— Принц решил меня женить на другой женщине! Аврора отныне не моя невеста! Теперь моя невеста — леди Бэлл! Ты представляешь!
Я начал обходить стол по кругу, как зверь ходит по кругу в своей клетке.
— У Его Высочества, — сразу заговорил Сэм, — кажется, серьёзные проблемы.
Всё-таки скомкал письмо и с яростью швырнул его на стол.
— Да. Принц забывается. Одно дело, когда помолвка по разным причинам расстраивается, но совсем другое — через короткий промежуток времени менять невесту! Я не хочу никого, кроме Авроры!
Запустил лапы в волосы и издал утробный рык. Зверь внутри бился, рвался наружу, царапался, рычал, ещё чуть-чуть и я над волком утрачу контроль.
— Эти бюрократы, проклятые чинуши, они как паразиты, Сэм. А что делают с
паразитами? Их уничтожают.
Я был готов бросить вызов короне и отправить их всех к праотцам, лишь бы всё осталось, как есть сейчас. Чтобы Аврора стала моей. Переворот? Да я готов совершить что угодно, лишь бы мне не мешали строить своё счастье.
— Ваша Светлость, скажите, а сама госпожа Даль в курсе изменений? — поинтересовался Сэм.
Я замер и посмотрел на дворецкого с подозрением.
— Не думаешь ли ты, что это с её подачи... — начал я. И в этот момент пришло
новое письмо. Оно было от Авроры.
Едва не разворотил почтовую шкатулку, пока открывал её. Развернул бумагу, хотя лапами это делать было неудобно и долго. Впился взглядом в пляшущие строчки.
Она спешила, писала очень быстро, кое-где нажимала на перо сильнее, где-то остались капли чернил. Авроре было не до красивого письма с вензелями и расшаркиваниями.
Она сообщала ту же новость, что я получил от министра и к моему огромному облегчению, была, как и я, крайне возмущена этими изменениями. Аврора писала, что министр заставляет её подписать новые документы, что договор расторгается, а если не подпишет, у неё будут проблемы. Кроме этого, она сделала предположение, отчего принц решил поменять одну невесту на другую. Так-так-так, а это уже очень интересно и выглядит довольно правдоподобно. Опустился в кресло и с улыбкой произнёс:
— Знаешь, Сэм, она... невероятная. Не зря мой зверь впервые в жизни обратил на кого-то своё внимание. Кстати, что скажешь на такую версию, как сговор?
Дворецкий напрягся и потемнел лицом. Этот человек был не просто умён, он всё понимал и с полуслова, и намёка.
Лапы исчезли. Погладил уже человеческими руками письмо самой удивительной и прозорливой женщины и сказал:
— Принц решил получить не только теллуритит, похоже, ему интересен весь Роузтаун. А леди Бэлл со всей страстью готова стать вдовой Найтмэр.
— Кажется, наше королевство перейдёт в руки дефектного принца, — звенящим от гнева голосом, ответил дворецкий. — Боги, храните короля. Пусть он поправится и живёт ещё лет триста, пока не родит новых наследников.
Я хмыкнул.
— Именно, Сэм.
Щёлкнул пальцами и продолжил:
— Но что удивительно, Аврора зрит в корень. Возможно, её версия излишне фатальна и накручена, но, чутьё мне подсказывает, принц решился на подлость.
— Или его надоумили, — задумчиво сказал Самуэль и потёр подбородок. — По слухам, леди Бэлл та ещё штучка, милорд. Принц всё же сын своего отца, он прямолинеен и заинтересован в металле для оружия. Вряд ли его заинтересовал Роузтаун, скорее на графство глаз положила вышеупомянутая леди. На мой взгляд, беспринципная тварь.
Я обдумывал слова слуги, помощника и друга, всё в одном лице. Ещё раз прочитал письмо Авроры и улыбнулся, как мальчишка, увидевший нечто восхитительное.
Меня умиляли её гнев на министра и корону. И восхитила её сила духа. В письме она не плакалась, не разыгрывала трагедию. Она предлагала бороться и спрашивала совета. И даже предложила один вариант...
Взглянул в окно. Ночь была близка. За окном было мокро, туманно и холодно. Всё как всегда.
— Сэм, знаешь, а ведь с леди Бэлл можно разобраться легко и быстро, — заговорил, всё ещё глядя в окно, куда бились тяжёлые капли дождя.
— О, весьма разумно, — отозвался дворецкий. — Нет леди Бэлл, нет свадьбы.
Кусты роз будут рады новому блюду...
Я резко повернул голову и удивлённо взглянул на Самуэля.
— Сэ-э-м, — протянул я с усмешкой, — я говорил не об этом.
Он сдвинул брови и проговорил озадачено:
— Простите, милорд. Но тогда, о чём вы говорили?
Снова погладил письмо Авроры и изложил гениальный в своей простоте план.
— Что ж, весьма коварно, милорд. И если вам интересно моё мнение, то позвольте сказать?
— Конечно, Сэм. Говори.
Дворецкий вдруг улыбнулся и произнёс:
— Ваша Светлость, этот план имеет очевидный женский почерк. Только женщина может столь коварно поступить с соперницей. Если будете писать госпоже Авроре, передайте ей моё восхищение. Надеюсь, я не слишком дерзок в своей просьбе?
Я внимательно посмотрел на Сэма.
— Я ей передам.
— Благодарю, милорд. И... в таком случае, какие будут распоряжения насчёт леди Бэлл?
Я широко и зло улыбнулся. Что ж, если вы, Ваше Высочество и вы леди, затеяли грязную игру, то имейте в виду, правил в ней нет. На кону моё личное счастье и я не проиграю.
— Сэм, вот как мы поступим…
Письмо от Лиама порадовало меня. У меня сразу с души, словно камень свалился. Как же это прекрасно, когда испытываешь душевное облегчение. Ситуация с новой невестой для Лиама меня тяготила, давила, а сейчас после его письма весь этот негатив рассеялся и сразу стало легко. И с цветочком мы разберёмся, и с навязанной новой невестой тоже. Вместе. Сообща. Настоящая организованная группировка получается. Нет, не преступная, но действующая по предварительному сговору. Ха-ха.
А как по-другому?
За своё счастье и за место под солнцем в любом мире приходиться бороться. Но я не боюсь, ни борьбы, ни драк, ни тумаков, ни синяков. Я сильная. Боюсь вот чего — стать рабыней обстоятельств. Боюсь ситуаций, когда мою судьбу пытаются решить неведомые мне люди. Хотя признаться с Лиамом вышло всё в точности да наоборот. Только теперь у меня отобрать его пытаются. А вот фиг им!
А ещё я не хочу гнуть голову перед теми, кто не заслуживает этого. Как говорится у Александра Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».
Знаю, многие бы предпочли сложить лапки и не бороться, ничего не решать, а
доверить себя и свою жизнь чужим людям. Предпочли бы золотую клетку борьбе и безграничной свободе выбора. Всё-таки судьба — это не то, чему повинуются, это то, что создают.
И вот вам мой совет — никогда не миритесь с тем, что вам не по душе, что претит вам, от чего воротит и выворачивает. Не смиряйтесь. Никогда. Всегда боритесь, если вас что-то не устраивает. У каждого человека есть характер. И у вас тоже есть, я знаю. Только у большинства он запрятан так далеко и капитально, что, кажется, и нет его. Повторюсь, есть. И иногда стоит его достать из вашего внутреннего чемодана или даже сейфа и проявить во всей красе.
И я бесконечно рада, что Лиам из той породы людей, у кого есть несгибаемая воля и характер. Идеальный партнёр. И для жизни, и для дел. И дети у нас получатся замечательные.
Только один вопрос меня волнует: они тоже будут оборачиваться мохнатиками или всё-таки пойдут в мою породу? Ладно, даже если они будут целиком и полностью в отца, я в обморок падать не стану, и истерики катать не буду. Все мы рождаемся со своими особенностями. Так, вообще всё не об этом. А о том, что всё мы с Лиамом решим!
Он в письме предложил потрясающий план, точнее, я набросала идею, а Лиам её обдумал и придумал, как всё реализовать. И я сей план полностью одобряю. О чём поспешила написать в ответ своему графу.
Потом танцующей походкой прошлась по комнате, покрутилась, ощущая лёгкость в теле и радость, что всё мы преодолеем. Остановилась у цветка. Погладила листья и бутоны своего питомца, получила от него эмоциональную
волну безграничной любви и обожания. Порадовалась, что цветочек не голоден и пребывает в хорошем расположении духа. Правда, спать он уже собирался. Да и я тоже готова отправиться в объятия Морфея. Завтра будет новый день. И завтра я вступаю в первый акт нашей с Лиамом игры под названием «Оставить
принца с носом».
Перед тем как заснуть, попросила местных богов дать королю сил поправиться, пожелала Его Величеству здоровья. Пусть король вернётся в строй и наподдаёт своему отпрыску подзатыльников и подзадников. Принц заслужил.
Глава 26
Однозначно я частый гость в министерстве. Здесь со вчерашнего дня ничего не изменилось. В кабинете первого министра по миграционным делам всё также пахло бумагой, пылью и тем самым непередаваемым запахом, который сопровождает любую государственную контору.
Господин Ханс при виде меня тяжко вздохнул, потом почесал кончик своего толстого носа картошкой, затем поджал и без того тонкие, словно нитка, губы и вытаращил на меня свои огромные навыкате водянистые глаза.
Министр взирал на вошедшую меня усталым, но при этом многозначительно-
презрительно-подозрительным взглядом, будто я сейчас обязательно испорчу ему настроение. Но разве можно испортить то, что уже и так испорчено?
— Доброе утро. Пришла, как и договаривались. И вот ваши документы, —
произнесла с улыбкой и протянула министру чёртовы бумажки. И добавила: — Я всё подписала, господин Жанс.
Мужчина с подозрением взглянул на протянутые документы и с таким же подозрением забрал их у меня. Проверил подпись. Удивился. Хмыкнул и сказал, взглянув на меня с ещё большим подозрением, даже глаза свои рыбьи прищурил:
— Странно. Вы действительно всё подписали.
Пожала плечами и невинно поинтересовалась:
— Почему вы удивляетесь?
— Я ожидал от вас чего угодно, но не этого, — указал он на документы. — Думал, что вы придёте и приведёте неопровержимые доводы, почему я должен расстараться и переубедить корону не менять ранее принятое решение насчёт вашей кандидатуры в качестве невесты графа Найтмэра.