Прокравшись под окнами, Жор выглядывает за угол дома… а там такой же сад как тот, что был по другую сторону фасада.
Поморгав, Жор решает: «Раз уж тут всё такое же, тут тоже способов сбежать нет».
Но потом вспоминает коляску и лошадей, да исчезнувшего кучера.
«Надо посмотреть, где они там».
Припустив вдоль торца, Жор смотрит по сторонам, но не вверх, поэтому не замечает прыгнувшего на него из окна суслика.
— Попался! — шипит Бука, вцепившись в уши противника и сжимая его лапами, точно скакуна.
Взвыв, Жор бросается перёд. Но Бука держится крепко.
— Стой! — визжит он, дёргая уши, как поводья. — Тпру!
Вытаращивший глаза Жор запрокидывает голову, на ходу сворачивая за угол. Косит безумным взглядом. Пытается развоплотиться, но куда там — держат его цепко. Он влетает в мраморное крыльцо. Растерявшись от обступившей его бесплотное тело пустоты, загребает лапами и вылетает со стороны ступеней.
«Стены здесь проницаемые!» — мелькает в его голове мысль за миг до того, как он с глухим стуком врезается в стену вокруг территории.
Наездника тоже припечатывает мордой о белый камень.
Суслик скатывается с манула и впивается в его пышный хвост, орёт с присвистом:
— Ты что, рехнулся? Не видишь, куда прёшь?
Жор, сообразив, что говорит с кем-то своих габаритов, раздувается:
— А ты что, не видишь, на ком сидишь? Я те не лошадь!
— Да, ты манул-недоросток!
Тема размера для Жора, мягко говоря, болезненная, он сопит, фырчит. Разворачивается круто и взвывает от боли в хвосте.
— Отпусти, козёл! — Жор скачет на месте, пытаясь освободиться.
— От козла слышу!
— Да ты, да ты… сурок драный!
— Я суслик!
Остановившись, Жор через плечо оглядывает врага, шипит:
— Суслик? Ты что, жрёшь целыми днями? Как ты ряху такую отрастил?
— Глистов выведи, мелочь ведьминская, — Бука дёргает его за хвост, — потом и поговорим!
— Ах ты… ты… — не найдя слов, Жор бросается на Буку.
Тот от неожиданности отпускает хвост, фамильяры схлёстываются и, царапаясь и кусаясь, катятся по каменным плитам.
А в воздух хлопьями поднимается, кружится серая и рыжеватая шерсть.
Время тянется слишком медленно, мучительно. И Жора не видно. Где он там пропадает? Что жив — это я чувствую, но где?
Словно ответ на мой вопрос — стук в дверь. Постучали явно не возле пола, так что это не Жор, но светлый властелин мог поймать его в неположенном месте и принести. Или не светлый властелин, а слуги: должны же в таком огромном доме работать слуги, ухаживать за садом, готовить еду…
Подбежав к двери, распахиваю её.
Светлый властелин стоит в коридоре в одном халате.
Жора нет. Куда делся Жор?
В приоткрытом вороте видна ямка между ключицами светлого властелина, грудь…
У него что, никакой одежды под халатом нет? Мысли сворачивают в мрачную и страшную сторону.
— Ты очень красивая, Марьяна. Однажды увидев тебя, забыть уже невозможно, твои волосы черны, как вороново крыло, а тёмные глаза загадочны.
Он смотрит на меня. Я пытаюсь понять, что тут происходит. Не получается. Тряхнув головой, переспрашиваю:
— Что?
— Настало время брачной ночи.
БАХ! Дверь захлопываю раньше, чем до конца осознаю смысл его слов. Прижимаюсь к створке спиной. Сердце выпрыгивает из груди. Ужас! Что делать? Куда бежать?
Только теперь до меня доходит вся вопиющая дерзость моего поступка. Да светлый властелин меня убьёт…
Вздрагивая, ожидаю удара в дверь. Но с той стороны тихо. Странно тихо. Подозрительно… Что задумал светлый властелин?
Ощупываю дверь — замка нет. Надо было диван к двери придвинуть, а теперь… или ещё не поздно? Если отпущу дверь, добегу до дивана и подтолкну его к двери, светлый властелин ворвётся сюда или я успею забаррикадироваться раньше?
Глава 9. Неожиданные повороты
Октавиан смотрит на дверь. Закрывает глаза, открывает, а створка на месте.
«Что такое?» — недоумение Октавиана усиливается, когда из комнаты Марьяны доносится скрипение, шуршание и сопение.
Осторожно заглядывает внутрь: красная от напряжения Марьяна толкает к нему диван. Октавиан застывает, разглядывая розовые, раздувающиеся при каждом толчке щёки. И хотя не понимает, зачем передвигать диван, тихо интересуется:
— Помочь?
Марьяна вскидывает голову, обжигает его тёмным взором.
— Нет!
— Тебе явно тяжело.
— Без тебя знаю, — пыхтит Марьяна, толчками придвигая диван всё ближе к двери.
Приоткрыв створку шире, Октавиан поднимает ногу, но его останавливает резкий возглас Марьяны:
— Стоять! Назад!
Отчаянным рывком — визг ножек по полу почти оглушает — она подталкивает диван к двери. Следующий неистовый толчок отправляет створку в паз косяка — Октавиан едва успевает отступить, спасая нос от удара.
— Зачем это? — спрашивает удивлённо, но ответа нет.
Проходит минута, другая, третья… дверь по-прежнему закрыта.
Подняв руку, Октавиан негромко стучит костяшками пальцев.
— Марьяна, а как же брачная ночь?
Мгновение спустя доносится глухой выкрик:
— День на дворе!
Октавиан поворачивает голову к окну в конце коридора. Дневной свет лежит на полу желтоватой трапецией.
«Правда день, что это я», — Октавиан направляется к себе — внести изменения в список дел.
Клочки серой и рыжеватой шерсти пятнают белизну плит. Тяжело дышит помятый Жор, не легче дыхание у потрёпанного Буки. Фамильяры вразвалочку сидят друг напротив друга, зло посверкивают глазами, но в драку не лезут.
— Убирайся со своей ведьмой, — свистит Бука. — Октавиана не отдам.
— Да больно он нужен! — Жор пытается встать, но снова плюхается на плиты. — Мы просто денег хотели получить.
— Так вы ещё авантюристы-вымогатели? — глаза Буки загораются недобрым светом.
— Нет, мы просто кушать хотим. Нам и откуп небольшой нужен был, так, еды купить. — Жор хватается за голову. — Кто же знал, что светлый властелин согласится на брак? Это не входило в наши планы!
— То есть, — Бука приглаживает выдающееся пузцо, — вы в принципе не против убраться отсюда?
— С радостью! Хоть прямо сейчас!
— Сейчас не получится, Октавиан настроен неожиданно серьёзно, и если сбежите, догонит вас в два счёта. Но… кое-что сделать можно! Я же его фамильяр, знаю его, как облупленного! — Бука потрясает сжатой лапкой.
— Разве у светлых властелинов бывают фамильяры?
— Октавиану было интересно попробовать создать фамильяра, так получился великолепный я, и мой долг — спасти создателя. — Бука раздувает щёки. — Я знаю, куда давить, чтобы Октавиан вас выставил и ещё приплатил, чтобы никогда не возвращались. Только для этого твоей ведьме придётся кое-что сделать.
Жор щурится:
— А он её за это не убьёт?
— Октавиан соблюдает законы, убийство полагается только за убийство жителей или покушение на него самого, но я на него покушаться не предлагаю, — Бука вновь взмахивает лапкой и пристально смотрит на внепланового заселенца.
— Что ты предлагаешь?
— Начнём с того, что Октавиан любит белый цвет, идеальный порядок и постоянство, поэтому…
От нетерпения Жор подаётся вперёд, готовый внимать Буке.
За дверью тихо. Только сердце стучит, как бешеное.
Кажется, светлый властелин сейчас взламывать комнату и исполнять супружеский долг не собирается. Неужели его убедило моё отчаянное напоминание, что сейчас день?
Но тогда получается, властелин явится ночью…
Оглядываюсь на окно: а небо-то уже не такое ясно-голубое. Скоро вечер, а за ним и ночь… брачная.
Бежать надо!
Бросаюсь к окну так рьяно, что больно врезаюсь животом в подоконник. Выглядываю наружу: высоко, если ногу подверну, далеко не убегу.
Как же слезть?.. Верёвка! Мне нужна верёвка!
Бросаюсь к ближайшей двери, распахиваю её… глаза обжигают два алых пятна на ослепительно-белом. Букеты цветов стоят на тумбочках по бокам огромной кровати под балдахином — я подобную видела в книге сказок, но там кровать принцессы была из золота и синего бархата, а эта такая белая, что почти сливается со стеной.
Ковёр тоже белый… Только цветы, как кровь, вызывающе алеют.
Тряхнув головой, подхожу к постели. На ней должна быть простыня. Простыню можно порвать, связать из обрывков верёвки и по ним спуститься в сад, а там… что-нибудь придумаю.
— Марьяна, что ты делаешь?
Вопрос Жора застаёт врасплох, пальцы соскальзывают, и последние полтора метра до земли я пролетаю. ШМЯК! Копчик простреливает, выбивая слёзы.
— Жо-ор, — закрываю ладонью рот, чтобы подавить стон: не хватало ещё внимание властелина привлечь, мало ли где он ошивается.
— Спокойно, Марьяна, я всё решил, — Жор гордо выпячивает грудь.
— Нашёл выход?
— Да. Но не через стену. Если сбежим, сама понимаешь, нас догонят и приведут обратно, но! — Жор многозначительно поднимает коготь. — Если нас выгонят, погони не будет. И через стену лезть не придётся.
Короткая травка приятно холодит щёку. Смотрю на Жора, но думаю о светлом властелине и его невероятной стойкости.
— Жор, знаешь, мне кажется, светлый властелин того… не выведешь его из себя.
— Из себя можно вывести любого! Главное, знать, как выводить. Так что лезь назад, будем пробиваться на свободу грязными методами.
— Предлагаешь испачкать спальню? Думаешь, это его остановит?
— Предлагаю показать, какой это ужас — ведьма в доме. И что жена — это плохо. — Жор дыбит шерсть. — В общем, сейчас ты пойдёшь и начнёшь пилить светлого властелина.
Представляю пилу… и светлого властелина.
— Мне кажется, он будет отбиваться. К тому же я не знаю, где взять пилу. И не очень понимаю, как после его распиливания выжить.
— Образно! Я говорил образно. Надо довести светлого властелина своими требованиями и придирками так, чтобы он нас с тобой выставил. Мысль ясна?