— Ах вот, значит, как! Зубаста, ничего не скажешь. Всегда была такой. Это Денис у меня увалень неуклюжий, а ты всегда знала, чего хочешь. Значит, подобралась-таки к моему мужу? Нашла способ? Не постеснялась даже к секретарю директора позвонить. Все вынюхала — где он, у кого, когда уехал?
— По-моему, вы сильно преувеличиваете, Зинаида Романовна.
— Что я преувеличиваю?
— Вы давно ему не жена. С той самой минуты, как бросили его с маленьким сыном.
— И про это разнюхала? Шустрая больно, как я погляжу. Этим и берете старых мужиков: ать-два и в койку. А они слюни распустили, глядя на ваши голые ляжки. А чего не поглядеть, коли предлагают? Бери — не хочу! Вон вас сколько нынче таких, на рупь — десяток.
— Ну зачем же на рубль? Алексей Иванович очень обеспеченный мужчина и совсем не старый.
— Стерва! Шлюха! Змея подколодная! — вдруг завизжала Зинаида, тряся кулаком.
Дверь распахнулась, и в кабинет с воинственным видом ворвалась Синара.
— Лариса Сергеевна, я милицию вызвала, — громко сказала она. — В нашем офисе таких скандалов еще не было.
— Убирайся отсюда, башкирская морда! — бесновалась Зинаида. — Кто ты такая, чтобы мне угрожать?!
— Синара! — старалась перекричать обезумевшую женщину Лариса. — Хватайте ее под левую руку, а я справа возьмусь.
Они подхватили Зинаиду под руки и потащили из кабинета. Та пыталась вырваться, кричала, угрожала, но бесполезно. Им удалось вытолкать скандалистку на крыльцо и закрыть дверь на ключ.
— Вот это да! — отдуваясь после схватки, воскликнула Синара. — Я как увидела ее, сразу подумала, что неспроста она пожаловала. Но чтобы вот тако-о-ое… Только в комедии можно увидеть.
— А если б у нее серная кислота оказалась? — тяжело дыша, предположила Лариса.
— Ну тогда — в трагедии.
— Синарочка, у вас в закромах, кажется, вино было? Налейте, будьте добры! — попросила Лариса, поправляя перевернувшуюся набок юбку.
— Правильно! Надо снять стресс. Сейчас мы… Так. Вот рюмашки, вот конфетки на закусь. Во-о-от. Держите, Лариса Сергеевна!
Они выпили, съели по конфете и закурили. Лариса смотрела в окно и о чем-то сосредоточенно думала.
— Как вы считаете, Синара Ахметовна, — вдруг заговорила она, рассеянно постукивая пальцами по рюмке, — если я испугаюсь угроз этой фурии, прощу я себе потом свою слабость?
— Нет, Лариса Сергеевна, не простите. Нельзя поддаваться таким ведьмам. Она только посмеется над вами, и все.
— Точно. Смеяться она умеет, как никто другой. Ее злобная усмешка мне по ночам снилась. Так значит, вперед, и никаких «мандраже», как говорит моя подруга.
Вскочив со стула, Лариса побежала в кабинет, схватила мобильник, нажала кнопку и застыла в напряженном ожидании.
— Алло! Алексей Иванович! Это Лариса. Я поеду с вами в «Лосиное». Да. Во сколько? В десять? Хорошо, я буду ждать. До встречи!
Синара, стоявшая в дверях и наблюдавшая за своим боссом, одобрительно кивнула, затем подошла к Ларисе и, в приливе женской солидарности, пожала ей руку.
И вновь она любовалась им. В спортивной куртке, без шапки, он сидел за рулем своего джипа, легко и даже грациозно управляя тяжелой машиной. В этот раз она помалкивала, поддерживая разговор короткими «да» или «нет», а говорил Алексей Иванович:
— Жаль, не успел познакомить тебя с матерью. Умерла в позапрошлом году. Чудесная была женщина. Малограмотная, но ума необыкновенного. Про таких говорят — мудрая. Жила ради других, всю жизнь работала, растила детей — нас у нее четверо было, — боролась с нуждой, но не жаловалась, принимала жизнь такой, какая есть. Да разве можно в коротком рассказе это описать? Получается слишком обобщенно, как у многих, но я-то знаю — не каждому пришлось столько перенести, сколько вынесла наша мать. В том числе и смерть детей. Старший брат Иван погиб на лесосплаве, на Северной Двине, а сестра Нина умерла от диабета, совсем молодой. Меня мама баловала как последыша, самого младшего в семье. Да и то сказать, какое уж там особое баловство — ну денег даст на кино или утром поспать вдоволь позволит. А еще я очень любил творожные ватрушки. Их-то она и стряпала по праздникам и дням рождения. Мне четырнадцать было, когда отец умер. Сказались ранения и контузии.
Алексей Иванович надолго умолк, а Лариса, искоса поглядывая, заметила, как напряглись его скулы, на лбу обозначились три морщинки и насупились густые брови. Она молчала, чтобы не потревожить его воспоминаний. Сдержанно вздохнув, он продолжил свой рассказ:
— Техникум мой она еще смогла вытянуть, а уж в институте на вечернем пришлось трудиться. Мастером работал, а по вечерам — на занятия. Тогда я уже семейным человеком был, сын появился. Не получилось у нас с Зиной хорошей семьи. Не знаю, кто виноват. Может, оба чего-то напутали, чего-то не поняли. Не знаю. Но так уж вышло, что всех женщин я на материнский аршин мерил. Вот если бы Зина хоть немного походила на мою мать… А, да что теперь! Не хочу об этом вспоминать. Все же очень обидно, Лара, что мама не увидела тебя. Она была бы рада. Я точно знаю.
Оставшуюся дорогу они молчали.
За одним из поворотов показались новостройки «Лосиного». Комплекс состоял из большой гостиницы, нескольких коттеджей для корпоративного и семейного отдыха, лыжной базы, ресторана и двух кафе. Главной же достопримечательностью была высокая гора с двумя подъемниками. Лариса смотрела на маленькие фигурки лыжников, спускавшихся с вершины, и не могла представить себя на их месте. Ей еще не приходилось вставать на горные лыжи.
Они решили не останавливаться в гостинице, а вернуться к вечеру домой. Оставив джип на платной стоянке, сразу же отправились на лыжную базу, где напрокат можно было получить полное снаряжение.
— Если тебе понравится, я куплю для нас всю необходимую амуницию, чтобы не связываться с прокатом и этой волынкой, — пообещал Алексей Иванович, когда они после тридцатиминутного стояния в очереди наконец получили лыжи и ботинки.
— Я не знаю, как все это надевать, — растерялась Лариса и беспомощно посмотрела на Алексея Ивановича.
Он улыбнулся, встал перед ней на одно колено, быстро и ловко надел на нее ботинки и даже аккуратно надвинул на них штанины комбинезона.
— А ну-ка, встань! И походи пока без лыж. Попривыкни малость.
— Ой, — вскрикнула она, сделав два шага, — да разве в этом можно кататься? Это же колоды какие-то! Кандалы!
— Ничего. Многие так в первый раз реагируют. А потом так гоняют, что ветер в ушах свистит. Погоди, я свои ботинки застегну. Готово. А теперь на гору!
Они даже на подъемник сначала не пошли, а поднялись самостоятельно на небольшую высоту, откуда Лариса сделала свой первый спуск. Алексей Иванович возился с ней, как с ребенком: по нескольку раз показывал угол наклона туловища и сгиба коленей, учил пользоваться палками, правильно переставлять ноги, балансировать, амортизировать и т. д.
— Так. Прими основную стойку. Согнулась в поясе, плечи округлила, грудь «проваленная»! — командовал Алексей Иванович, как заправский тренер. — Ноги! Ноги согнула, уперлась голенью в ботинок. Еще!
— Да больно же, черт вас дери! — ругалась Лариса, чуть не плача.
— Ничего. Зато останешься живой при спуске.
— И на том спасибо.
— Так. Пятки врозь. И пашем плугом. Смелей! Ну! Давай, давай! Молодец! Вот так! В следующий раз обучимся траверсу.
— Никуда я больше не поеду, — дула губы Лариса, как пятилетняя девочка, которой не купили куклу.
— Ничего, втянешься, — смеялся Алексей Иванович. — Иные так втягиваются, что готовы ночевать на горе. Кстати, по вечерам здесь прекрасное освещение и особая романтика. Обязательно побываем в вечернее время. Тебе понравится. А теперь постой здесь, я пару раз прокачусь. Покажу тебе все премудрости на личном примере.
Он ушел на подъемник, а Лариса от нечего делать рассматривала пеструю толпу, снующую вокруг нее в хаотичном порядке. Вдруг сердце пропустило удар и зачастило. В паре метров от нее шли двое. Это Кронберг, в небесно-голубом костюме с серебристой отделкой, обнимал за плечи Виноградову, красоту которой подчеркивали лимонно-желтый комбинезон с короткой сиреневой курточкой. Оба были без головных уборов, отчего казались голливудскими звездами, сошедшими с обложки глянцевого журнала. На них оглядывались, рассматривали — кто с завистью, кто с восхищением, но равнодушными эти красавцы никого не оставляли.
Странно, но уже через минуту Ларисино сердцебиение было в норме, и она, к собственной радости, почувствовала огромное облегчение, свободу, полную свою независимость от человека, который волновал ее столько лет. Неужели отпустило? Господи, она свободна! Какое счастье!
Она так разошлась с этим самоанализом, что не заметила первого спуска Алексея Ивановича. И, увидев его, поднимающегося на подъемнике уже во второй раз, отругала себя за невнимательность. Теперь она не пропустит ни одного движения. Проследит за его спуском от начала до конца.
Вот это да! Ничего себе! Оказывается, Алексей настоящий ас! Он все скромничал, говорил о якобы начальном образовании в технике спуска. А тут глаз невозможно оторвать. Нет, это же высший пилотаж!
— Лариса Сергеевна! И вы здесь? — раздался голос Шейнина.
Она оглянулась и увидела Димона с Портосом. Парни ехидно улыбались, пряча глаза под темными очками.
— Здрасте, Лариса Сергеевна, — поздоровался Портнов и переглянулся с Шейниным. — И вы вместе с главной тусовкой города? Не отстаете от модных веяний?
— Так же, как и вы, — парировала Лариса.
— Да куда нам? Мы еще не волшебники, мы только учимся, — хихикал Шейнин.
— А по-моему, вы уже многому научились, — возразила Лариса. — Например, дерзить старшим и неуважительно относиться к женщине.
— Да что вы, Лариса Сергеевна! — возмутился Портнов. — Прям «темных» каких-то из нас изобразили. Мы простые российские школяры. Гуляем, мороженое едим. Вот и все развлечения. Я прав, Димон?
— Угу.
— Не то что наша Виноградова. Вот на кого пагубно действуют папины деньги и любовь-морковь со взрослым дяденькой. Кстати, господин Кронберг здесь.