– Ну, что рты разинули? В путь! – раздался голос Нира. – Время не стоит на месте! Эд, ты догонишь?
– Нет, – сидя на песке и не открывая глаз, ответил брат.
– Тогда удачи вам! – пророкотал Тог, вскакивая на своего крафта и хватая под уздцы моего Кхаса. – Да пребудет с вами Яровир!
Я ударил сжатым кулаком по груди в знак признательности и согласия.
– Пошли, что ли? – Поднявшись на ноги, Эд откинул пустой глиняный сосуд, поморщился от поднятой воинами пыли и переплел пальцы рук, разминая их до хруста. – Ругх! Пора в дорогу, дружище! Хакарк, крепко возьми меня за правое плечо. Не сломай, а слегка сожми, дубина!
– Объяснять нужно лучше, – не думая ослаблять хватку, ответил я. Никогда не любил переходы.
– Дикий народ, – качнув головой, пожаловался Эд ворону, усевшемуся на второе плечо. – Ну, помоги нам Аполлис…
– Чтоб твоего Аполлиса… – упав на колени, проревел я.
В голове все шло кругом, внутри, между ребрами, буйствовал ураган, в глазах рябило. В довершение всего Ругх вспорхнул куда-то вверх и кружил над головой, гневно каркая. Ненормальная птица. В хозяина.
– Эд?
Позвав брата, я несколько раз тряхнул головой и резко поднялся. Перед глазами по-прежнему плыло, но стало ясно, что мы очутились не у моря, а в узкой вонючей подворотне. Прямо между низкими длинными домами с битыми окнами.
Рядом застонал брат. Только тут я понял, что он так и не отозвался.
– Что с тобой? – спросил я, усевшись рядом. Из его носа текла кровь, губы были искривлены от боли. – Чем я могу помочь?
– Прибей меня, – шепнул Эд и умолк.
– Кар-р, – нервно выкрикнул Ругх.
– Жив, – ответил я, взваливая брата на плечо. – Показывай, где здесь можно прийти в себя.
Целый квартал я шел, поглядывая на парящего в небе ворона. На улице было темно, магических фонарей не наблюдалось. Пришлось пробудить зверя и обратиться к его зрению, чтобы видеть, куда идти.
Спустя время Ругх внезапно пропал из виду, обнаружился сидящим на низком заборчике, собранном из кованых решеток. Во дворе приглянувшегося птице дома паслись животные, похожие на наших коз. Именно похожие, потому как у этих были длинные висячие уши, носы с горбинками и коричневый окрас, как у коров. Чуть дальше виднелись сараи и сад с множеством плодоносных деревьев.
Решив, что ворон нашел постоялый двор, я выломал замок калитки и направился к дому. Стукнув пару раз сапогом и не дождавшись приглашения войти, зашел сам. Зверь внутри рвался на волю. Пришлось подавить его, чувствуя новый приступ боли.
Стоило шагнуть в помещение, как навалилась темнота.
– Эй! – крикнул я. – Есть кто?
В коридоре зажглись сразу несколько магических светильников.
– Слушаюсь васа, – проговорил пожилой смуглый мужчина, облаченный в хастарийские одежды. – Как вам угодно? Что вас изволить?
– Номер, – ответил, сверля собеседника недобрым взглядом. – И знахаря. Моему спутнику нехорошо.
– Моя васа проводить, – поклонился мужчина и направился в сторону лестницы. – За мноя. Иди-иди.
Мне открыли двери в бедно обставленную комнатку с одной кроватью в центре. У стены напротив стояли старые на вид шкаф и стул. Больше мебели не нашлось.
– Я послать са лекарь, – продолжил мужчина, стоя на пороге. – Послать жену васа. Она застелить и кормить. Тирисать серебра будет.
– Много, – сразу предупредил я. – Тебе хватит и меди. С врачом сам договорюсь, когда придет. Если не поможет моему другу – отвечать будешь лично. Понял?
Старик поджал губы, но кивнул.
– И вот еще что… – Я уложил Эда на грязный засаленный матрас и, повернувшись, взглянул на хозяина постоялого двора. – Не разочаровывай меня, старик. Я этого не люблю.
Знаю, что глаза мои в этот момент светились красным. Волк чуял опасность, чуял ложь и снова вышел наружу.
– Висе сделать! В лучший вида! – затараторил мужчина, отступая. – Ждать меня, просить васа.
Дверь закрылась, и я прислушался к сбитому, надорванному дыханию спешащего прочь старика.
– Предаст, – шепнул Эд, приоткрыв глаза.
– Увидим, – пожал плечами я. – Как ты?
– Передумал умирать. – Он прокашлялся, нервно облизнул пересохшие губы и заговорил снова: – Где Ругх?
– Снаружи.
– Гиблое место, – кивнул Эд. – Ругх чувствует, что дело – дрянь.
– Спи, – посоветовал я, приближаясь к единственному окну. – Старик напуган и хочет жить. Есть шанс, что приведет помощь.
– Хорошо бы про постель не забыл. От матраса воняет.
– Это от нас с тобой, а не от матраса, – хмыкнул я и повторил: – Спи.
Волк внутри клокотал от голода и злости. Ему нравилась рыжая ученица монашек. Страстная, гордая, нежная и ранимая. Он хотел вернуть свое. Я понимал его, как никто, но эмоции зверя мешали думать, мешали принимать правильные решения.
С силой ударив кулаком по стене, я рыкнул, глядя на зарождающийся рассвет за окном.
– Светает, – сказал сам себе. – Пора разгонять демонов по углам. Думай, Хакарк. Думай не как человек, а как правитель.
Когда в дверь постучали, я был собран и спокоен. В голове сложился примерный план действий, а зверь мирно дремал, не поднимая головы.
– Я пришила са прастынь, – сообщила женщина, возраст которой я определил как «от тридцати до семидесяти». Она была с головы до ног укутана в длинное черное платье и даже большую часть лица прикрыла той же тканью. Узкие карие глаза обведены толстым слоем черной краски. В руках она держала пожелтевшее от многократных стирок постельное белье.
– Пока оставь на столе. Пусть сначала лекарь осмотрит его, – я кивнул на брата, – затем расстелешь.
– Лекарь не прийти, – прошептала женщина испуганно. – Муж уговаривать, но он не пойти. Ночами не любить он выходить. Уж я-то знать.
– Далеко он живет?
– Дома три туда, – она неопределенно махнула в сторону. – Муж еще там, но я знать, он не уговорить.
– Покажешь, где его дом.
Я подошел к Эду и закинул его на плечо. Тот вяло трепыхнулся, что-то пробурчал и затих. Плохой знак.
– Веди меня, женщина, – велел я. – Раз он не любит выходить ночью, мы придем к нему сами.
– Не положен так, – отозвалась она. – Не по закон без приглашений.
– Положено. – Я ухмыльнулся. – Это называется сюрприз. Веди!
Мы тихо прошли к выходу. На этот раз в коридорах горели тусклые магические свечи, а на улице стало значительно светлее.
– Сюда, – шепнула наша провожатая и, свернув налево, нервно покосилась в мою сторону. – Врача золотой любит. Много золотой.
– За хорошую работу можно хорошо заплатить, – ответил я.
– Кар-р! – вскрикнул Ругх, приземляясь на спину Эда.
– Ах, спаси Сехмет! Знамений! – воскликнула женщина и, упав на колени, стала биться головой о землю. – Нахимни! Наримси! Аполиптари!
Я швырнул к ее ногам серебряную монету. Она на миг замерла, потом быстро схватила «находку» и спрятала куда-то в недра своего одеяния. Поднявшись, бегло отряхнулась, вздохнула и, плюнув три раза через левое плечо, ринулась дальше.
– А как же знамение? – не смог удержаться я. – Не боитесь помогать тому, у кого в услужении черный ворон?
– Предрассудка все! – отмахнулась провожатая. – Птиц – она и в Хастари птиц.
– А серебро – оно и в Кенарии серебро, – глубокомысленно закончил я.
Дом знахаря действительно был совсем рядом. Он выгодно выделялся среди остальных строений.
Моя сопровождающая постучала в двери и, склонившись, стала смиренно ждать, пока нам соизволят открыть. Спустя минуту она обернулась и развела руками со словами:
– Не принять сейчас. Ночь.
Я понимающе улыбнулся. Женщина шарахнулась в сторону, кажется, читая молитву.
Дверь была хорошей, добротной. Я выломал ее лишь с третьего удара.
– Есть кто дома? – вновь подхватывая Эда, уложенного до этого на крыльце, уточнил я.
– Что вас делать?! – взвизгнул немолодой полный хастариец, выбежавший навстречу. – Вы ломать мой дом!
– Только дверь, – уточнил я, приближаясь к мужчине. – Куда можно положить больного? Он нуждается в осмотре. Немедленно.
– Это немыслеть варварство! – начал было хастариец.
– Немыслимое варварство я творю, когда выхожу из себя, – объяснил я, остановившись в нескольких ладонях от собеседника. – Хочешь увидеть?
– Нет, – тут же ответил он. – Почему не делать исключений для хороший человек? Идти за мной, нести больной сюда.
В кабинете, куда нас привели, сидел хозяин постоялого двора, попивая дымящийся напиток из глиняной кружки. При виде меня он вскочил и, округлив глаза, затараторил:
– Я прийти по ваша проблема. Мы как раз собираться.
– Вижу.
– Вы мне не верить?
– Нет.
– Тогда я пошла. Всего хороший вам, – не особенно расстроившись, пожал плечами мужчина. – Вы оплатил комната?
– Нет. Оплатим, когда вернемся. И пусть твоя жена застелет кровать.
– У нас положен иначе, – насупился мужчина.
– Я разве спрашивал, как у вас положено? – Устроив Эда на узкой тахте, обитой черной кожей, обернулся. Сложив руки на груди, взглянул на хозяина дома. – Лечи.
– А денег у вас есть? – спросил лекарь, вытаскивая из встроенного в стену шкафа саквояж, напоминающий большой пухлый кошелек. – Я брать золото.
Коснувшись топора, прикрепленного к поясу, погладил его обух и решил простимулировать лекаря напутственным словом:
– Не вылечишь больного, я вырву тебе руки. Затем отрублю голову и принесу ее на Совет Шести, чтобы они придумали кару и на том свете.
– Вы угрожать мне?!
– Рассказываю, как будет. Только плохой лекарь торгуется за жизнь, которую не пытался спасти. Меня поддержат. Тебя никто не станет оплакивать.
Несколько мгновений мы все молчали, после чего хозяин дома открыл саквояж и стал суетливо вынимать какие-то трубочки со склянками.
– Не мешать мне! – рявкнул он, пробегая мимо и останавливаясь у изголовья Эда. – Отойти дальше! А лучше прийти утро!
– Нет.
– Лечить долго, – прощупывая грудную клетку брата, сообщил лекарь. – Сильный истощения. Магию вычерпал и жизнь на волос.