Наша улица выглядит праздничной из-за гирлянд на окнах домов и везде, где позволило вообрадение. Но чем ближе становится мой собственный дом, тем усиленнее кусаю губы.
Лай Демона за забором гремит на всю улицу.
Вечно голодное существо!
Достав руку из-под дедова локтя, принимаюсь искать в сумке ключи, но все это просто попытки замаскировать волнение, пока Дубцов, опустив вдоль тела руки и чуть расставив длинные ноги, молча осматривает наш забор и улицу.
Не знаю, где он научился так смотреть на мир. Чтобы он не делал, это выглядит так, будто, на мир он смотрит свысока, и это сигнал того, что мне от него уж точно лучше держаться подальше. Вместо этого украдкой ворую очертания его чеканного профиля, пока он не ловит меня за этим занятием, заставляя вспыхнуть щеки.
— В общем… — Ухватившись за связку, пытаюсь не смотреть в его лицо. — Эм-м-м… спасибо…
— Ну, девица, — цокает языком дед, забирая из моих рук ключи и вставляя их в замок. — Пригласи парня на чай, замерз наверное.
Смотрю на него в шоке, всем видом давая понять, что это совсем не входило в мои планы!
— Эээ… — переведя на Дубцова круглые глаза, проговариваю. — Он же… спешит, наверное…
Почесав перчаткой нос, Дубцов говорит:
— Не особо.
Что?!
Выгнув брови, он с иронией наблюдает за тем, как я пытаюсь найти причину, чтобы не пускать его в свой дом. Кого угодно, только не его. Почему? Я не знаю! Просто чувствую, что лучше мне эту причину поскорее найти…
— Вот и отлично, — довольно кивает дед, распахивая калитку. — Анна, принимай гостя… варенье не обещаем, ну хоть бутерброды…
Шагнув во двор, он трясет пальцем, веля нашей собаке:
— На место! Ну как циц!
Вместо этого Демон заливается лаем еще громче, и я успеваю поймать его ошейник за секунду до того, как в калитку заходит Дубцов.
— Он только с виду страшный, — говорю ему, оттягивая собаку.
Оценив обстановку, Кирилл спокойно позволяет себя обнюхать. Опустив руку, чешет моего пса между ушами, бормоча:
— Тихо-тихо…
Демон, и правда, затихает, хотя это совсем не его стиль.
— Как зовут? — Поднимает глаза парень.
Фонарь над крыльцом загорается, вырывая из сумерек его лицо. Над нами вдруг начинает сыпать снег, и я вижу, как на его ресницу оседлает снежинка. Все потому, что они, его ресницы, непозволительно пушистые.
— Демон… — смотрю на него снизу вверх.
— Демон, — повторяет Дубцов, снова опуская руку на холку моей собаки.
Выпрямившись, направляется к крыльцу.
Закусив губу, пялюсь на его подкачанную задницу в свободных спортивных штанах и на узкие бедра, которые вместе с его плечами создают тот самый идеальный треугольник, от вида которого у меня в животе что-то дрожит.
Дубцов взбегает на крыльцо, после чего скрывается в дверях дома, не оглядываясь, а я закрываю глаза и втягиваю в себя воздух, чтобы развидеть все геометрические особенности его первоклассной мужской фигуры.
Глава 10
— Я возьму…
Сбросив с плеч свою куртку, Дубцов избавляется от шарфа и шапки. Протягивает все свое обмундирование мне, неторопливо осматривая коридор, в котором почти все пространство занято старым неподъемным шифоньером. Собственно, в нашем доме вся мебель старая и неподъемная, именно поэтому так трудно от нее избавиться. Не говоря уже о том, сколько всякого хлама в ней хранится.
Здесь никогда не было просторно, а теперь и подавно. Теперь дом кажется мне еще меньше, чем есть, и Кирилл Дубцов в нем выглядит, как инопланетянин.
Под курткой у него термобелье в виде футболки с длинными рукавами, и мои глаза опять не слушаются. Пока его голова вращается вслед за блуждающим повсюду взглядом, в слепую пытаюсь пристроить его куртку на крючок. Мои глаза плавают по его торсу, обтянутому чёрной эластичной тканью. Обтянутому так, что я вижу каждый рельеф на его бицепсах, грудных мышцах и плоском животе. Все это выглядит очень твёрдым. Чертовски твёрдым…
— Проходи. — Доброжелательно взмахивает рукой дед, пристраивая свою шапку на крючке.
Перехватываю его взгляд на своем лице и тут же краснею, потому что он ловит меня, как вора, за разглядыванием нашего гостя. В его поблекших голубых глазах вижу намек на улыбку и тонким голосом лепечу:
— Я… пойду собаку покормлю…
— Оставь, — мягко обрубает он меня. — Я сам покормлю, а ты ступай, чайник поставь…
Дернув за молнию, снимаю свою куртку и убираю ее в шкаф. Прошмыгнув мимо застывшего в проходе Дубцова, смотрю в пол, бормоча:
— Пойдём…
Его шаги за спиной отдаются скрипом половиц. Пройдя мимо зала, влетаю на кухню и предлагаю Дубцову самому разобраться с тем, куда усадить свой королевский зад. Вариантов у него немного, они равны количеству стульев у стола. Их три, а стол стоит у большого окна, и это наше любимое с дедом место. Из этого окна видно улицу и кусок нашего запущенного сада, в котором нет ничего, кроме сугробов и тридцатилетней сосны, угрожающей когда-нибудь проломить нам крышу.
Схватив спичечный коробок, вижу, что садиться Дубцов не спешит. Опершись плечом о дверной косяк и сложив на груди руки, спрашивает:
— Живете вдвоем?
Кажется, с тем, чтобы чувствовать себя “как дома” у него проблем нет. Он спокоен и расслаблен, а я… его так много, что не знаю, куда девать глаза. Я чувствую запах его туалетной воды. Этот запах инородный и очень мальчиковский, и он будто перебивает родные мне запахи.
— Да. — Встряхнув коробок, обнаруживаю его пустым. — Я… ммм… сирота…
— Соболезную.
Подняв голову, снова тону в его глазах.
— А ты… у тебя есть братья или сестры? — выпаливаю, уже жалея об этом.
Чем меньше я буду о нем знать, тем лучше. Тем лучше, потому что у него есть девушка. Ведь та блондинка, она его девушка?
— Нет.
Он явно не собирается развивать тему, и вообще, мне никогда не было так сложно найти общие темы для разговоров с кем-либо. Все от того, что он наблюдает за мной. За каждым моим движением. Проходится глазами по моему телу. И хоть минуту назад я делала то же самое с его телом — это не считается!
Где же дед?
Отвернувшись, встаю на носочки и тянусь к верхнему ящику, чтобы достать новую упаковку спичек.
Один беззвучный шаг, и Дубцов оказывается за моей спиной.
Воздух застревает где-то в горле, когда его бедра касаются моих ягодиц, а грудь спины. И даже несмотря на то, что он касается едва-едва, меня с головы до пяток прошибает какой-то невообразимой горячей волной.
Роняю руку, заторможено следят за тем, как он открывает ящик над моей головой. От этого движения его тело соприкасается с моим уже совсем не едва, а каждым сантиметром.
Господи, он и правда твердый. Везде-везде.
Обхватив длинными смуглыми пальцами спичечную упаковку, он замирает.
Может я и наивная, но даже мне понятно, что посторонние люди не должны так влипать друг в друга, потому что это волнующе! Это самое волнующее из всего, что случалось со мной в жизни. Может поэтому я молчу, как идиотка, позволяя незваному гостю нарушать мое личное пространство?
— Дыши…
— Что? — Облизываю губы и закрываю глаза.
— Дышать забываешь.
Его голос тихий и ровный, и это приводит меня в чувства.
— Отойди, — прошу с угрозой.
Плюхнув на стол упаковку, он так и делает. Отходит, оставляя меня наедине с разбегающимся во все стороны мыслями. Вытянув вверх руки, потягивается на ходу, задевая кончиками пальцев потолок, а потом опускается на стул, широко разведя колени.
Это мой дом, но я вдруг чувствую себя так, будто это я у него в гостях, а не наоборот.
Этот Дубцов… он… он просто дьявол во плоти!
Достав из кармана спортивных штанов телефон, он просто берет и ныряет в него с головой. Перестав обращать на меня хоть какое-то внимание, и от этого мне опять становится дико обидно.
Нарезая для него и деда свой любимый сыр, пытаюсь не слушать, о чем они говорят, но это трудно, учитывая размеры нашей кухни, поэтому, поставив перед ними тарелку с бутербродами, объявляю:
— Пойду, переоденусь.
Развернувшись на пятках, покидаю кухню, не собираясь показываться на ней до тех пор, пока он… не отчалит восвояси. Плотно прикрыв дверь, падаю на кровать и, глядя в темный потолок, прислушиваюсь к дому. Прислушиваюсь к приглушенным голосам и собственному сердцу, которое ни с того ни с сего вдруг стало тяжелым.
Под скрип половиц кусаю губы и, проклиная свою бесхарактерность, на цыпочках подхожу к окну, чтобы увидеть удаляющийся по улице силуэт. Упругую энергичную походку, которую впитываю каждой клеткой мозга. Злясь на весь свет, резко задёргиваю занавеску.
Глава 11
Кирилл
Ледяной воздух стынет с носу.
Перехожу на лёгкий бег, оставляя позади древний домишко и такую же древнюю улицу, о существовании которой до этого дня не имел понятия. Вместо нормальной дороги — колея, у ворот одного из домов припаркован старый ржавый «зил», признаки жизни вокруг равны нулю. Не удивительно, что за двадцать один год жизни эта Калинина ни разу не попадалась мне на глаза. Это все равно, что обитать на складе забытых вещей. Самая натуральная глушь.
Столовая моего дома больше, чем весь ее дом вместе взятый. Конечно, это небольшое преувеличение, тем не менее, разница с привычным мне уровнем жизни колоссальная. Настолько, что все здесь кажется мне другим измерением.
Ускоряюсь, быстро возвращаясь в универский парк.
До той глуши за моей спиной и правда пять минут пути.
Аня.
Профессорская внучка.
Беззвучно перекатываю это имя на языке, со свистом втягивая в себя ледяной воздух.
Она не прикидывается. Она, и правда, мать его, такая. Тихоня, недотрога, девственница. На последнее готов свою тачку поставить.
Реакция моего подсознания на все три утверждения однозначная — нафиг. Реакция моего тела — теснота в штанах даже не смотря на гребаный мороз.
Смотрю в пространство, офигевая.
Просто помешательство. Я на нее, твою мать, запал. Как лох. Как придурок. На тихоню-недотрогу. Дико запал. Она на меня тоже. Приехали…