Со стороны, откуда я пришла, показалась мужская тень. Сердце трусливо ойкнуло. Вот идиотка, пошла гулять по совершенно чужому городу, еще и ночью. Может, здесь бандиты с большой дороги на каждом шагу? Я тихо и плавно скользнула за дерево. С другой стороны улицы показалась громко переговаривающаяся парочка. Чего говорили, непонятно, но они тащили какую-то коробку и все время вырывали ее из рук друг у друга. Незнакомец шмыгнул между двумя домами. Со своего места я не видела, ушел он совсем или притаился, но сделала соответствующие выводы. Если прячется, намерения у него недобрые. Внутренний голос подсказал притаиться, сидеть тихо и подождать, когда все разбегутся, но страх толкнул вперед. Я показательно храбро вышла из своего укрытия и, направившись навстречу парочке, громко ее окликнула. Пока я прикидывала в уме, достаточно ли дружелюбные отношения у Яги с жителями столицы Трисемнадцатого государства и охотно ли они согласятся проводить ее заблудившуюся племянницу домой, послышалось блеянье. Точно, белая коза с большими грустными глазами одиноко стояла под забором какого-то дома. Должно быть, Аксиньина Зорька, решила я. На имя «Зорька» животное отозвалось и даже сделало несколько шагов в мою сторону. Тут кто-то тронул меня за плечо. Беззаботно радуясь, что приведу девочке козу, я обернулась. В лоб ударило с такой скоростью, что я не увидела, чем шибанули, и боли почувствовать не успела. Сразу полыхнули искры и наступила темнота. Последним мелькнуло предположение, кто бы мог отключить разом уличный фонарь, луну и еще звук. Потом из темноты вылезли Ленка в позе лотоса и блеющая Зорька, на этом сознание окончательно зависло. На сегодня все! Перезагрузка!
Глава 5
Петушиный крик. Громкий, заливистый, настырный. И какой дурак ставит такую мелодию на мобильник? Глаза с большим трудом разомкнулись. Ого! Я видела шишку на собственном лбу, словно козырек кепки. Глаза снова сомкнулись. Жутко болела голова. Корпоратив? Коктейли? Столкновение со стеклянной дверью в приемной? – пыталась я хоть что-то припомнить и установить причинно-следственные связи.
– Детонька, ты как? Жива? – надо мной нависла Баба-яга. – Ты меня видишь? Ну давай, открывай глазки. Ты где?
– Я в аду! – выдохнула, узнав Бабу-ягу и вспомнив все.
Подводя печальный итог, похоронила коктейли и корпоративы глубоко в прошлом. Остались только синяки и шишки.
– А вы не находите, бабуля, – пришла мне в голову печальная мысль, – что Трисемнадцатое царство как-то нелюбезно встречает будущую царицу? Я все время получаю в лоб.
– Шастать ночами неведомо где не надо, тогда и лоб будет целый, – недовольно буркнула Яга.
– Вариант, – не согласиться было трудно. Я лежала с закрытыми глазами. Так как-то более безболезненно.
– Нашла, когда пойти на город любоваться, в полнолуние. Скажи спасибо, что жива осталась.
– Спасибо!
– Да не мне, а Митеньке. – Яга покачала головой. – Это он тебя, непутевую, домой приволок. Догадался, что гулять тебя потянуло, следом пошел, беду отвел и ко мне тебя принес. – Яга приложила ко лбу полотенце, смоченное в уже ставшей родной настойке трын-травы, мухомора и чего-то еще.
– А по-моему, недалеко он беду отвел. – Я дотронулась до лба и застонала. Собравшись с силами, с трудом села, потом встала и медленно подошла к зеркалу. Шишка занимала больше площади, чем весь лоб. На фиолетовом фоне отпечатались причудливые завитки и цветочки, видимо, меня двинули чем-то красивым.
– Дура ты набитая, – возмутилась бабка. – Шишка для нее беда. В полнолуние Лихо одноглазое по городу шастает. Кто с ним столкнется – с бедой не расстается. А ты не здешняя, порядков наших не знаешь, вмиг сгинуть могла.
Расспрашивать, куда конкретно сгинуть и как детально происходит этот процесс, не хотелось, но я автоматически отметила, что мне не первый раз грозят этим действием. Просто поинтересовалась:
– Что ж за порядки у вас такие? Столица государства, а нечисть всякая разгуливает на воле?
– Ну, во-первых, не разгуливает, раз в месяц объявляется, а во-вторых, поймать его тяжело, – пожала плечами Яга. – Кто за это дело возьмется, у того все из рук летит. На то оно и Лихо. Это не Горыныч какой трехголовый.
– А что, у вас и Змей Горыныч имеется? – Я уже не удивлялась чудесам и волшебным обитателям, знакомство с которыми мне сулило пребывание в Трисемнадцатом царстве, лишь ставила в уме очередную галочку и прикидывала шансы выжить при встрече.
– А то как же! – всплеснула руками бабка. – В подвале дворца сидит, его еще в прошлом году отловили. Из Тридвенадцатого к нам прибег. Крыло повредил, не летал тогда совсем. За его голову награда была назначена, так тамошние мужики больно старались. И сети на него ставили, и стреляли из арбалетов, и камнями закидывали. Я, дура старая, его пожалела, крыло залечила. Это он, поганец, мою избушку с панталыку сбил. – Яга разошлась не на шутку. – Про страны дальние ей понарассказывал, про диковины всякие, редкостью ее древней называл, она уши-то и развесила. В вояж подалась. Людей посмотреть, себя показать. Себе подобных поискать. А я ей только что крышу перестелила. Тьфу, курица неблагодарная.
Бабка тяжело вздохнула.
– Ладно, чего-то я расчувствовалась. Ты одевайся давай, умывайся да спускайся. Завтракать будем, дел у нас с тобой сегодня много. – Яга, скрипя костями и ступенями лестницы, подалась вниз.
Даже предположить было страшно, какие дела запланировала Баба-яга. А вот одеться не помешает. От кровати до зеркала я шастала в одной рубашке, а та была ну неприлично коротка. Надеюсь, не Митя помогал Яге раздевать меня и укладывать. Хотя я всегда гордилась своими длинными стройными ножками. Жаль, что сарафан их прикрывает до самых пяток. Вот у царя челюсть отпала бы, заявись его невеста на смотрины в мини. Вот так и устраивают дворцовые перевороты. Надо будет ввести новую моду, если царицей стану. Господи, какой царицей? Что я буду делать? Собственно, да. Что я вообще буду здесь делать, в этом Трисемнадцатом царстве-государстве? Может, это и есть мой единственный шанс наладить здесь свою жизнь? Выйти замуж за царя. А что я могу еще здесь делать? Открыть пиар-агентство? Стать учительницей? Не шибко востребованная профессия. Даже Васька в неполные двенадцать лет уверен, что у баб одна дорога – замуж.
Я еще раз взглянула на свою шишку – что-то рассасывается медленно, должно быть, сильно шандарахнули.
Внизу собралась большая компания. Видимо, у Яги всегда так. И Емеля сидел на том же месте. Наверное, он предпочел ночевать поближе к блинам. И Кикимора тут, по тому, как уверенно она накрывала на стол, стало понятно: гостья Кики здесь частая. И Митя расселся как дома, глядел, будто я елка наряженная среди пшеничного поля.
– С добрым утром, красавица! Иди, продемонстрируй нам плод своих ночных похождений. – Митя ехидно улыбался.
Вот нахал, специально высказался так, что могло показаться, будто я всю ночь неизвестно где ходила и непонятно что делала. Яга заботливо подала новое полотенчико. Теперь все уставились на мой лоб.
– Сильно тюкнули! – высказался Емеля.
– Какая прелесть, с рисунком, – восхитилась Кикимора.
– Первый признак того, что некоторые лезут, куда не следует, – подвел итог Митя. – Вот скажи, чего тебе ночью во дворе свежим воздухом не дышалось, за каким чертом ты в город пошла?
– Козу увидела. – Я послала парню убийственный взгляд. – Хотела ее домой привести, между прочим, почти поймала.
– Далась тебе эта коза. – Митя даже не заметил моего раздражения. – То есть программа максимум не выполнена. Только в лоб получила, а под зад тебя не боднули? Удовольствие осталось неполным? Извращенные вкусы у вас, девушка, хочу заметить.
Не обращая внимания на мой вялый протест, парень одной рукой убрал полотенце, другой взял меня за подбородок и запрокинул голову. Наклонился так близко, что я чувствовала его дыхание. От него пахло свежескошенной травой. У меня кружилась голова и от стыда пылало лицо. Да что ж это такое со мной творится? Митя внимательно рассматривал синяк.
– Ты видела, кто на тебя напал?
– Нет. – Я помотала головой, заодно используя представившуюся возможность освободиться от назойливой заботы. – Там был какой-то человек, и еще двое, женщина и мужчина. Может, еще кто-то.
– Известно, кто на нее напал, – махнула рукой Яга, наливая чай и ставя передо мной тарелку с кашей. – Кто-то из царевых невест. Конкуренцию чуют, хороший знак.
Я радость Бабы-яги не разделяла. «Хороший знак» зиял на лбу, причиняя жуткую боль и мелкие неудобства. К тому же Митя рассматривал меня как под микроскопом, а синяк вряд ли сильно украшал.
– Ее явно прибить хотели, – с набитым ртом поделился мыслями Емеля. – Так что больше похоже на устранение соперниц. Камушки Яги Дарью спасли, ну и Митька, конечно.
– Отлично. – Радости покушение точно не добавило. – А что сразу не предупредили: «У нас тут невест убивают, приезжайте, ждем». – Идея замужества мне нравилась все меньше.
– Ага, – как ни в чем не бывало кивнул Емеля, облизывая ложку.
– Не болтай ерунды, не пугай зазря девку, – шикнула на него Яга. – Все невесты под надежной защитой нашего царя, а синяк до вечера заживет, – пообещала она.
– Не расстраивайся, – тихо прошептал Митя и нежно подул на ушибленный лоб. И, подмигнув, добавил: – Я присмотрю.
Мне показалось – сейчас задохнусь, я так резко вскочила, что чуть не перевернула лавку.
– Что-то мне ваш царь нравится все меньше и меньше, – возмутилась громко. – Погибать молодой неизвестно за что в мои планы не входит, да и замуж не тянет.
– Потянет, – отрезала Яга. – На царя поглядишь, еще как потянет. На вот, молочка попей.
На коленки скакнул Тимофей, всем своим видом показывая, что ему молоко нужнее, чем мне. Впрочем, как только Яга наполнила его миску сметаной, интерес ко мне сразу пропал.
– Ой, ночка выдалась, я вам скажу, еще та, – заговорила долго молчавшая Кикимора. Ее, по всей видимости, распирало от новостей, и тему нападения на меня она считала исчерпанной. – Во дворце карту древнюю украли. Да-да. Из-под самого носа у воеводы и Фрола Авдеевича, это наш главный стрелец и начальник царской охраны, – пояснила она для меня.