14 июля. Суббота.
Была Ксения, затем я закончила писать Аликс, Тюре, Луизе и м[аленькой] Аликс, которую я прошу переслать остальные письма их адресатам. Ольга приехала после завтрака, так как утром была у зубного врача. Чудовищная жара – 34 градуса на солнце, 22 – в т[ени]. В 4 часа пополудни за мной заехала Ксения, и мы отправились к Ферзенам. У них в саду было очень приятно. Получила письмо от г-жи Толстой, в котором она сообщает душераздирающие детали жизни моего бед[ного] ангела Н[ики][124]. Родителей, оказывается, вывезли из Тоб[ольска], когда маленький Алексей был опасно болен. Неслыханная жестокость. Убийственная. Вечер, как всегда, провели втроем.
15 июля. Воскресенье.
Отправилась в Ай-Тодор в церковь, затем – на завт[рак]. Вернулась обратно в 2 ½ часа дня. Страшно жарко. После чая поехали с Зиной на пляж Шелопути [слово не закончено], на котором я не была почти 30 лет. Оттуда мы отправились к м-м Гужон, где я застала своих дочерей и небольшую компанию игроков в покер в саду. Там было весьма уютно и мило. Я рассказала им об этих жутких и в то же время возмутительных деталях жизни моего бедного Н[ики], о том, как гнусно там с ними обращаются, особенно о том факте, что их разлучили с м[аленьким] А[лексеем], когда тот был серьезно болен. Вернувшись домой, закончила читать книгу Daphne (Дафна – франц.), очень красивую. Обедали втроем на террасе.
16 июля. Понедельник.
Утро прошло как обычно. Были Ксения и Ольга с Тихоном. Затем я делала записи в новой дневниковой книжке. После завт[рака] приняла очаровательную польскую даму [пропуск в тексте], она внешне похожа на Эллу. У нее был госпиталь в Люблине, в котором побывал Н[ики]. Затем отправилась в Мисхор, посидела на берегу, где чудесный воздух и красивый прибой. Потом ко мне присоединились Сандро, Ирина и Лоло. Виделась также с г-жой Бюнтинг, мужа которой убили в Твери 2 марта. Обедали и провели вечер втроем.
17 июля. Вторник.
Погуляла немного в саду, было весьма свежо, дул прохладный ветерок. Ненадолго заезжала Ксения, привезла ко мне человека, прибывшего от Н[ики] и, стало быть, передавшего письмо от г-жи Толстой из Одессы. Он такой трогательный, рассказывал обо всем, возмущался, как с ними, бедняжками, обращаются.
И никто не в силах помочь им или освободить – только Господь Бог! Дом с двух сторон окружен высокими стенами, из-за которых ничего не видно. У них почти совсем нет еды. Правда, им помогают монашки, приносят пять бутылок молока и другие продукты. Доктор Д[еревенко], б[едный] Долг[оруков] и Ил[ьин], Настенька Г[ендрикова] и Ш[нейдер] в тюрьме, как и многие слуги. Величайшая подлость! Ксения, Ольга, Куликовский и Комов, а также Вяз[емский] были к завт[раку], Зина же отправилась в Ялту. Потом в музыкальной гостиной Комов играл на пианино. После чая я навестила Юс[уповых], где застала Ксению, рассказала им обо всех этих возмутительных событиях. Боже, спаси моего бед[ного], несч[астного] Н[ики], помоги ему в его тяжких испытаниях! Было холодно, обедали в помещении.
18 июля. Среда.
По-прежнему ветрено, всего лишь 17 гр[адусов]. Спать не могла совсем, что немудрено по получении таких вот известий. Приехала Ольга, потом – Ксения с Сандро, Дмитрием и Василием. Я навестила Катю Кл[ейнмихель], видела ее нев[естку] и двух милых малышек с прелестными кудряшками. Когда вернулась домой, ко мне приехали Ксения и Софи Ф[ерзен] и привезли два батона хлеба, которые передала для меня одна любезная дама. Проговорили с ними до 7 ½ часа вечера.
19 июля. Четверг.
Воистину неудачный выдался денек. Встала позднее обычного. Кофе пила с Ольгой, она рассказывала о чем-то, энергично жестикулируя, и опрокинула полный молочник на мое единственное черное платье! Потом пришла Ксения, я дописала благодарственное письмо г-же Толстой, его возьмет с собой Ив[ан] Ив[анович]. В своей папке я обнаружила целую страничку из уже отправленного письма Аликс – надо же так опростоволоситься! После завтрака меня напугали какие-то цыгане, они желали непременно погадать мне, и, хотя я отказалась, одна из них уже успела разложить карты и стала требовать денег. Я вызвала Вяз[емского], и ему удалось прогнать их. Он был чрезвычайно разгневан и напуган. Еще я встречалась с Ив[аном] Ив[ановичем] перед его отъездом. В 4 часа дня я уехала в Дюльбер поздравить Милицу. Чаю мне там не предложили. Надеялась застать в Мисхоре Лоло, но дома ее не оказалось, и тогда я отправилась к Софи Ферзен, где пила чай с Денами и кн[ягиней] В[яземской], после чего вернулась домой. В газетах пишут о создании нового Литовского королевства во главе с неким Урахом[125]. Финны тоже желают иметь короля – сводного брата Михени[126]. Какая чушь! Погода прохладная. Обед и вечер прошли как обычно. 4 года – с тех пор, как я уехала из Лондона. После завт[рака] виделась еще с Ив[аном] Ив[ановичем] перед его отъездом.
20 июля/2 августа. Пятница.
Как всегда, утром были Ксения и Ольга. Ольга рассказывала невероятные вещи о поведении Пети. Если бы она не развелась с ним раньше, то у нее появился бы повод сделать это теперь. Он общается с самыми ужасными приверженцами новомодных извращенных отношений[127]. Какой ужас! После чая побывала на пляже в Ореанде Витта – замечательно.
21 июля. Суббота.
Распространяются страшные слухи о судьбе нашего любимого Ники. Не могу и не хочу верить им, но просто не представляю, как я смогу вынести такое напряжение! К чаю были Ксения с Ириной. В 4 часа пополудни встретилась с Орловым. На его взгляд, все эти ложные известия распространяются специально. Дай-то Бог! Он остался пить с нами чай. Тихон был необычайно мил и расположен ко мне. Провожая Ксению, проехала с нею часть пути, обратно вернулась пешком. После грозы и дождя воздух был чудесный. Затем до обеда читала.
22 июля. Воскресенье.
Печальный день моих именин! Не имела никакого желания видеть кого-либо, хотя многие добрые люди хотели прийти с поздравлениями. Я была тронута этим, но так и не отблагодарила их. Мне прислали множество цветов, целые корзины из Симеиза, из Ялты, от лицеистов, от Гужонов и т. п. Была с детьми в церкви, с удивлением услышала, что священник молится за меня. Господи Боже, внемли же моим молитвам, спаси и сохрани моего несчастного Ники[128]. От него по-прежнему никаких вестей, только гуляют страшные слухи. После завт[рака] день продолжился, как в обычное воскресенье. К чаю было все население Дюльбера и Чаира. Николаша любезно преподнес мне корзину цветов, под которыми обнаружились две бутылки портвейна. Когда они ушли, я уехала к Ксении, где оставалась до 7 часов вечера. Было очень жарко. Обедали на балконе.
Николай II после своего отречения. Царское Село, весна-лето 1917 г.
Услышав о гибели царской семьи, вдовствующая императрица долгое время продолжала верить, что сын ее Николай II и его семья спаслись.
23 июля. Понедельник.
Сегодня жара усилилась, спала плохо, полчища насекомых совсем измучили меня. Ольга была на приеме у зубного врача. Меня навестили Ксения, Дмитрий и Васси. Потом я, совершенно обессиленная от жары, до завт[рака] писала и читала. Как тяжко жить, не получая никаких известий! Я в полном отчаянии, ничего не могу делать – это какая-то вечная пытка. После завт[рака] ненадолго заезжала Ольга с Тихоном. В 5 ½ часа вечера навестила Апрак[сину], в доме которой стояла адская жара. Оттуда поехала в Дюльбер. Волны на море огромные, но и на берегу не ощущается свежести, все так же парит. Вечер прошел как всегда.
24 июля. Вторник.
Страшная жара, 34 гр[адуса] на солнце, 22 – в тени. Как обычно, была Ксения, а к завт[раку] – Ольга с мужем и Комов. Зина отправилась к Апрак[синой]. В 3 ½ часа пополудни прибыл Варавка, рассказывал об ужасных событиях в Кисловодске. Теперь там спокойнее. В результате осмотра нашел у меня катар тонкого кишечника – неприятная новость. Затем был Малама. После чая отправились в Ореанду Витта, там прекрасно, но уж очень жарко. Обедали вдвоем с Зиной.
25 июля. Среда.
24-я годовщина свадьбы Ксении. Все ай-тодорцы прибыли ко мне. С особым чувством я поздравила Сандро. Ужасно жарко, поверхность моря точно зеркальная. Дышать нечем. К завтраку была Апрак[сина]. После чая я отправилась в Ай-Тодор, посидела в саду с Ксенией. Она была совершенно раздавлена после встречи с любезнейшей Зинаидой, которая, находясь в состоянии ажитации, забывает о чувствах окружающих, полагая, что проявлять эмоции позволено только ей, как это глупо с ее стороны. Обед прошел как всегда. От насекомых нет спасу, одно мучение.
26 июля. Четверг.
Страшная жара, и ни малейшего дуновения ветра, 23 градуса в т[ени]. Ольга отправилась в Ялту. Меня навестили Ксения и Дмитрий, совсем разомлевшие от жары. В 11 ½ часа утра из Киева прибыл Скалой, он добирался через Одессу. Была очень рада. Ведь мы не виделись с ним два года. Он необычайно интересно рассказывал обо всем, остался завтракать. Затем приехала Ольга, а в 4 ½ часа дня – Вера Орб[елиани], с которой мы потом отправились к Ксении, где я оставалась до семи часов вечера. Зина почувствовала себя плохо, легла спать. Вяземский играл со мной в безик.
27 июля. Пятница.
Все утро провела одна, писала Вальдемару. Страшная жара и полное безветрие. К завт[раку] была Ольга. В 4 ½ часа дня приехали Соня с мужем, а также Ольга с Тихоном, и мы отправились в Ай-Тодор к Ксении, где застали Софи. Бедняжка Зина сильно простудилась, осталась в постели. В 7 часов вечера прибыл д-р Варавка, нашел, что с желудком у меня лучше, но необходимо меньше есть и соблюдать диету. К обеду были Ферзены и Дены, а также