15 ноября. Четверг.
Пришли дочери, мы с Ольгой ненадолго выходили в сад погулять на солнышке, но дует противный ветер. Они рассказывали, что на въезде к Николаше по всему пути выставлены офицеры, которым, помимо всего прочего, вменено в обязанность останавливать каждого встречного. Весьма глупая и дурацкая затея, мне неприятно думать об этом, но ведь он таким вот образом пляшет под дудку какого-то идиота, внушившего, что ему опасно куда-либо выезжать. Тем самым он портит репутацию не только себе, но и всем нашим добровольцам. Знала бы я об этом раньше, я сказала бы ему все, что думаю по этому поводу. В 12 часов прибыл капитан Ройдз, командир «Кентербери», с которым я так рада встретиться снова. Он повторил любезное предложение Джорджи и передал мне приглашение к[ороля] Ит[алии] приехать в Рим. Все это чрезвычайно любезно с их стороны, но своими предложениями они замучают меня до смерти. Теперь мне придется думать обо всем этом, но положусь на волю Господа, Он наверняка подскажет, что мне следует предпринять. Ройдз и капитан Терл [Тертл] завт[ракали] здесь, к нам присоединилась Ксения. Эта встреча меня весьма ободрила, было так замечательно видеть воочию иностранцев и беседовать с ними. Они доставили мне газеты и телегр[аммы]. Потом я находилась дома. Пожаловал Малама, побывавший у всех своих ай-тодорских пациентов. У бед[няжки] Орбелиани воспаление легких. Обедали с Зиной наверху. Снова поднялся жуткий ветер.
16 ноября. Пятница.
Сегодня изумительная тихая погода. У меня по-прежнему насморк, что просто невыносимо. Бед[няжка] Ольга и ее муж не встают, и это меня ужасно огорчает: я не могу у них появляться! Пришла Ксения, она тоже чувствует себя не совсем здоровой. К завтраку была Апрак[сина], оставалась у меня и после чая. Говорили обо всем. Потом я продолжила писать Аликс. Обедали внизу вчетвером. В Ай-Тодоре болеют все мальчики и многие слуги. К завтраку был также ген[ерал] Новосельцев.
17 ноября. Суббота.
Погода замечательная, но я не выхожу, поскольку все еще сильно простужена. Ксения прийти не смогла, чувствует себя плохо. У Ольги болит голова и спина, она не встает. Долгоруков передал ей письмо от меня. Темп[ература] 38°. Видела, как под клубами пара прошли два крейсера, английский и французский, которые пристали к берегу в Ялте, что меня изрядно приободрило. Вчера прибыла часть войск из Новороссийска. В 12 часов ко мне из Ай-Тодора пришла Соня, по ее словам, Ксения, которая сама довольно сильно страдает, навещает больных, это для нее не очень-то хорошо. Бед[ному] Орбелиани стало хуже, он серьезно болен, задыхается, лежит с высокой температурой – 39,3°, чем я страшно огорчена. Когда мы уже сидели за столом, появился к[апитан] Бойл, а с ним и Казнаков, они, разумеется, позавтракали вместе с нами. Он [Бойл] весьма занимателен и все больше и больше нравится мне. Это настоящий мужчина. Необычайно порядочен, энергичен, добр и умен. Всегда пытается помочь чем только может. Мы с ним стали добрыми друзьями. После завтрака я закончила письмо к моей любимой Аликс, а также написала небольшое письмецо Мисси по его просьбе, за что он назвал меня a Jewell (сокровищем – англ.), чем меня развеселил. Теперь он возвращается в Яссы, а оттуда собирается в Анг[лию], но надеется вернуться сюда с письмами для меня. Зина была в Ялте, где видела прибытие крейсеров. Пила у меня чай. Долг[оруков] и Вяз[емский] отправились посмотреть на корабли, потом рассказывали о своих впечатлениях. В наилучшем порядке содержится, разумеется, анг[лийский] крейсер. Обедали наверху с Зиной, у которой разболелись глаза. К чаю был Долг[оруков].
18 ноября/1 декабря. Воскресенье.
День рождения моей любимой Аликс. Страшно тоскую без нее, моего ангела. Боже, спаси и сохрани ее! Дай-то Бог нам когда-нибудь снова встретиться? Оставалась дома, по-прежнему чувствую себя не в своей т[арелке], у меня сильный кашель и насморк. Мы завт[ракали] в одиночестве, когда неожиданно появились ком[андор] Ройдз и Терл, которые, разумеется, присоединились к нам. Бед[ный] Терл жутко простужен, вид у него угрюмый. Я была очень рада снова увидеться с ними. Мы беседовали до трех часов, после чего они отбыли. Обедали наверху, внизу так холодно.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна и Николай Николаевич на борту британского линкора «Мальборо».
11 апреля 1919 г. На горизонте видна Ялта. Когда Мария Федоровна прибыла из Ай-Тодора в Дюльбер, там уже никого не было. «Пришлось нам спускаться вниз, на пляж Юсуповых, куда вместе с нами прибыла Ксения. Бедная ужасно плакала – писала вдовствующая императрица, – Мы направились к небольшому английскому пароходу, который доставил нас на борт громадного красавца "Мальборо"».
19 ноября/2 декабря. Понедельник.
Чувствовала себя плохо, осталась в постели. Ксения тоже нездорова, так что мы даже не смогли с нею повидаться!
20 ноября/3 декабря. Вторник.
Снова осталась в постели. Были Малама и Сиротинин, сказали, что в легких у меня ничего не нашли. Он [Малама] побывал в Ай-Тодоре, смотрел тамошних пациентов.
21 ноября/4 декабря. Среда.
По-прежнему лежу, да и вставать нет никакого желания. Единственное, что немного развеяло меня, это визит Маламы.
22 ноября. Четверг.
День рождения моего любимого Миши. Господи, спаси и сохрани его! Так тяжело ничего не знать о нем, даже о его местонахождении. Был Сандро, Соня также навестила меня. Ненадолго вставала, чтобы пообедать с Зиной.
23 ноября. Пятница.
Встала, поскольку ожидала визита анг[личан], но шел снег, дорога слишком скользкая для езды, и они не приехали. После завт[рака] была Вера Орбелиани, пила у меня чай. Слава Богу, ему [Орбелиани] чуть лучше. Зина обедала со мной.
24 ноября. Суббота.
Бедняжка Соня тоже слегла, все больны этой проклятой болезнью. Завт[ракала] в одиночестве. К чаю была Апрак[сина]. Ксения и все дети все еще хворают. И Ольга тоже.
25 ноября. Воскресенье.
Наконец-то появился капитан Ройдз, которого я уже видела здесь, он привез мне газеты и первую телеграмму от моей любимой Аликс, датированную 26-м числом, когда у меня день рождения. С ним был молодой л[ейтенант] Ньюилл, с его братом я познакомилась на борту «В[иктории и] А[льберта]».
27 ноября. Вторник.
Сандро навестил меня в пер[вой половине дня] и снова завел разговор о том, что мне решительно необходимо покинуть страну, – он от моего имени должен написать английскому адмиралу. Я позволила ему составить черновик, но никак не отправлять письмо. К завт[раку] была Апрак[сина]. Чай пили с Зинаидой Юсуп[овой] в моей туалетной комнате, ибо в спальне жутко холодно. Обедала с Зиной. В 10 ½ утра по пути из Ай-Тодора ненадолго заходил Долг[оруков], сказал, что завтра утром возьмет письмо с собой в Ялту, но я положила конец этой истории. Она меня так жутко раздражает, что я спать не могу и на самом деле искренне возмущаюсь тем, каким образом они пытаются вынудить меня согласиться с ними.
28 ноября. Среда.
От досады и переживаний ночь провела без сна и утром чувствовала себя совершенно разбитой. Я полностью изменила текст письма для Дол[горукова], который в город не поехал, и сказала ему, что дело терпит. Милая моя Ольга в первый раз [после болезни] была у меня к завт[раку], правда, она все еще бледна и слаба. Я чувствовала себя довольно скверно. Чай пила с Бетси, она, как всегда, энергична и жизнерадостна. Зина обедала у меня, потом был Вяз[емский].
29 ноября. Четверг.
Ольга пришла, когда я еще не успела привести себя в порядок. Получила записку от Ксении, которая полностью разделяет мое мнение по поводу письма к адмиралу. Зина была к завтраку. Потом пришел Малама. Чай пила с Апрак[синой]. Затем был Долг[оруков]. Обедала у меня Зина.
30 ноября. Пятница.
Была Ольга, затем – некий полковник Власов (донской казак), который оказался весьма интересной личностью, теперь он перебрался в Крым, в Симферополь. Потом я приняла любезного английского оф[ицера] Терла, он снова принес газеты. Была также Софи Ф[ерзен], она осталась на завт[рак], я очень рада снова видеть ее. Сегодня именины Андр[ея], он также пришел еще до 12 вместе с женой и двумя мальчиками [братьями] – Дмитрием и Ростиславом, которые навестили меня в первый раз после своего выздоровления. К чаю и обеду была Зина.
1 декабря. Суббота.
Все, как обычно. К великому огорчению, бед[няжка] Феодор со вчерашнего вечера болен, температура свыше 40 гр[адусов], у него страшное воспаление легких. К чаю приехала Апраксина, только что у них побывавшая. Она сказала, что он очень плох. Какой кошмар! Долгоруков обедал у меня, тоже рассказывал обо всем, что происходит в Ай-Тодоре. После его ухода Зина слегла с головной болью, а я играла в безик с Вяземским.
2 декабря. Воскресенье.
Феодору, слава Богу, чуть лучше, но опасность еще не миновала. К завтраку была Ольга, к чаю – Бетси, к обеду – Зина.
3 декабря. Понедельник.
Был Долг[оруков], затем – Куломзин, он сильно изменился, постарел. В 12 часов пришла Соня с мужем, он зачитал мне свое письмо, которое я просила его написать Драг[омирову], чтобы узнать, не смущает ли армию мое присутствие здесь и могут ли они дать мне гарантии. В ответе сказано, что мне лучше уехать, и это явилось для меня тяжелым ударом. Он, человек беспримерной доброты, из тех, на кого можно положиться, тронул меня до глубины души. Соня осталась позавтракать у меня. На минутку заезжал Малама, он находит, что Феодору, хвала Господу, лучше. Мы с Ксенией ежедневно переписываемся. Обедала, как всегда, с Зиной.
4 декабря. Вторник.
Приняла Долг[орукова], потом писала Аликс. К завт[раку] была Ольга, затем – Веруся Татищева. Чувствую себя плохо, каждый день в 5 часов темп[ература] – 37. К чаю была Апраксина, к обеду – Зина. Потом пришел Вяземский. Рано легла спать, самочувствие отвратительное.