Сертифицированная Василиса Прекрасная явно была чем-то обеспокоена, она нервно теребила собственную косу, то и дело поглядывала на часы. Видимо, на сегодня у нее запланированы дела поважнее, нежели мероприятие у царя-батюшки.
Зал заполнился до отказа. Многим не хватило стульев и кресел. Удалые молодцы втаскивали дополнительные скамейки. Рассматривать в толпе потенциальных соперниц стало тяжело. На пустующее кресло рядом со мной плюхнулась Аксинья.
– Смотри, у меня новая книжка. – Девочка помахала увесистым томиком, на обложке которого золотыми буквами значилось «Брань да лад». – Очень ценная, написана вручную. Таких всего сто штук.
Лев Толстой, может быть, и записал свой великий труд пером. Но то было один раз и за очень длительный период. А вот переписать роман сто раз… За это надо абонемент в СПА давать, за вредность, и талоны на бесплатные визиты к психотерапевту.
– Вон, смотри, царь прибыл, – тыкала пальцем девочка. – Сейчас начнется.
Весь зал встал, приветствуя государя.
Я замерла, рассматривая царя. Внушительный мужчина в богато расшитом камзоле и короне молча всех поприветствовал и занял место на троне. Шустрый пузатенький распорядитель произнес приветственную речь от имени и по поручению. И не успела я толком изучить потенциального суженого – уж больно далеко сидел и слишком был скрыт одеждой – свет погас. Тут же зажглись огоньки и лампочки, загремела музыка – началось представление.
Довольно стандартное цирковое шоу. Группа физически крепких мужчин в шутовских костюмах с бубенчиками прыгала по канатам, тягала штанги, показывала фокусы и плоско шутила. Неискушенная публика Трисемнадцатого царства визжала от восторга, громоподобно аплодировала и замирала с открытым ртом. Я не большая любительница цирка. От громкой музыки у меня закладывает уши, от светошоу мушки в глазах, а глядеть вверх на акробатов затекает шея. Но, в общем, достаточно профессиональная программа. Главное, не слишком долгая. Зрители наградили артистов вполне заслуженными аплодисментами.
После представления всех гостей пригласили в соседний зал. Там ждали пышно накрытые длинные столы с угощениями на любой вкус. Добрые молодцы в красных рубахах спешно сновали туда-сюда, сменяя блюдо за блюдом. Гости активно поглощали многочисленные закуски, супы, мясо и прочие яства, перемежая их ни к чему не обязывающими разговорами. Легкая музыка способствовала пищеварению, так что гости довольно быстро добрались до сладкого. Мне это напомнило фастфуд – чем быстрее музыка, тем активнее работают челюсти, соответственно гости быстро наедятся и освободят место следующим посетителям. Впрочем, накормить такую ораву – дело не из легких. Признаю, государь человек щедрый и на приемах не экономит. Аксинья, не отходившая от меня ни на шаг, вдохновенно расхваливала представление.
– Ух ты! Но это короткая программа, в балагане они три часа выступают. Там еще дрессированные звери есть. – Восторг из нее так и фонтанировал, глаза с блюдца, рот не закрывается. – Ты когда царицей станешь, вели у нас в городе цирк построить. Чтобы каждый день ходить можно было и чтобы детей без взрослых пускали.
Так, у меня нарисовался первый электорат, возлагающий надежды.
– Если ты каждый день в цирк ходить будешь, – поинтересовалась я, – когда учиться станешь?
– Одно другому не мешает, для качественной мыслительной деятельности нужен полноценный отдых, – изрекла Аксинья. – А вообще, – добавила девочка более прозаично – они всех надули. Обещали тридцать три молодца, а там только тридцать два было. Я подсчитала.
Надо заметить, с тех пор как в ее образовании наметился некоторый прогресс, девочка все вокруг считала и читала.
– А в балаган я тебя свожу, у мамы спроси, если разрешит, сходим, – пообещала я.
Аксинья запрыгала на стуле, захлопала в ладоши, толкнула сидевшую рядом Лукерью под локоть. У той из рук вылетело пирожное и, перемахнув через нескольких гостей, благополучно приземлилось на голову боярину Игнату Кузьмичу. На мой взгляд, кремовая розочка стилистически довольно удачно сочеталась с меховой шапкой, но боярин решил по-другому. Грузный мужчина резко встал с лавки и устрашающе стукнул по столу кулаком, от чего зазвенели и запрыгали стаканы. Естественно, несколько из них упало. Дамы, попав «под разлив», истошно завизжали и повыпрыгивали из-за стола. Обслуживающий персонал кинулся вытирать лужи и улаживать недоразумение. Воспользовавшись неразберихой, Мартена запустила в Лукерью блюдцем, видимо, пирожного пожадничала, но промахнулась и попала в Белоснежку. Такой подлянки гномы простить не могли, но так как не углядели достоверно, откуда прилетел фарфоровый снаряд, мстить решили всем. С фанатичным огнем в крошечных глазках лилипуты-защитники принялись швырять в присутствующих посудой и едой. Многие не желали оставаться в долгу, а некоторым просто понравилась забава. Не прошло и пары минут, как к посудно-пищевой артиллерийской потехе присоединились все. Царский скоморох, до этого жалобно трясшийся, словно чихуа-хуа, пораженная размерами сенбернара – на него произвело глубочайшее впечатление представление заграничных шутов и породило в душе страх остаться безработным – сейчас разошелся вовсю. Ходил на руках, подзадоривал воюющих потешками и прибаутками, явно чувствовал себя в своей тарелке.
Стрельцы моментально загородили царя-батюшку, а потом и вовсе от греха подальше увели из зала, не снимая обороны. Толпа буйствовала. Только мы с Аксиньей стояли в углу под прикрытием Бабы-яги – тихие, милые и незатейливые. Правда, юная воительница умудрялась швыряться мороженым, вазу с которым предусмотрительно прихватила со стола. Впрочем, бабкина спина загораживала обзор и обстрелу недоставало меткости, что не умаляло удовольствия. Надо заметить, защищала нас Яга отменно. Если что из пищевых припасов и летело в нашу сторону, под бдительным и цепким взглядом старушки падало, словно сбитое лазерным лучом, а частенько и вовсе отправлялось в сторону пославшего.
– И часто у вас тут такое? – поинтересовалась я у Яги, которая ожесточенно поглядывала по сторонам.
– Бог с тобой! – возмутилась бабуля. – У нас царство приличное, люди воспитанные. А тут понаехали проходимцы всякие, вот и творится неведомо что. Ну, Филька, держись! Поймаю, лично на кол посажу!
– Кто такой Филька? – почти прокричала я в ухо Яге. Шум в зале усилился. Сладко-метательные забавы сопровождались громкими воинствующими криками и визгами.
– Ключник бывший! Хоро́м царских. Его царь на воровстве поймал, на остров Буян сослал, – рассказывала бабка, не теряя бдительности. – А он от обиды напоследок всю эту кашу и заварил. Пригласительные на царские смотрины разослал. Вот и понаехали эти невесты дикие со всех сторон.
– Я думала, их царь пригласил… – Кажется, сейчас мне откроется вся интрига мероприятия.
– Да неужто у нас царь полоумный? – всплеснула Яга руками и ловко увернулась от пролетавшего мимо торта. – Разве стал бы он в своем дворце этакий кавардак устраивать? Захотел жениться? Так выбрал бы себе невесту, как все – по портрету, по интересам государственным, по политическим соображениям. И все – женись, не хочу! А Филька этот, паразит пучеглазый, конкурс объявил: дескать, съезжайтесь, красавицы, царь себе жену выбирать будет. И главное, пригласительные черт знает кому разослал, всем чудачкам королевств, вот и понаехали не пойми кто! Тьфу! – возмущению Яги не было предела.
Я хотела еще что-то спросить, но не успела. Бои без правил прервал жуткий вопль, я даже не сразу поняла, что этим нечеловеческим голосом орет Наталья.
– Невесту у-би-ли-и-и!
Глава 7
Немая сцена из «Ревизора» нервно курит в углу по сравнению с безмолвием, повисшим в зале. Станиславский рукоплескал бы. Зато потом, когда народ стал очухиваться, началась такая куча-мала… Часть гостей спешно желала покинуть дворец, другая же часть жаждала посмотреть на место преступления – когда еще представится возможность увидеть настоящий труп! Печально то, что двери были одни, а пол покрыт кремом, взбитыми сливками, огрызками и прочими разлитыми и размазанными кулинарными прелестями вперемешку с битым стеклом. Цвет знати, можно сказать, элита Трисемнадцатого царства и почетные гости скользили, падали, с трудом поднимались, тут же падали снова и громко матерились. Мы же, вжавшись в стенку, отчаянно старались не принимать участия в этом празднике жизни. Понимая, что затопчут, не постесняются. Ситуацию «развели» стрельцы – кого под белы рученьки, кого за шиворот, а кого и просто пинками, они выпроводили извазюканную и местами порезанную публику из дворца.
Яга покидать дворец отказалась, Фрол Авдеевич, старший из стрельцов, ей не перечил, видимо, имел опыт общения. Мы, разумеется без Аксиньи, прошли к месту преступления, направо от мраморной лестницы. Надо ли уточнять, что все следы преступления были тщательно скрыты слоем размазанных сладостей. В окружении безразлично слизывающих десерт козлов на полу лежала Аленушка.
Яга внимательно оглядела девушку, наклонилась, потрогала пульс, принюхалась, затем изрекла приговор:
– Жива, без сознания. Отравить ее хотели, да что-то не так пошло.
Затем Яга пошушукалась с Фролом Авдеевичем, и мы отправились домой.
На выходе нас встретил Митька.
– Чего скажешь, бабуля? – Я все больше убеждалась, что Яга была на особом счету и пользовалась большим уважением.
– Потравил кто-то, – пожала плечами моя спутница. – Царевы невесты, чай, бесятся, конкуренцию изводят. Повезло девке – жить будет. Противоядие я сварю.
Митька довольно кивнул, и они заговорили с Ягой о погоде. Я столь философского отношения к участившимся покушениям на невест не разделяла. Кто-то из девиц явно рвался к власти, и дорога из трупов неизвестную не смущала. Меня затрясло не то от страха, не то от переизбытка событий. Аленушке действительно повезло – из свадебной гонки ее вывели, стало быть, добивать не придут. Жизни остальных четырнадцати невест, включая мою, под угрозой. Замуж и до этого не больно хотелось, а теперь и