— Блюдце серебряное. Такими в супермаркетах не торгуют.
— Ну, значит, это с какой-нибудь распродажи.
Эмма вдруг почувствовала сильную усталость.
— Так, значит, таких у вас нет? А раньше были?
Девушка позвала лысого мужчину в галстуке-бабочке, который чистил перьевой щеточкой хрусталь.
— Харви, у нас были в продаже такие блюдца? — Она показала на серебряную ракушку.
— Конечно, — ответил он. — Мы торговали ими много лет. И перестали закупать где-то год назад. Откуда оно?
— Мне его подарили, — сказала Эмма. — Но карточки не вложили.
— По-видимому, вам подарили уже дареное… — сказал мужчина.
Эмма кивнула:
— Что ж, спасибо за помощь.
Она убрала блюдце обратно в коробку и, опираясь на палочку, медленно вышла из магазина и с трудом уселась в такси.
По дороге домой Эмма думала, что бы такое соврать Лизетте. Та наверняка забеспокоилась, увидев, что ее подопечная куда-то подевалась. Но когда такси подъехало к дому, она с удивлением обнаружила, что коричневой «тойоты» Лизетты у дома нет.
Эмма, превозмогая боль, поднялась на крыльцо, открыла дверь.
— Лизетта! — позвала она.
Ответа не последовало. В доме было тихо. Только слышно было, как на улице шелестит в листве ветер. Эмма заперла дверь и попыталась убедить себя, что бояться совершенно нечего. Она зажгла свет в гостиной и пожалела о том, что Дэвида нет дома.
Эмма надеялась, что Лизетта хотя бы оставила записку. Но не было ни записки, ни рюкзака Лизетты. Дверь в кабинет была открыта, и у Эммы тревожно забилось сердце. Ее листочек «Просьба не беспокоить» был сорван. Наверное, его сняла Лизетта, поняв, что Эмма ускользнула из дома. Эмма оглядела коридор и заметила, что листок валяется на полу. Она неуклюже наклонилась, подобрала его, разгладила ладонью. Лизетта, конечно, рассердилась.
Эмма понимала, что виновата, но не хотела об этом думать. Когда же вернется Дэвид? Она была по-детски обижена на него за то, что он оставил ее одну. Лизетты теперь тоже не было. На душе скребли кошки. Эмма никак не могла унять тревогу.
Сколько ей придется ждать? Ей вдруг безумно захотелось позвонить Дэвиду. Эмма набрала номер его мобильного, но он оказался отключен. Разумеется — он выключил его на время интервью. Неужели они до сих пор сидят в ресторане?
Наверняка Невин знает, как с ним связаться. Но Дэвид не хотел посвящать Невина в свои личные дела. Да плевать ей на Невина. Ей срочно нужен муж. Эмма знала, что номер Невина есть у Дэвида в записной книжке. Она посмотрела на столе, но книжки не обнаружила. И полезла в ящик стола. Но он не открывался.
Может, что-то там застряло, подумала Эмма. И двумя руками попыталась выдвинуть ящик снизу. Безрезультатно. Ящик оказался заперт. Что ему понадобилось запирать? Эмма начала злиться. И нервно подергала ручку. Ладно, забудь про ящик, велела она себе. Это тебя не касается.
Зазвонил телефон. Эмма вздрогнула от неожиданности и торопливо нажала на кнопку.
— Алло!
На другом конце провода молчали. Она слышала чье-то дыхание.
— Алло! Кто это?
Но трубку повесили. Эмма испугалась, она поняла, что даже в собственном доме не может чувствовать себя в безопасности. Молчание в телефонной трубке. Запертый ящик письменного стола. Исчезновение сиделки. Ветер усилился, и ветки кустов скреблись о стекло. А все ли окна закрыты? Но пройти по всему дом и проверить окна у нее не было сил.
Мне нужна помощь, в панике подумала она. И стала перебирать в уме знакомых. Позвонила Стефани, но попала на автоответчик. Наверное, она еще в школе.
Эмма раздраженно бросила трубку. Хотелось забиться в истерике. Но она попыталась рассуждать здраво. Надо проверить, все ли окна заперты. Мало ли кто захочет забраться в дом. Эта мысль испугала ее, она вскочила со стула, прихрамывая, добралась до кухни. Из глаз лились слезы. Дэвид, где же ты? Она перегнулась через раковину, подергала окно. И тут вдруг услышала, как у нее над головой что-то скрипнуло. Она резко обернулась.
В доме кто-то был. Наверху. Он уже здесь. Эмма представила себе, как человек в маске спускается по лестнице. Она метнулась к телефону, набрала 911.
Оператор тут же передал вызов патрульной машине, предупредил, что дежурный полицейский где-то поблизости, и посоветовал выглянуть в окно. Она попыталась рассмотреть, что происходит снаружи. И вдруг увидела свет фар, а через несколько секунд раздался стук в дверь.
Эмма, не выпуская из рук телефонную трубку, доковыляла до двери, посмотрела в глазок. На крыльце стоял молоденький полицейский. Она впустила его.
— Спасибо, что так быстро приехали!
— Это наша обязанность, мадам, — ответил он. — Вы считаете, что в доме есть посторонние?
— Да, наверху. Будьте осторожны. — Эмма прошла за ним в гостиную.
У лестницы полицейский включил фонарик. Сердце у Эммы готово было выпрыгнуть из груди. А когда у нее в руке зазвонил телефон, она от неожиданности вскрикнула. Нажав на кнопку, она рявкнула:
— Алло! Кто это?
— Эмма? — раздался обеспокоенный голос. — Это Берк.
— Берк… — с облегчением выдохнула Эмма. — Слава богу!
— В чем дело? Как ты там?
— У меня здесь полиция. Кто-то проник в дом.
— Где Дэвид? — спросил он.
— Дэвида нет дома.
Берк несколько мгновений молчал.
— Сейчас приеду, — сказал он.
— Спасибо, — шепнула Эмма, но он уже повесил трубку.
— Мадам! — Полицейский стоял наверху. — Окно в ванной комнате открыто.
— Как это? — удивилась Эмма. — Значит, кто-то залез в окно? Я слышала скрип.
— Здесь никого нет.
Эмма молчала. Лицо у нее пылало. Она тяжело опустилась в кресло и сказала:
— Прошу меня извинить. Я зря вас побеспокоила.
Глава седьмая
В окна на кухне Берка Хейзлера стучал дождь. Эмма сидела в удобном кресле, положив ноги на скамеечку. В руке у нее был стакан минералки. Эмма потихоньку успокоилась. Берк приехал к ней, предложил заказать ужин на дом и ждать Дэвида, но у Эммы случился приступ клаустрофобии — она готова была отправиться куда угодно, лишь бы не сидеть дома. Тогда Берк предложил оставить Дэвиду записку и поехать к нему.
— Ты уж меня извини, Берк, — сказала она. — Я как тот мальчик, который все кричал: «Волки! Волки!» У меня нервы на пределе.
— Да не волнуйся ты. Я рад, что хоть чем-то могу тебе помочь.
Берк стоял у плиты, отпивал вино и мешал в кастрюле спагетти. На соседней конфорке булькал соус. На нем был дурацкий фартук с надписью «Поцелуй повара». В кухне было тепло, Эмма приняла болеутоляющее, и ее немного клонило в сон.
— Ты совсем не похож на повара, — улыбнулась она.
Берк погляделся в никелированную лопатку.
— Почему? Потому что у меня морда бульдожья?
— Вовсе она у тебя не бульдожья. Знаешь, а я помню, как ты у меня преподавал на первом курсе. Я тогда влюбилась в тебя по уши.
— Да неужели? — изумился Берк.
— Ты был такой умный, такой загадочный. Мне казалось, что и я тебе нравлюсь, но ты соблюдаешь дистанцию между студентом и преподавателем. А потом ты стал встречаться с моей соседкой.
— Я сразу обратил на тебя внимание, Эмма. И всегда считал тебя удивительно хорошенькой.
— Да ладно тебе! С Натали я ни в какое сравнение не шла. Она была сногсшибательна.
— Я действительно считал, что преподавателям не следует близко общаться со студентами, но Натали было наплевать на правила и условности, — сказал Берк. — Когда я пытался ей что-то объяснить, это было все равно что махать красной тряпкой перед носом у быка. Для нее слова «нет» не существовало.
Эмма почувствовала легкий укол ревности.
— Так она первая обратила на тебя внимание?
— Она обрушилась на меня как лавина. Почему это тебя так удивило?
— Да просто… просто она знала, что ты мне нравишься. Я с ума по тебе сходила, — призналась Эмма.
— Знаешь, если это тебя утешит, скажу честно: за эти годы я не раз пожалел, что поддался соблазну, — вздохнул Берк.
Эмма заметила, как погрустнел ее гостеприимный хозяин. И решила сменить тему:
— Давай я хотя бы на стол накрою. А то сижу тут сиднем.
Берк снял со стены поднос и положил на стол.
— Ни в коем случае! На стол она накроет! Да тебе и из дому-то не стоило выходить.
— Я очень надеюсь, что на следующей неделе смогу выйти на работу.
— Эмма, не торопись!
— Берк, мне уже осточертело сидеть и думать о том, что случилось. К тому же проблемы моих пациентов помогут мне отвлечься от своих собственных.
— Давай обсудим это через пару дней, — твердо сказал Берк.
Берк накрыл ей на подносе, а себе на кухонном столе. И поставил перед Эммой полную тарелку. Он сел и поднял бокал.
— За твое скорейшее выздоровление, — сказал он.
Эмма поднесла стакан к губам и улыбнулась.
— Спасибо, что спас меня. Здесь, с тобой, я чувствую себя гораздо лучше.
— Ну и отлично. Ешь давай.
И они принялись за еду.
— Потрясающе вкусно! — похвалила Эмма.
Берк улыбнулся.
— А что говорит полиция? Как идет расследование? — спросил Берк.
— Адвокат посоветовал нам как можно меньше общаться с полицией. Они подозревают Дэвида.
Берк понимающе кивнул:
— Пока не нашли тело Натали, они постоянно допрашивали меня. Практически преследовали. Но тебе обязательно нужно с ними побеседовать. К тому же, когда я отдал лейтенанту Аткинс твои анонимные письма, она очень ими заинтересовалась. А еще я сказал — надеюсь, ты не будешь против, — что им непременно надо поговорить с Лайлом Девлином.
Эмма отложила вилку:
— Лайл Девлин — это отец Айви?
— Меня спросили, не угрожал ли кто тебе. Я тебе об этом не рассказывал, но после смерти Айви Девлин примчался ко мне, рвал и метал.
— Он обвинял меня? — спросила Эмма.
— Я не хотел тебя расстраивать. Ты и без того ужасно переживала.
Эмма побледнела.
— Ты одобрил мои методы лечения.
— Я этого не отрицаю. И сам говорил об этом Девлину. И все же полиции следовало об этом знать.