Он провел кончиком языка по верхней губе, не сводя с нее пристального взгляда. Пальцами, едва касаясь, провел по линии подбородка, вниз по шее, далее по ключице.
— Я не знаю, как должным образом отблагодарить вас. — Последние слова он выдохнул ей прямо в губы, и языки пламени начали лизать ей позвоночник, по всему телу разлились обжигающие волны.
— В этом нет необходимости, — ответила она его губам.
— Есть крайняя необходимость. — Он наклонился, губы его были опасно близки. Он замер, как будто не знал, что делать дальше. — Не ищите того, кто доставил послание, вы слышите меня? — прошептал он и коснулся своими мягкими, похожими на розовые лепестки губами ее губ.
Элиза закрыла глаза. Наверное, она вздохнула. Уже очень давно ее не целовал мужчина, уже очень давно она не ощущала мужского прикосновения. Уже очень давно ее исполненная надежд жизнь закончилась и началась жизнь неприметной старой девы.
Поцелуй стал требовательнее. За нежностью скрывалась настойчивость. Он был легким, но ищущим. Она чувствовала, как внутри нее что-то открывается, что-то такое, чего она уже давно не испытывала. Она вся искрилась. Казалось, искрились и ее кровь, и все тело, а жар растекался волнами от кончиков пальцев на ногах до кончиков пальцев на руках, от головы к сердцу.
Его язык скользнул ей в рот. Элиза негромко застонала. Она подалась вперед, так что их тела соприкоснулись. Он обвил рукой ее талию, притянул ближе. Она ощутила, как напряглось его тело, которое прижималось к ней. И коленями, и грудью. Он был скалой, состоявшей из одних мышц и сухожилий, и она наклонила голову, положив руки ему на крепкую грудь. Позволена ли ей подобная вольность? Но она не могла себя остановить. Она не будет стоять целомудренным бревном, когда ее целует взрослый мужчина, настоящий принц. О нет. Она намерена испить это удовольствие до последней капли. «Устраивайтесь, детишки, поудобнее. Однажды я познакомилась с настоящим наследным принцем. И даже целовалась с ним».
Она обвила руками его шею, взъерошила пальцами его волосы. Прижалась грудью к его груди и, если бы могла, вползла бы ему за пазуху. От него так приятно пахло — сандаловым и розовым деревом и еще чем-то пьянящим и изысканным. Его тело от ее прикосновений так напряглось, что, несмотря на одежду, она ощущала его твердую плоть, его широкие плечи и мускулистые руки.
Она тонула в нем, прижималась все крепче к его груди. Я вся горю. Она была пламенем в зимнем очаге, пылающим портретом в Ночь костров[10]. Она стала пылающим костром надежды и страсти, и в ушах звенело так, что она едва способна была думать.
И внезапно все закончилось.
Себастьян поднял голову. Его взгляд скользнул по лицу Элизы, задержался на губах, а сам он нарочито медленно провел большим пальцем по ее нижней губе. Он поцеловал Элизу в лоб и отступил.
— Видимо, мне следует… мне следует откланяться.
— Откланяться? — У Элизы кружилась голова. От его поцелуя. Она не пошевелилась. Просто не могла пошевелиться. Казалось, что все тело парализовало от желания.
Он коснулся кончиками пальцев ее подбородка.
— Никакой игры в сыщиков в Ковент-Гарден. Доброй ночи, Элиза.
— Доброй ночи, Себастьян, — ответила она с застарелой, привычной покорностью, которая обычно так раздражала ее. Но в данный момент она не была способна ни на что другое. Собственное тело не слушалось ее.
Она видела, как он пересек комнату. Слышала, как он вышел за дверь, слышала его шаги на лестнице, представила, как он идет к карете, которая, несомненно, мгновенно подъехала. Она затаила дыхание и так и осталась стоять на том самом месте, где ожили ее самые дерзкие мечты и где ее поцеловал принц.
Она слышала лай собак в кухне. Слышала, как наверху в гостиной ходят Бен с Маргарет. Слышала, как из столовой доносятся голоса Холлис и Каролины.
Она не двигалась. Так и оставалась стоять — обуглившимся чучелом, сгоревшим от одного-единственного поцелуя.
Глава 14
На торжественном ужине в доме лорда Стэнли можно было в изобилии наблюдать английских дам в вечерних платьях с длинными шлейфами, хотя и не столь роскошными и не столь длинными, как шлейфы алусианских дам. Широкие рукава становятся неотъемлемой принадлежностью наряда. В моду вошли платья из набивного шелка, с жемчужинами по корсажу. Можно надеяться, что эта мода сохранится и в предстоящем весеннем сезоне.
Знающие люди говорят, что коли даме желательно насладиться любовным свиданием без проистекаемых из этого последствий, то быстрая скачка на горячем коне наутро после означенного свидания способна вполне устранить таковые последствия. Если же у дамы по какой-либо причине не имеется верховой лошади, то можно с равным успехом сильно попрыгать сразу же после достигнутого на свидании успеха.
Себастьян, вернувшись в свои покои в Кенсингтонском дворце, развязал шейный платок и передал слуге пальто. Он едва обратил внимание на лакея, принявшего у него шляпу и перчатки, и мельком взглянул на горничную, которая торопливо убралась с его пути и с глаз прочь.
Он все думал о поцелуе.
Он думал о поцелуе так, как никогда не думал о поцелуях ранее. Обычно, когда Себастьян целовал женщину, цель была предельно проста — он хотел уложить ее в постель. У него было множество страстных увлечений, множество нежных поцелуев. Но каждый из них проистекал из потребности, которая зародилась не в его сердце, а в промежности.
Себастьян не был уверен, что поцеловать Элизу ему велело сердце. Он сам не мог понять, откуда возникло желание поцеловать ее. Принц мог признать только одно: поцелуй был необыкновенно… свежим.
И ему хотелось больше этой свежести.
Себастьян был слишком погружен в собственные мысли об Элизе, поэтому присутствие леди Анастасан застигло его врасплох. Она поспешно встала из-за письменного стола и присела в глубоком поклоне.
Себастьян взглянул на ее, потом на письменный стол.
— Ваше высочество, я положила на стол ваше расписание на неделю, — сообщила она, склонив голову. — Прошу простить мое вторжение.
Похоже, она и на столе убрала. Те документы, которые он оставил разложенными по всей столешнице, теперь лежали аккуратной стопкой.
— Благодарю. — Он не знал, как реагировать на подобное. Сам он не просил убрать на его столе. Он вообще просил лишь одно: делать записи. И все. Принц настороженно обошел комнату, огляделся по сторонам в поисках очередных изменений. Может, здесь еще кто-то есть?
Леди Анастасан, похоже, никуда не спешила, а потому продолжала нерешительно стоять у его письменного стола.
— Вы что-то хотели сказать?
— Нет, ваше высочество, только… Я просто хотела узнать… как вы?
Как он? Что за странный вопрос! Он не мог припомнить, чтобы Матус когда-либо задавал ему подобные вопросы. Как он?
— Вам столько пришлось пережить, ваше высочество. Я решила, что, возможно, вам нужна… помощь.
— У меня все хорошо. — Принц отвернулся от стола. Ему было не по себе. Вот уж никак не ожидал, что слуги будут интересоваться, как у него дела.
— Я вам чем-то могу помочь? Чем угодно?
Себастьян с любопытством взглянул на нее через плечо.
— Нет-нет. Благодарю, Сарафина.
Она неловко улыбнулась и потупилась. Принца не покидало ощущение, что она хочет сказать что-то еще, но в этот момент в комнату вошел Патро.
— Bon notte, mae principae[11], — поклонился он. — Мне послать за Эгием?
— Bon notte, — ответил на его приветствие Себастьян. — Пока нет нужды. Сначала я хотел бы почитать.
Патро ответил поклоном. Он мельком взглянул на леди Анастасан, прежде чем скрыться за другой дверью.
Леди Анастасан по-прежнему не спешила уходить. Себастьян все больше раздражался.
— Еще что-то, Сарафина?
— Нет-нет, ваше высочество. — Она коснулась мочки уха. — Мне не хотелось, чтобы вы подумали… то есть… Я хочу, чтобы вы знали, что я здесь потому, что не хочу оставлять ваши вещи без надзора.
— О каких вещах вы говорите?
Вопрос заметно смутил ее.
— О ваших… Понимаете, ранее заходил Ростафан и сказал, что в мешке с почтой содержится конфиденциальная информация…
— Ростафан?
Леди Анастасан недоуменно моргнула своими большими карими очами.
— Йе, ваше высочество.
— И когда это было?
— Час или два назад.
Ростафан, как и сам Себастьян, присутствовал на званом ужине у лорда Стенли. Когда они уезжали, Ростафан сказал, что отправится с господином Ботли-Финчем в клуб для джентльменов на Бонд-стрит.
В таком случае, когда же он вернулся сюда и оставил мешок с конфиденциальной корреспонденцией?
— Что-то не так? — уточнила леди Анастасан.
— Нет-нет. Благодарю, мадам. Вы можете идти.
Казалось, она замешкалась, но все-таки сделала реверанс и удалилась, как он и велел.
Себастьян сел за стол и вызвал дворецкого.
Патро явился мгновенно.
— Сэр?
Себастьян откинулся на спинку стула, вытянул ноги на стол, сложил пальцы домиком и, задумчиво глядя на дворецкого, произнес:
— У меня к тебе некий умозрительный вопрос.
Патро заложил руки за спину и почтительно ждал продолжения.
— Как думаешь, можно ли в этих покоях устроить тайный ужин? Чтобы ни одна душа не узнала о том, кто ужинал в моей компании?
Патро огляделся, как будто впервые оказался в этой комнате.
— Я полагаю, что теоретически такая возможность существует.
— Теоретически? Но не практически?
— Йе, ваше высочество.
— М-да, — протянул Себастьян. — Еще один умозрительный вопрос. Если мужчина желает один на один пообедать с кем-то, где бы он мог это осуществить?
— Я бы предложил ему арендовать дом. Или попросить доверенное лицо арендовать дом для него.
Неплохая мысль!