– И дом тебе построим из камня, – со вздохом пообещала я. – Большой! Просторный!
Горыныч восторженно взмахнул крыльями, от чего сбился ритм полета, и я глухо охнула, ощутив замирание сердца где-то в коленках.
– И двол, двол мне нужен шилокий! Для плогулок, швежим вождухом дышать.
Я, как обычно, согласилась без лишних вопросов, хотя можно было и поинтересоваться – что же ему, в небе воздуха мало? Но в этот самый момент я сама захлебывалась от переизбытка воздуха и мне было не до вопросов. Я вообще старалась открывать рот поменьше.
– Питание за с-счет гос-сударства! – продолжал Горыныч, теряя остатки совести. – Мне с-строгая диета необходима.
Пока он перечислял список любимых и полезных ему продуктов, который скорее походил на рацион небольшого города, чем на строгую диету, я подумала: возможно, Трисемнадцатому государству окажется экономически выгоднее сдаться на милость Бесу, нежели содержать это прожорливое и наглое существо.
– Ну и подалки, конешно, когда к маменьке буду выежжать, – подытожил Юша.
– А не лопнешь, деточка? – не выдержала я.
– Это да, – согласился обжора. – Вдлуг раштолштею? – и добавил: – Штоб штлашого не шлушилось и ждоловье мое бешценное не пошатнулось, во дволе надо будет шпециальные механижмы поштавить, – предложила выход вторая голова.
– Ага! Для бега с-с препятс-ствиями и нагрузки вс-сех групп мышц, – оборзела третья.
На этом мое терпение закончилось. Я решила прикинуться дурочкой и громко прокричала:
– Не поняла ничего! Не слышу!
– Да! – как ни в чем не бывало продолжил Горыныч. – Еще бешплатные ушлуги влача. Жубы мне вштавить надобно.
– Вообще вс-сех врачей, – добавила третья голова. – Я еще животом час-сто мучаюс-сь.
Ну, немудрено! Животом он мучается! Жрать чего ни попадя меньше надо! Но вслух высказаться не решилась. Опасное это и бесполезное дело – урезонивать размечтавшегося Змея Горыныча. К тому же Юша начал снижаться. Мне предстояла посадка. Мысли о том, что я сажаю на баланс Трисемнадцатого царства пожизненную статью расходов в виде ненасытного сотрудника гидрометеоцентра, стала волновать меня меньше, чем возможность собственного безаварийного приземления. Сначала я даже хотела перевернуться лицом к хвосту, чтоб оказаться хотя бы головой вверх, когда змей начнет пикировать вниз, но потом решила воздержаться. Вдруг внизу массовое скопление народа? Негоже царице бессильно сползать с хвоста. Плотно зажмурив глаза, борясь с тошнотой, паникой и усталостью, я ожидала конца. Какого? Уж как получится…
Горыныч мелко задрожал телом и громогласно провозгласил:
– Куда приземлятьс-ся будем?
– На з-землю, – с трудом выдавила я, цепляясь за шею до судорог в пальцах.
– На Дволцовую площадь? Али еще куда? – уточнил Юша.
– Ага, туда! – прокричала я что есть силы.
Горыныч вздрогнул:
– Что ж ты олеш-то так? – потом ворчливо добавил: – Я в темноте вижу плохо! Навелное, фонтаны жадену!
– Ну и черт с ними! Садись быстрее! – Мои нервы сдали еще в небе, а сейчас уже и силы были на исходе.
Пара чувствительных толчков, скрежет, грохот, всплески – и я робко открыла глаза, чувствуя, что полет закончен.
Глубокая бархатная ночь. Полная ясная луна в компании мелких светлых звезд. Легкое шуршание разгромленных фонтанов. Десяток скучающих фонарей, скудно освещающих Дворцовую площадь. Негромкое ворчание Змея Горыныча:
– Понастроят тут, пройти негде!
Все.
Явление мое свидетелей не имело. Никто меня с трепетом не ждал. Рукоплесканиями не встречал. Похоже, приземление вообще осталось незамеченным. Даже стрельцы не спешили задержать нарушителей покоя и разрушителей частной царской собственности. Вымерли все, что ли? Первая мысль, которая возникла: «Самое страшное уже случилось. Я опоздала». Впрочем, скоро до меня донеслись звуки гармони и смех. Жизнь в городе шла своим чередом. Парни с девками прогуливались по улицам, наслаждаясь прохладой ночи, отдыхали после трудового дня.
Двери дворца встретили меня как непроходимое препятствие – оказались наглухо закрыты, но на втором этаже, в тронном зале, горел свет. Во времена бытности царицей мне как-то не пришло в голову заиметь ключ от дворца. Он всегда был открыт нараспашку, можно сказать, рад моему приходу. Сейчас мне предстояло стучать в закрытые двери. Когда еще соизволят их открыть? Каждое мгновение на счету.
– Мне туда, наверх надо, – показала я Горынычу на светящиеся окна.
– Ладно, подкину, – согласился он. – Только чур за лажбитые стекла плитензий не пледъявлять!
Юша с размаху долбанул тремя лбами три дворцовых окна, и, стряхивая с себя осколки, я вылезла на пол тронного зала. С непривычки к полетам на Змеях Горынычах и после нервного напряжения ноги подкашивались, коленки дрожали, мышцы сводило. Опираясь на голову Юши, чтобы не растянуться на полу, оглядела присутствующих.
Тут, кстати, я столкнулась как раз с тем приемом, который ожидала с самого начала. Картина «Не ждали!» и немая сцена из «Ревизора» одновременно. Обалдевший от неожиданности Митька, пардон, царь Трисемнадцатого царства-государства Дмитрий. Опечаленная Баба-яга с отпавшей челюстью. Изумленный и восхищенный одновременно посторонний мужчина нестандартной наружности и прочая изумленная публика. Фрол Авдеевич, бояре Климов и Ломов, десяток стрельцов и еще кое-кто по мелочи, в общем, все свои.
Глава 41
– Приветствую вас, друзья мои! – Поскольку пауза неприлично затянулась, я решила заговорить первой и помахала рукой присутствующим. – Прошу прощения, что не по регламенту, но у вас там двери заперты, так что пришлось воспользоваться варварскими методами… – бормотала я что-то невнятное, наивно ожидая, что кто-нибудь придет в себя. Потопталась на месте, коленки все еще дрожали. Я опять облокотилась на Горыныча, тот возмущенно прошипел:
– Ты еще на морду мне сядь!
Но стерпел, не дернулся.
Первым очухался незнакомец. Я так полагаю, Бес из преисподней собственной персоной. Примерно таким я его видела во сне. Выше среднего роста, широкоплечий, в длинном черно-красном плаще, лаковых сапогах и перчатках. Гламурненький такой оказался. Черные пятна вокруг глаз и на скулах делали багряную морду – назвать это лицом язык не поворачивался – похожей на кровавый череп. Сквозь нечесаную черную копну волос прорезались бордовые рога. Симпатичным это чудище назвать было трудно, но до обморока оно не доводило. Бес пытался казаться миролюбивым, на губах заиграло подобие дружелюбного оскала.
– Я так понимаю, это царица царства Трисемнадцатого? – Он любезно мне поклонился. – С опозданием, но очень кстати.
– Нет! – заорал Митька. – Брак расторгнут. Супругой моей эта женщина не является. Он приблизился ко мне и, толкнув Горыныча в бок, прошипел: – Вези ее отсюда подальше… Потом разберемся…
– Не полушится, – прошептал Змей в ответ. – Я облатно вылежти не могу.
Юша действительно пытался пролезть обратно в оконный проем, хотя бы теми двумя головами, которые меня не поддерживали, но безнадежно застрял.
– Ш твоей женой летать – так же, как с Лихом одноглазым! – ворчал Змей. – Шам выпутывайша. – Мой летательный транспорт шевельнул головой, стряхивая меня с себя в объятия Митьки.
– И я тебя рада видеть, любимый! – пролепетала громко. – Как это не жена? Еще как жена! Не было развода! Согласия своего я не давала, подписи царственной не ставила.
Убедившись, что уже вполне могу ходить без посторонней помощи, я пошла к Бесу, поприветствовала его легким поклоном.
– Бес, я полагаю? Из преисподней? Приятно познакомиться! Дарья.
– Рад! Несказанно рад! – разводил церемонии гость.
– Ты никак долги Трисемнадцатого царства пришла заплатить? – тихо поинтересовалась Баба-яга.
– Да вот, хочу…
– Не хочет она! – рявкнул Митька на Ягу. – Предложение было выдвинуто, мы уже все решили! – и сквозь сжатые зубы прорычал на бабку: – Сгною в подземелье, ведьма старая, несмотря на заслуги пред отечеством и радикулит!
Я легонько чмокнула благоверного в носик.
– Что-то ты, милый, разнервничался, тебе бы настоечка из трын-травы не помешла, – и, обращаясь к Яге, поинтересовалась: – Бабуль, у тебя с собой нет?
Яга смотрела на меня настороженно, с некоторым любопытством, будто прикидывала в уме дальнейшее развитие событий. Во взгляде Дмитрия читались тоска и безнадежность. Поняв, что я отступать не собираюсь, он отпустил мою руку и одними губами прошептал:
– Не делай этого.
– Предлагаю не тянуть время и вернуться к переговорам, – сказал Бес. – Эмоции мне ни к чему, после разберетесь, – и, причмокнув, добавил. – Если возможность представится.
– Отличная идея, – поддержала я. – На чем вы тут остановились?
– Я преемника назначил, – объяснил Дмитрий. – Вот, знакомьтесь, Никифор Климов, нынешний царь царства-государства Трисемнадцатого. Род его в договоре не участвовал, долгов перед Бесом не имеет…
– Ну, царем его еще не нарекали… – начал канючить Бес. – Я на уступки пошел… Сквозь пальцы на ваше беззаконие посмотрел…
– Ты согласился уже! – гаркнул Дмитрий.
– Это потому, что царица ваша исчезла в неизвестном направлении, – ответил Бес. И, закатив глаза, передразнил бабулю: – Яга вон клялась, что царица ушла в недосягаемые нашему сознанию области. А она вон, на Горыныче полетала и возвратилась, будто в лес за грибами сходила.
– Ты согласился! – еще раз прорычал Митя.
– Договор не подписывали? Не подписывали! – кривлялся Бес. – На крови обещания заверяли? Не заверяли. А слова что? Суета пустая, тщета, тлен, дым, мишура… – Видимо, на этом словарный запас властителя преисподней закончился.
– Изверг! – фыркнул Дмитрий.
Бес безразлично пожал плечами и уставился на меня с наивным умилением на черно-красной морде.
– Итак, к чему мы пришли? – поинтересовалась я.
– Есть царство – небезызвестное Трисемнадцатое. Вот, права я на него предъявляю. Срок договора на исходе, все честь по чести, – услужливо проинформировал Бес.