– Тирэн, останешься здесь. Присмотришь за женщинами.
– Снова я?! – возопил парнишка, с ужасом косясь в мою сторону. При должном воображении выражение его лица можно было принять за восторг. При очень большом воображении.
– Ты! И попробуй только повторить прежнюю ошибку!
– Присмотрел уже один раз, – хмыкнула я, глядя на мелкого предателя и складывая руки на груди. Как только явился Хакарк, Тирэн мигом стал прежним услужливым подлизой, совершенно не пытающимся проявить характер. – Защитничек… Проще сразу идти сдаваться!
На этот раз Хакарк обернулся и встретился со мной взглядом. Стало не по себе, даже озноб прошиб.
– Если ты снова пропадешь, женщина, – с угрозой проговорил супруг, – я не стану тебя искать. В мои обязанности входит забота о кенарийском народе и его благополучии, а не погони за иноземной девицей, на голову которой сыплются все неприятности этого мира! Так что думай, прежде чем сотворить очередную глупость!
Я даже задохнулась от несправедливости обвинений. Выходит, во всех смертных грехах обвиняют меня, и плевать, что сама я в жены к этому дикарю не напрашивалась! Больше того, с момента первой встречи была против нашего бракосочетания!
– Значит, это я виновата в том, что нас с этим трусом похитили?! – с вызовом спросила я, кивая на покрасневшего то ли от стыда, то ли от злости Тирэна и чувствуя, как вибрирует голос от нарастающей ярости. – Разве это не ты, муж мой, прогнал из постели любовницу и тем самым обидел ее до глубины души? До предательства обидел! Разве не ты пропустил заговор среди своих людей?! Разве не ты дважды за одни сутки терял новоиспеченную супругу, занимаясь чем и кем угодно, только не мною?!! Или, может быть, это я…
Выплескивая все, что накипело в душе, не заметила, как пропал голос. Вскинув руки, я продолжала открывать рот и силилась достучаться до этого несносного дикаря, но стояла мертвая тишина.
С ужасом осознав происходящее, я схватилась за горло и лишь тогда заметила жестикуляцию Фриды: рабыня стучала ребром ладони по шее и, округлив глаза, качала головой. Тогда-то и раздался треск. На Хакарке лопнули брюки. Все его мышцы стремительно увеличивались, кожа краснела, бугрилась, а под ней четко прорисовывались крупные синие линии.
– Ох… – выдохнула я, проникаясь моментом и понимая, что сказанное все-таки дошло до сознания варвара.
В следующий миг скрипнула дверь, и в комнату вошел довольный Эд с блондинистым жиголо под руку. Они остановились на пороге, но ненадолго. Выбегая прочь, Тирэн и Фрида буквально снесли вновь прибывших. Дверь столь же стремительно закрылась, а я так и стояла напротив скорчившегося в муках монстра.
Не успев обдумать как следует, что делаю, рванула вперед, боясь опоздать. Памятуя о прошлом, совсем недавно пережитом опыте, собрала волю в кулак и положила руки Хакарку на плечи; сжала их, насколько это было возможно, и запричитала:
– Прости, прости. Я все осознала! Конечно, сама виновата. Меня даже в монастыре наказывали чаще других. Слишком любопытна, слишком разговорчива, слишком вспыльчива… Все слишком! Всех девушек пригодного для брака возраста разобрали, а я… а меня… нет. Мать настоятельница вечно твердила, что не стать мне хорошей женой, и ведь права оказалась. Еще немного, и осталась бы старой девой! Но я буду стараться. Ты только довези меня в свой дом наконец-то! Слышишь? Эй?
Он шумно дышал, но больше не дергался. Опущенная к груди голова, покрытая спутанными черными волосами, слегка качнулась; на талию мне легли ладони – самые обычные огромные мужские ладони, и ничего, что размером они были с мои ступни.
«Зато без когтей», – с удовлетворением отметила я.
– Почему? – прохрипел Хакарк, медленно поднимая голову и выпрямляясь.
– Что почему?
– Твой отец и дядя солгали мне. Они говорили, что ты благочестива, тиха и послушна.
Я непонимающе моргнула.
– И? Все девушки в монастырской школе соответствуют названным критериям.
– Но не ты! Они говорили, что ты – в числе лучших.
– Правильно, – смущенно потупилась я. – Не люблю хвастаться, но я вышивала лучше многих других, плела гобелены тоже весьма недурственно. И историю Эливиана сдала на «отлично».
– Гобелены? – с отчаянием в голосе повторил супруг.
– Угу, – радостно закивала я. – И готовить умею! В теории…
Он тихо зарычал и поднял глаза к потолку. Испугавшись, что снова начинается оборот (только этого нам не хватало!), я размахнулась и залепила ему звонкую пощечину. Не очень сильную, но такую, чтоб вернуть внимание к моей персоне и отвлечь от мыслей, приводящих в гнев.
Хакарк вздрогнул. Шок в его глазах, медленно сменяющийся красной пеленой, побудил меня пояснить содеянное:
– Я думала, ты снова перекидываться начал. Вот и привела в чувство. Стрессом.
– Ты… – прохрипел супруг. Его правое веко несколько раз коротко дернулось. – Я заставлю твоего отца съесть наш контракт и запить его кровью твоего дяди!
По телу Хакарка пробежала дрожь. Я сделала маленький шаг назад, не зная, чего ожидать, и вжимая голову в плечи. Однако супруг не стал продолжать свою пламенную речь. Крайне аккуратно приподняв меня за талию огромными ручищами, он в который раз двинулся к ширме. – Не выходи, – выдохнул, засунув меня за ограждение. – Просто не показывайся мне сейчас. И молчи.
Я кивнула, хотя совершенно не понимала, чем именно задела его чувства.
– Э-э-эд!!! – завопил Хакарк, распахивая дверь. – Тир-р-р-рэн!!!
А потом что-то грохнуло так, будто часть стены отвалилась. Это супруг вышел. И, как ни прискорбно, лопнувшие по швам штаны смущали его гораздо меньше, чем меня.
Глава 10
Вскоре вернулась Фрида. Я даже не обернулась, продолжая сидеть у окна и вглядываться в синее небо в тщетной попытке вернуть душевное равновесие. Однако мысль, что мы с супругом никогда не поладим, не давала покоя. Что, если он откажется от меня? Или, еще хуже, станет приходить лишь для того, чтобы зачать детей. Как мой отец когда-то. Подобного отношения я не вынесу. Мама была другой – мирной, доброй, покладистой и преданной, какой и должна быть женщина. Возможно, если бы она осталась жива, то научила бы меня житейской мудрости и приоткрыла завесу тайны в тонкостях семейных отношений. Только она умерла, оставив меня задыхаться в холоде и безразличии близких.
Я не услышала, как подкралась Фрида. Лишь когда она сжала сильные пальцы на моих висках, вздрогнула и попыталась отшатнуться. Но не успела…
Внезапно свет за окном пропал. Стало темно и гораздо прохладнее. Я оцепенела от непонятного страха. По затылку и спине словно невесомо сновали холодные пальцы. Спустя миг я открыла рот от удивления, граничащего с ужасом. От невозможности происходящего. Там, где минуту назад мелькал красками прекрасный летний пейзаж, появилась большая, богато обставленная спальня. Комната моей матери, леди Тамиры.
Я боялась входить туда с самой ее смерти, но обстановка помещения врезалась в память, словно я побывала там вчера. На кровати лежала… мама. Живая, хотя на щеках играл болезненный румянец, а губы запеклись и потрескались.
Дверь отворилась. Мама улыбнулась вошедшему мужчине, протянула к нему руки, и тот с радостью подался навстречу. Отец? Таким я его не помнила. Счастливым и, кажется, по-настоящему любящим.
– Ты уже видел его? – спросила мама нежным, ласковым голосом, способным прогнать любой мой кошмар.
– Да, родная.
– Он… здоров? – с душераздирающей мольбой в голосе продолжала допытываться леди Тамира.
– Вполне, – улыбнулся отец.
– Ох, Оурэн, это так чудесно! Наш сын… Пэппет уже знает?
– Нет. Малышка не спала всю ночь – ждала братика и очень просилась к тебе. Сейчас она уснула, родная.
– Хорошо, пусть поспит.
Мама прильнула к отцу и, поморщившись, шепнула:
– Мне немного нездоровится. Но теперь все позади, и вскоре я…
Она снова поморщилась и схватилась за живот.
– Что с тобой? – нахмурившись, спросил отец. – Позвать лекаря? Тамира!
– Оурэн!!! – прокричала она в ответ, в отчаянии хватаясь за его рубашку и заглядывая в глаза. – Оурэн…
Тело мамы выгнулось. Она захрипела, упала на подушки, заметалась, в кровь кусая губы.
– Лекаря!!! – прохрипел отец, подхватывая супругу на руки. – Сюда!!! Немедленно! Лекаря!!!
Мама стонала, плакала и мяла его рубашку. А он рванулся к двери, крепко прижимая ее к себе и повторяя, словно в бреду:
– Лекаря! Сюда… лекаря госпоже! Пожалуйста…
Картинка померкла, чтобы опять смениться мирным летним пейзажем. Я моргнула, склонилась вперед, вытянула руку, провела ею в воздухе и замотала головой.
– Нет! Где они?! – Обернувшись к Фриде, вскочила и, чувствуя, как слезы застилают глаза, взмолилась: – Верни.
Она покачала головой и, тихо вздохнув, сжала мою ледяную ладонь, словно разделяя боль надвое, забирая частицу себе.
– Верни, – повторила я, подбегая к окну. – Еще один раз. Всего один.
Ничего. Опершись на стену, я качнулась и едва устояла на ногах. Фрида протянула руку, словно хотела меня поддержать, но я отшатнулась. Голова шла кругом, сердце колотилось, будто сумасшедшее.
– Что это было? – шепотом спросила у рабыни. – Ты создала эти видения? Эти… иллюзии?
Она покачала головой.
– Но что тогда? Не хочешь же ты сказать, что способна показывать прошлое?
Девушка спокойно кивнула.
– Нет! – Я зло усмехнулась и погрозила ей пальцем. – Нет! Мама умерла во время родов. Не приходя в сознание. А отец ее никогда не любил. И меня не любил. Потому что я – девочка! Потому что, родись у него хоть один сын, – тот стал бы наследником Лавитарии, ведь у дяди есть только дочь. Потому что несколько беременностей заканчивались для мамы болью и потерей детей! Но он снова и снова заставлял ее идти на это… Отец хотел власти, хотел сына, а на нас с мамой ему было плевать!
Фрида внимательно выслушала мою пылкую речь, пожала плечами и, как всегда, промолчала.
– Говори! – гневно закричала я, окончательно теряя контроль. – Требую ответа! Говори со мной! Ты все придумала!