марте 1917 года. Вместе с ней прибыла ее младшая дочь Великая Княгиня Ольга Александровна с мужем полковником Н.А. Куликовским и зять Великий Князь Александр Михайлович.
14 июня. Среда.
Снова жуткая жара. Я наконец-то написала письмо моей любимой Аликс – впервые за целый месяц. Надеюсь, оно дойдет до адресата. К завтраку была Апрак[сина]. Из-за жары никуда не выходила. После чая мы с Апрак[синой] проводили Ольгу до ее дома, шли через виноградники. У нее страшная духота, так как дверь на балкон, откуда в дом проникает жаркий воздух, открыта. Возвращались в нанятом мною экипаже, что было очень приятно. Поскольку надвигалась гроза, Апрак[сина] поспешила уехать домой еще до ее начала. Обедала с мальчиками на балконе, потом при блеске молний играли в домино. Фогель был в штатском.
15 июня. Четверг.
Погода пасмурная, но страшно жарко, ненадолго выходила в сад. Собирала розы, навестила Зину и Соф[ию] Дмитр[иевну], потом вернулась домой, однако Долг[оруков] из-за нездоровья маленькой дочурки не пришел. Апраксина была к завт[раку], пробыла у меня до чая, после чего мы с нею, Никитой и Дмитрием отправились в Харакс. Я собиралась показать ей канареек, но, к сожалению, какие-то бандиты взломали замок и 60 птичек бесследно исчезли – до чего же разгулялся здесь этот гнусный сброд. Когда мы отобедали, приехал Шателен, который наконец-то доставил мне письмо от м[аленькой] Ольги. Она просто в отчаянии – великие державы вынудили несч[астного] Тино отречься от престола, но не в пользу Джорджи, а в пользу его второго сына, Александра. Неприятная история!
16 июня. Пятница.
Очень жарко, особенно в моих комнатах, когда в окна светит солнце. К тому же нагрянула новая беда – появились полчища каких-то невидимых насекомых – я буквально вся искусана ими. Ксения отправилась в церковь – 20 дней со дня смерти бедняжки Ирины Долг[оруковой]. Все утро до завтрака провела в одиночестве. Затем поехала с Ксенией в Мисхор, на берег, где было замечательно, потом у Софи Фер[зен] пили чай вместе с Денами и Орбелиани. Очень приятно.
17 июня. Суббота.
Ничего нового. Апрак[сина] оставалась у меня до обеда, на котором были также Ростислав и Дмитрий.
18 июня. Воскресенье.
Была в церкви, опять страшная жара. Ничего не хочется, на душе пасмурно и печально. Ольга с мужем обедали у меня, пробыли до 10.
19 июня. Понедельник.
Имела глупость по неимоверной жаре отправиться с дочерьми на пляж посмотреть, как Сандро и мальчики купаются. Домой вернулась совершенно без сил, а моя бедная малышка Чифу чувствовала себя еще хуже и долго потом не могла прийти в себя, несчастная собачка. Потом был Долг[оруков], оставался до 12 ½, говорил о своей прелестной жене и так разбередил мне душу! На воздух больше не выходила, посмотрела только, как дети играют в чепуху перед чаем. Апраксина провела у меня весь день. Наконец-то мне вернули мое Евангелие и четыре других маленьких молитвенника, слава Богу, неповрежденные. Поступили также хорошие известия с фронта[105], наши войска перешли в победоносное наступление, взяли 10 000 пленных. Обед и вечер прошли как всегда.
20 июня. Вторник.
Мне вернули датское Евангелие, а также милые драгоценные письма моего любимого Саши и моего Джорджи. Все это передали в грязном мешке из-под угля. А вот все остальное, в том числе и датские вещи, осталось у них. Такая досада. Обед и вечер прошли как всегда.
21 июня. Среда.
Апрак[сина] вернулась в Гурзуф. Зина и Соф[ия] Дмит[риевна] отправились в Ялту, так что за завтраком нас было очень мало. С горечью узнали, что бедный юный Ив[ан] Орлов убит на фронте. Какая скорбная весть! Слава Богу, что Маше не довелось пережить этого. Были к чаю у Денов, где застали Веру Орбелиани и Софи Ф[ерзен] с Сазоновым, встреча с которым меня чрезвычайно взволновала. Много рассказывал о том, чего я не ведала, ср[еди прочего], что Родзянко и 13 других выступили за отречение в пользу маленького А[лексея], чего я никак не могла от него ожидать. И тот же Р[одзянко] советовал Мише не принимать корону. Вернулись домой к 6 ½ вечера, затем пришла Ольга. Хотели отобедать на балконе, но поднялась такая буря, что мы едва успели перенести в помещение стол, с которого все сметало. Обедали у меня трое старших [внуков]. Писала м[аленькой] Ольге, наблюдала лунное затмение – очень красивое зрелище.