Жалюзи были подняты, и в окно попадал свет огней раскинувшегося внизу ночного города. Небо было не черным и не синим, а свинцово-серым с багровыми кровоподтеками, как в фильмах про вампиров. Где-то на улице, сорока пятью этажами ниже, сновали автомобили, и их монотонный гул сливался с убаюкивающим бульканьем увлажнителя на полу у изголовья кровати, словно за окнами лил дождь.
Я лежала и с чуткостью страдающего хронической бессонницей человека вслушивалась в звуки ночи.
Не знаю, сколько времени прошло, но я вдруг страшно проголодалась. Я тихонько встала, накинула что-то из одежды и прокралась на кухню. Включила свет, и моим глазам предстало сказочное, оснащенное по последнему слову техники королевство. Огромное, теплое и уютное.
Я открыла холодильник и с жадностью съела три куска пшеничного хлеба из муки грубого помола, две упаковки йогурта, четыре маринованных пикуля и целую плитку шоколада.
Сидя за кухонным столом, я поддалась подступившей дремоте. Сладкая сонливость овладела телом, мягкой кошачьей лапой погладила грудь, голову, руки и ноги, и я погрузилась в небытие.
…Словно поднятое неведомой силой, мое тело легким облаком плыло по воздуху и потом спустилось с небес прямо на белые прохладные простыни постели. И в это мгновенье я пробудилась от сна.
Это Мудзу отнес меня из кухни на кровать. Он ласково погладил меня по спине и прошептал:
— Спи спокойно. Тебе нужно отдохнуть.
8Ужин для любимого
На свете нет более завораживающего зрелища, чем прекрасная женщина на кухне, готовящая еду для любимого.
Нужно делать даже то, что выше ваших сил.
На улице сильно похолодало, но снега больше не было. Старожилы говорили, что эта зима в Нью-Йорке была самой бесснежной за последние двадцать лет.
В ресторанах перед едой перестали подавать воду и приносили стакан только по просьбе посетителей. Муниципальное законодательство строго нормировало расход воды для мытья машин, полива газонов и садов. Мне пришлось отказаться от ежедневных ванн; теперь я принимала душ через день.
Воздух был морозным и сухим. После душа мне приходилось, дрожа от холода, втирать в кожу увлажняющий крем, а потом — специальный лосьон.
Однажды — в тот день на улице стоял такой трескучий мороз, что в домах, наверное, передохли все тараканы, — случилось невероятно радостное событие. Мне позвонил мой агент и дрожащим от волнения голосом, захлебываясь от восторга, сообщил неожиданную новость. Он так не переживал даже в прошлом году, когда меня пригласили на «Си-Би-Эс» в знаменитую программу «60 минут» для пятиминутного интервью.
— Твой издатель из «S&S»{35} очень доволен, — сообщил он мне торжественным тоном. — Твоя книга вошла в десятку лучших по рейтингу «Сан-Франциско Кроникл», а в некоторых других рейтингах стоит на первом месте!
— О… — я считала себя обязанной издать что-то вроде восторженного восклицания, потому что на том конце провода от меня явно ждали именно такой реакции. Но книга, на обложке которой красовалась моя фотография и которую сейчас во всем мире раскупали, как горячие пирожки, так обескровила меня, что я была не в состоянии испытать восторг. Я немного помолчала, откашлялась и хрипло произнесла:
— Да? Ну, что ж, этого следовало ожидать, ведь она стала бестселлером во многих странах.
Перед моим мысленным взором нескончаемой чередой прошли бесчисленные международные аэропорты, где я появлялась, волоча за собой громоздкий багаж с дюжиной ципао и кучей медикаментов, старательно скрывая за темными стеклами очков черные круги под глазами, появившиеся от хронического недосыпания и усталости.
Мне вдруг вспомнился прошлогодний приезд в Лондон, когда, дав последнее интервью для «Би-Би-Си», я разрыдалась от переутомления, бессонницы и одиночества; к тому же я постоянно переживала из-за отвратительного знания английского; пришлось моему издателю оплатить массаж и косметические процедуры в одном из самых престижных лондонских салонов красоты, среди клиенток которого, по слухам, были и знаменитые «Спайс Гелз»{36}.
А всего через четыре дня после трагедии одиннадцатого сентября, чтобы не нарушить расписание рекламных мероприятий, мне совершенно одной пришлось лететь самолетом в Сан-Франциско. На борту, кроме меня, было всего шесть пассажиров.
Нет, у меня не было сил кричать от радости по поводу успеха моей книги, каким бы грандиозным он ни был.
— Издатель предлагает тебе назначить день, чтобы отметить это событие. Они хотят устроить торжество где-нибудь в Виллидже, не очень многолюдное, примерно человек на сорок…
Я позвонила Мудзу и договорилась о встрече на вечер, попутно сообщив ему приятное известие. И лишь услышав его восторженные восклицания, испытала какие-то положительные эмоции.
— Я очень горжусь тобой, — сказал он серьезно.
— Правда? Спасибо! — я ощутила сладковато-приторный вкус на кончике языка.
Мне захотелось, чтобы у Мудзу было еще больше оснований гордиться мной, и я, к собственному удивлению, опрометчиво предложила:
— Тогда сегодня вечером я приеду и приготовлю ужин. Мы сможем подольше побыть вдвоем, посидеть дома и посмотреть видео или заняться чем-нибудь еще.
Он был в восторге. Но я… Это было невероятно, я сама себя не узнавала. Чтобы я по доброй воле вызвалась приготовить ужин? Нет, я точно спятила! Поставила перед собой абсолютно невыполнимую задачу.
И спасти меня в этой ситуации мог только один человек — мама. А она была бесконечно далеко, на другом конце света! Немного успокоившись и собравшись с мыслями, я попыталась вспомнить, что именно мы с Мудзу обычно заказывали в ресторанах и какие блюда, приготовленные мамой, были любимыми в нашей семье. После этого я старательно записала названия нескольких блюд и составила список ингредиентов для их приготовления, которые предстояло купить в Чайнатауне. Ну а дальше оставалось лишь последовать рекламному слогану компании «Nike»{37} и откликнуться на призыв «Просто сделай это!».
В Чайнатауне меня, как обычно, встретили столпотворение, суета, грязь и хаос. Несметное число ресторанчиков, на вывесках которых встречались в разных сочетаниях «дракон», «феникс», «радость» и «процветание»; аптеки, где представители традиционной китайской медицины врачевали пациентов при помощи акупунктуры и, конечно, массажных салонов.
Туристы столпились вокруг торговца, продававшего поддельные сумки от «Гуччи»{38} и «Фенди»{39}, копошась в груде товара и придирчиво выбирая. Внезапно появился полицейский и конфисковал весь товар. Стоявший за прилавком торговец с невозмутимым видом отвечал на его вопросы.
В отдалении шла бойкая торговля вразнос свежеприготовленным тофу, дешевыми игрушками и фруктами, в том числе омерзительно пахнущими, но очень вкусными тропическими плодами дуриан{40}, привезенными из Юго-Восточной Азии.
Со списком покупок в руках я обошла несколько бакалейных лавок и магазинчиков и в итоге, помимо прочего, купила упаковку свежеприготовленного тофу, свежую зелень, грибы, морковь, замороженные креветки, финики и китайскую дерезу.
Проходя мимо газетного киоска, я прикупила порнографический журнал с фотографиями мускулистых сексапильных парней. Уж кто-кто, а Сиэр оценит такой подарок по достоинству!
Такого в Китае не купишь. Получив от нее на день рождения ночную рубашку с черным лотосом, я считала, что должна в знак благодарности послать ей что-нибудь пикантное. Правда, отправлять такой журнал по почте не имело смысла. Его наверняка конфискуют. У китайских таможенников наметанный глаз на такие вещи.
Пока я стояла на перекрестке и дожидалась зеленого сигнала светофора, подул пронизывающий ветер такой силы, что пришлось зажмуриться. Типичная зима в Чайнатауне. И вдруг посреди улицы меня, всю увешанную свертками с китайскими деликатесами, охватило сентиментальное ностальгическое чувство.
Ровно в половине седьмого раздался звонок в дверь — за мной заехал Мудзу. Взяв несколько полных пакетов с закупленными мной съестными припасами, он отнес их в такси, и мы поехали в Вест-Сайд.
По дороге Мудзу время от времени с улыбкой поглядывал на пакеты. Это смешило меня. Наконец-то я поняла, что означают слова «мужчина, который страсть как любит поесть». Он смотрел на сумки с едой с такой нежностью, жадностью и любовью, с какими никогда не глядел на меня.
Когда я поделилась с ним своими наблюдениями, он расхохотался. Из всех женщин, с которыми он встречался, должно быть, только я умудрилась приревновать его к еде. Его смех производил на меня ошеломляющее впечатление: в одно мгновение его бесстрастное лицо вдруг словно озарялось ярким светом, каждая черточка оживала, глаза ярко блестели. Их пронзительный взгляд проникал в самое сердце.
И вот я на пороге пугающе-безупречной белоснежной кухни Мудзу. Прямо передо мной — пестрая груда пакетов и пакетиков, зеленых, красных, алых и желтых.
Мудзу показал, как включить плиту и вытяжку, объяснил, как пользоваться настенным автоматическим таймером. Продемонстрировал мне приправы, китайские сковородки, тарелки, кастрюли и поварешки. И даже помог надеть фартук с цветочным орнаментом, а также собрать волосы в пучок на затылке, чтобы они ненароком не попали в еду. Все было готово.
К этому моменту мой энтузиазм почти улетучился. Я с легким отвращением смотрела на креветки, мягкие и липкие.