— Домом и прислугой будешь распоряжаться ты, — заявил он.
Скорее всего, ее ждет одиночество в браке. «Хватит, София, — одернула она себя. — Придержи свой язык и смири свой характер. В Лондоне будут званые ужины, балы, приемы гостей, потом начнется сезон, откроются музеи, театры, библиотеки. Весь Лондон будет к твоим услугам, ты давно мечтала об этом. А друзья скоро появятся».
Она была еще под впечатлением вчерашнего происшествия и сегодняшнего смешного падения, поэтому несколько утратила способность к сопротивлению. Да и последние месяцы непрерывного беспокойства по поводу кредиторов сыграли свою роль.
— Все это чудесно, — вежливо улыбнулась она.
Кэл посмотрел на нее внимательно, но промолчал. Потом отдал легкий поклон в ее сторону, видимо в знак благодарности за то, что она перестала спорить и они пришли к соглашению. Но на его условиях. Что им движет? Мимолетный каприз, желание овладеть ею или просто упрямство в достижении цели? Что ж, он добился своего.
Улыбка замерла на ее губах. Он сидел напротив, опустив глаза, и она не могла прочитать в них, о чем он думает. Но вот его взгляд устремился на нее, и в заблестевших карих глазах она вновь прочитала то же неприкрытое вожделение, какое она заметила в Лонг-Веллинге. Что ж, взаимное влечение и станет основой их брака. София вздрогнула.
Хор мальчиков с невинными, чисто отмытыми лицами, обращенными к витражам на восточной стене церкви, исполнил последнюю строку гимна и затих. И ангелы сразу превратились в обыкновенных веснушчатых деревенских мальчишек, которые подталкивали локтями друг друга, стоя на хорах церкви.
А под белыми одеяниями в их карманах, скорее всего, спрятана мышь или рогатка, весело подумал Кэл, наблюдая за ними. Естественное стремление шалить с трудом сдерживалось в стенах церкви. Рядом с ним кашлянул Уилл, а София закрыла сборник церковных гимнов.
Через минуту они покинут свои места рядом с алтарем, пройдут по проходу и пожмут руку викарию, который их обвенчает в ближайшие три дня.
«А мы с Уиллом сегодня вечером напьемся», — подумал Кэл. Он устал и не просто устал, был вымотан после сумасшедших дней, бессонных ночей и многих миль, проведенных в дороге между Лондоном и Холлом.
Сейчас больше всего на свете ему хотелось выспаться и скорее покончить с этой свадьбой. Он сделал все, что от него требовалось. Компания работает отлично, он занимает высокий пост, получает вдвое больше, чем в Индии. Он вложит хорошие деньги в дело, с выгодой для себя, и теперь от него требовалось лишь соблюдение интересов компании.
Он произвел перестановку в доме, расположенном в фешенебельном районе Мейфэр, чтобы достойно принять хозяйку. Рента была высокой, в два раза больше, чем в Сити, но они собирались войти в высшие лондонские круги, и тут уж не стоило мелочиться. Он дал карт-бланш своему деловитому дворецкому в выборе горничной для госпожи и, отдав все необходимые распоряжения, вернулся сюда и вынужден был выдерживать утомительные обсуждения с миссис Лэнгли по поводу будущей свадьбы.
Каллум шел по дорожке церковного двора, слыша рядом шелест шелка, потом взглянул на Софию, молчаливую, в своем платье цвета лаванды. Он придержал калитку, пропустив ее, потом предложил ей свою согнутую в локте руку, и так они стояли в ожидании экипажа. Мимо проходили с поздравлениями прихожане, они пожимали им руки и вежливо выслушивали общее мнение о том, какой ужасной трагедией для семьи была гибель его брата и что это благословление свыше, что он утешит теперь мисс Лэнгли, которая нашла силы отложить свою скорбь, чтобы выйти за него.
Никому, кажется, и в голову не приходило, что она выходит не за того брата, с которым была помолвлена. Они считали, что это вполне логичное решение. Никто не осуждал ее, наоборот, отойдя подальше и думая, что их не слышат, они говорили, как мило с его стороны жениться на бедняжке мисс Лэнгли и тем самым спасти ее от участи старой девы.
Он был уверен, что она слышит эти шепотки за спиной. София высоко держала голову, щеки ее пылали, и глаза сверкали, но не от обиды и досады, а скорее от гнева.
— Не обращай на них внимания, — посоветовал он, когда наконец они двинулись к экипажу.
— Не хочу, чтобы меня жалели, — отозвалась она.
— Ерунда, они просто ревнуют, — проговорил он весело. — Во всяком случае, леди. Они все хотели бы выйти за меня.
— Почему, невыносимый ты человек? — Она искоса взглянула на него. — Ты шутишь?
— Разумеется, нет. Если прислушаешься, то узнаешь сама. Я сын графа, а у Уилла пока нет наследника. Я, должно быть, богат, как набоб, потому что работаю в Восточной Индийской компании, и, если послушать миссис Уитли, у меня сильные икры. А ты что думаешь по этому поводу?
— Что твои бриджи слишком тесные, — вернула она, — а миссис Уитли просто глупа.
— Но она обладает удивительными способностями к флирту.
Прошлой ночью чета Уитли была среди гостей Уилла, и у Кэла случился с ней интересный эпизод в оранжерее. Леди выказала и опыт, и громадное желание его продемонстрировать, но, даже несмотря на вынужденное воздержание в ожидании Софии, он не чувствовал в себе желания пойти навстречу желаниям этой леди среди пальм Уилла.
Пока он вспоминал прелести Аманды Уитли, София хранила молчание. И вдруг она спросила:
— Правильно ли мы поступаем? Неужели Даниэль действительно одобрил бы наши действия?
— Ты имеешь в виду то, что выходишь за меня? — уточнил он. Да, он считал любовь брата и Софии ребячеством. Но Даниэль сделал предложение, и оно было принято. И он не мог разорвать помолвку, разве что ценой бесчестия. А теперь он унаследовал его обязательство. — Дан посчитал бы, что это лучший выход. Тем более он просил о тебе позаботиться, и я выполняю его просьбу.
Несмотря на свою усталость и желание покончить с этой канителью, Кэл в душе вполне примирился с этим браком, хотя не мог понять почему. Может быть, просто устал от холостяцкой жизни. Что ни говори, приятно иметь свой дом, семью, налаженный быт, а не какое-то место, куда иногда заходишь.
София глубже просунула руку под его локоть.
— Иногда мне кажется это неправильным, а иногда я смотрю на тебя и понимаю, что ты потерял не просто брата, а близнеца, а это не одно и то же. Это все равно что потерять часть себя.
— Скажи, в твоем представлении мы с ним совершенно одинаковы? — спросил он, подсаживая ее в коляску. Внешнее сходство было у них поразительным. Иногда он смотрел на себя в зеркало и видел перед собой Дана. Но все, кто знал их, никогда не ошибались.
— Понятия не имею. — Она села и разгладила юбки своего унылого платья. — У меня только воспоминания да еще рисунки, и то и другое многолетней давности. Вы оба изменились, стали мужчинами.
— И какие же у тебя воспоминания? — Он сам был влюблен в юности, очень давно, но потом любви не испытал. И не знал, какие чувства она до сих пор испытывает к брату. Ему захотелось услышать, как она говорит о Даниэле. Уилл остановился на дороге, чтобы поговорить с фермерами, и у них было несколько минут для разговора наедине.
— С ним было легко и весело, он всегда был ровен и никогда ничего не принимал всерьез, он был добрый. — Голос ее дрогнул, но потом окреп. — Он был… романтичен и очень мил. Мы иногда убегали и часами сидели в летнем домике, но он никогда… не делал попыток воспользоваться ситуацией. И я всегда знала, что, когда он рядом, его мысли не витают где-то еще. Исключением был ты. Он никогда не забывал о тебе.
— Ты заметила? — Его поразило, что кто-то может так хорошо понимать, что испытывают близнецы.
— Конечно, я это замечала. И раньше, когда мы были детьми, и позже, когда были влюблены. — Эти простые слова тронули его до глубины души. А она продолжала: — Он мог иногда нахмуриться и спросить вдруг: что там сейчас происходит с Кэлом? Или вдруг его настроение менялось, но это не имело никакого отношения к тому, что мы делали, о чем говорили, и я сразу понимала, что он думает о тебе. И с тобой происходило то же самое? — Кэл кивнул. — Прости. Я понимаю, больно было потерять его, рвалась ваша связь. И тебе стало очень одиноко, я думаю.
— Ты так хорошо понимаешь меня? — Он проглотил комок в горле, глаза затуманились. Никто, даже Уилл, не мог понять то чувство одиночества и пустоты, которое возникло в его душе после гибели Дана. Но время лечит, хотя и медленно, и он старался держать себя в руках, не расслабляться. Хотя иногда чувство потери пронзало его, и еще не перестали мучить эти кошмарные сны… — Да, я стал одинок.
Она отвернулась, глядя в окно, но ее рука нашла его пальцы и крепко сжала их.
— Хотела бы я знать, как могу помочь тебе. — София еще раз пожала и отпустила его руку.
Он видел, как она закусила губу.
— Ты не ревновала, когда я увез его от тебя?
— Нет, я знала, что он будет рядом, как только я захочу.
Каллум никогда не принимал всерьез их любовь, считая это ошибкой юности, и ревновать к этому легкомыслию не собирался.
Почему он не взял ее за руку? Ведь они уже обручены. И Кэл, будто услышав ее мысли, взял ее маленькую руку в перчатке, и она исчезла в его огромной ладони. София сидела очень тихо, и он понимал: ей сейчас спокойно рядом с ним, и, оказывается, ему это приятно. И вдруг он проговорил:
— Я тоже был влюблен. Или думал, что люблю. Но у меня не хватало смелости даже подойти к ней, не то чтобы заговорить.
— Кто была та девушка? — Она с интересом и симпатией смотрела на него. — Ты потом скучал по ней?
— Я быстро оправился, буквально через несколько недель. Ее звали Миранда, и теперь она замужем за влиятельным и богатым дворянином, правда, невысокого звания. И уже мать целого выводка. Уилл рассказывал.
— Что там обо мне? — Граф влез в карету.
— Так, деревенские сплетни, — ответил ему брат.
— Можете высадить меня в конце дороги, — сказала она, когда экипаж покатил к Холлу, и освободила руку. — Приятно в такую погоду пройтись пешком.
— Но завтра ты ужинаешь с нами, — напомнил Уилл. — Соберется наша родня, они жаждут познакомиться с тобой перед свадьбой.