— Цена любви… Это что, намек на товарно-денежные отношения между кузнецом и его невестой? Дескать, ты мне сапожки, а я тебе нежность и ласку?
— Не все так просто. Да и по сюжету девушка ответила взаимностью еще до того, как получила царские башмаки. Дело в том, что Вакуле пришлось связаться с нечистой силой, чтобы исполнить желание возлюбленной. Вот такая цена любви.
— Ты хочешь сказать, непомерно высокая?
— Скорее выпадающая из шкалы тех ценностей, которыми мы готовы жертвовать во имя любви.
— Это ты про душу, которую нельзя продавать дьяволу ни под каким предлогом?
— Да. А вместе с ней совесть и честь.
— Ой, какой ты принципиальный в вопросах любви, — резюмировала Лариса.
— В твоей иронии так и слышится — принципиальный дурак, — улыбнулся он.
— Ну это ты зря. Что касается совести и чести — только циник будет оспаривать обратное или упомянутый тобой дурак. Даже любовь не вправе требовать от человека бессовестных поступков.
— Я рад, что мы пришли к консенсусу.
— Если продолжить эту волнующую тему, то сегодня я наблюдала сценки из школьной жизни, которые наглядно проиллюстрировали нашу теорию.
— Когда ты успела? Мне показалось, что от волнения ты себя не помнила.
— Я сумела взять себя в руки. В конце концов, мне не пятнадцать лет, чтобы терять самообладание под взглядами себе подобных.
— Ой, не зарекайся! Современные детишки способны на многое. Ну и что за наглядные сценки ты наблюдала?
— Скажи, а кто этот Андрей?
— Андрей? Портнов?
— Который таскал стулья.
— A-а, так все-таки Портнов. Среди своих он проходит под псевдонимом Портос.
— Боже, как романтично!
— А тебе не показалось, что кличка в самое «яблочко»?
— В смысле его манер? Этакий разочарованный циник, знающий цену себе и женщинам?
— Что-то в этом роде. Как быстро ты его раскусила! В тебе погиб профессиональный психолог.
— Валера, не надо быть психологом, чтобы увидеть очевидное. Мне кажется, что несчастная Пелевина просто растворилась в нем. Она и в экономику-то подалась из-за него и готова унижаться ради одного его взгляда.
— И она не одна такая.
— А ведь ее любит такой славный парнишка, умный и добрый. Вадим Мотылев. Можно сказать, она проходит мимо своего счастья.
— Такое в жизни сплошь и рядом, — сдержанно ответил Валерий.
«Господи, ну что за дура! — спохватилась Лариса. — Мне ли об этом говорить? Чья бы корова мычала…»
Они не заметили, как подошли к Ларисиному дому. Пока она рылась в сумочке в поиске ключей, Валерий молча ждал. Эта двусмысленная пауза длилась бесконечно долго. Она даже хотела было пригласить его на чай, разумеется из деликатности, но, когда вынула эти проклятые ключи из сумки и собралась произнести приготовленную фразу, он опередил ее:
— Ну вот, теперь я спокоен за тебя. А то время позднее, мало ли… До свиданья!
— До свиданья, — пролепетала она, машинально открывая кодовый замок на двери подъезда.
День не задался с самого начала. Утром нагрянула пожарная инспекция — придирались к мелочам, вывели из терпения даже Синару, наконец составили акт, в котором главным замечанием было «отсутствие основных средств пожарной безопасности» и «наличие на окне бухгалтерии несъемной решетки». Почему-то огнетушитель, висевший на видном месте, дотошные инспектора во внимание не приняли.
Не успели прийти в себя после ухода пожарных, как позвонили из СЭС с требованием предъявить документы на большую партию товара, проданную супермаркету в августе этого года. «К нам поступили массовые жалобы от покупателей, — заявила заместитель главного врача. — Мы уже работаем с магазином, но они ссылаются на поставщиков. Документы нужны немедленно». И хотя документы были в полном порядке, но так или иначе придется доказывать свою невиновность. Лариса отправила помощницу в СЭС, заранее предчувствуя длительную и выматывающую волокиту по этому делу, а сама поехала на склад, чтобы дать все необходимые распоряжения. «Если захотят, то нарушения все равно найдут, — размышляла она. — И все же надо сделать все, что в наших силах».
Апофеозом всех напастей стала случайная встреча с Денисом, впрочем, в ее неожиданности Лариса потом засомневалась.
По обыкновению, она сидела в своем любимом кафе и обедала. Из-за утренней нервотрепки аппетит пропал, но она продолжала жевать отбивную, не ощущая ее вкуса. В дверях появился Денис, окинул зал беглым взглядом и, заметив бывшую невесту, сделал удивленное лицо. Поколебавшись, подошел, поздоровался, попросил разрешения присесть. Она кивнула, закрыв рот салфеткой, почувствовав на щеках горячий румянец.
Вышколенная официантка не заставила себя ждать. Пока Денис делал заказ, Лариса успела преодолеть ненужное смущение.
— Как поживаешь? — спросил он, когда они остались вдвоем.
В непринужденном тоне, каким был задан вопрос, проскальзывали искусственные нотки. Но и Ларисе нелегко давалась простота в общении с экс-женихом. Натянуто улыбаясь, она ответила, что у нее все хорошо. А затем заикнулась о своих неприятностях. И зачем она эта сделала? Видно, так приперло, что острая потребность пожаловаться — все равно кому — быстро нашла свой выход. Денис задумался, машинально постукивая вилкой по столу, вдруг его лицо просветлело, и он деловито предложил свои услуги:
— Вот что сделаем. В этой конторе, на областном уровне, у меня есть крючок. Причем неслабый. Я кое-что сделал для них в прошлом году, так что имею право обратиться с просьбой. Думаю, помогут. Ты составь подробную справку, лучше с копией документов, а остальное предоставь мне. Ничего, все решаемо в этом мире. Были бы связи.
Они расстались вполне дружески. С его стороны — никаких поползновений, никаких намеков на возврат к прошлому. Это и подкупило ее. Она поверила в его бескорыстие. Существует же корпоративная солидарность, в конце концов. Ведь он тоже из торгового племени. Понимает, чем может грозить санитарная проверка, тем более целенаправленная и пристрастная.
А вечером, рассеянно наблюдая за игрой актеров в очередном сериале, она поймала себя на нехорошей мысли: неужели все это подстроено? А если именно Денис науськал на нее СЭС, чтобы потом изобразить из себя великодушного избавителя и заслужить тем самым ее благодарность? А уж в чем она выразится, эта благодарность, не столь важно. Главное — лед тронется, потом найдутся новые причины для совместных дел, а значит, появится повод для сближения. Да-а. Она всегда восхищалась его умом, прозорливым, изощренным.
Теперь Лариса не сомневалась в своей догадке. Но расценивать его поступок как подлость не спешила. Чего не сделаешь ради того, чтобы вернуть любимого человека? Он по-прежнему любит ее, он измучен любовью, потому не ведает, что творит.
Поняв, что выгораживает Дениса, она тяжело вздохнула. Ее жалость — настоящий крест, под тяжестью которого она когда-нибудь сломается, уступит, простит. И все начнется сначала. Беспросветные вечера, унылые праздники, непонятные усмешки и холодность Зинаиды Романовны, тягучая вереница будней. О господи! Только не это! Нет, нет, нет!
Будь что будет! Она не поддастся на его уловку. Пусть устраивают проверку, составляют акты, штрафуют. Пусть! Если это возместит его душевные издержки, связанные с их расставанием, то она не возражает. Ведь душевные раны не измерить никакими деньгами.
Ей вспомнился недавний разговор с Понедельниковым. Как бы в продолжение этого разговора она подумала: «Вот, Валера, и цена любви. В жизни все не так, как в теории. Кто-то цепко держится за свои принципы, боясь укоров совести, боясь замарать честь, а то и просто уронить честь мундира. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо. Но достигает ли он при этом счастья? Не теряет ли самое главное, чем живет сердце, — любовь? А другие ради нее совершают неприглядные поступки, идут на сделку с совестью. Но подлостью и деньгами счастья не купишь. Вот ведь какая штука! Так где же она, золотая середина? Где истина?»
Учащиеся бизнес-школы трудились над самостоятельной работой, а Лариса отдыхала после лекции, в которую вложила все свои интеллектуальные и артистические способности. Расслабленно сложив на столе руки, она скользила взглядом по аудитории, задерживаясь на интересных лицах, обладатели которых наверняка были незаурядными личностями.
Вот Вадим Мотылев. Худ и бледен — в чем душа держится? А она у него светлая, большая, нежная. Про ум и говорить нечего. Этого парня ждет большое будущее. Будет ли в нем счастье? Хочется верить, что будет. И пускай не с Наташей Пелевиной. Редко кому везет в первой любви. Ничего. Несмотря на внешнюю субтильность, он выдержит удар судьбы. Сколько их еще, этих ударов? Если от каждого падать и слезы лить, не стоит и жить.
Кому предназначались эти слова? Кого она хотела убедить? Себя?
Скорее всего. Ведь Мотылев ее мыслей не слышал. Ей тоже не повезло с первой любовью. В юности сама избегала ее, а теперь любовь от нее бежит сломя голову. Антон так и не появился. Даже не позвонил. Все сроки прошли. Если бы не памятный эпизод, когда она увидела его, живого и невредимого, неторопливо идущего к своему автомобилю, то в запасе оставался бы последний аргумент в его пользу — внезапная командировка по очень важному делу. Да и тот шит белыми нитками.
Что у нее за манера — оправдывать всех и вся? Люди поступают гадко, нечестно, подло, а она только и делает, что выискивает какие-то немыслимые мотивы, оправдывающие их недостойное поведение. Почему бы не признаться себе в том, что все кончено, что Антон не придет и не позвонит. Никогда. Он разочарован. Она не нужна ему. Кругом столько юных прелестниц, готовых подарить ему свою невинность просто так, за одну ночь любви. Ведь его бешеная харизма просто валит с ног. Ни одна не устоит перед его обаянием. А то, что он не сообщил ей о своем охлаждении, не попросил прощения… Впрочем, и это можно понять. Он же не отъявленный негодяй. Ему больно выслушивать бабий вздор наподобие «я все отдала тебе, а ты…» или того хуже — «ведь ночью ты клялся в любви, какой же ты подонок!» Нет, до подобных сцен она никогда не опустится. Надо пережи