У Эммы запищал пейджер. Она взглянула на экран и сказала:
— Легок на помине.
— Жених? — спросил Берк.
Эмма кивнула и снова посмотрела на часы. Но от одной мысли о том, что внизу, в вестибюле, ее ждет Дэвид, у нее закружилась голова — совсем как полгода назад.
— Спасибо, Берк, — сказала она и встала.
— Ты, главное, не нервничай, — напутствовал он ее. — До завтра.
Дэвид стоял в вестибюле, у конторки, и беседовал с секретаршей. У Эммы при виде него перехватило дыхание. Она была твердо убеждена, что он — самый привлекательный мужчина на свете.
— Дэвид! — окликнула его она.
Он обернулся:
— Привет, родная!
Ему, как и Берку, было тридцать три года, но, несмотря на седину, которая пробивалась в его каштановой шевелюре, и усталые морщинки вокруг карих глаз, выглядел он гораздо моложе. У него был волевой подбородок, ослепительно белые зубы и мальчишеская улыбка. Одет он был, как всегда, в джинсы и кожаную куртку — типичный городской ковбой. Он был индивидуалистом, не признавал никаких авторитетов и объяснил Эмме, что журналистом-фрилансером стал потому, что никогда бы не выдержал рутины офисной работы.
Дэвид много путешествовал, писал для разных журналов. Чаще всего он работал со «Сликером» — глянцевым мужским журналом с молодежным уклоном. Дэвид никогда не рассказывал про своих прежних подружек, но Эмма знала, что образ жизни он вел далеко не монашеский. Сейчас молоденькая секретарша просто пожирала его глазами.
Эмма кинулась к нему, поцеловала его мягкие, требовательные губы. Всякий раз, когда они касались друг друга, Эмма словно чувствовала разряд тока. И она в который раз поразилась тому, как ей повезло.
— Привет, — шепнула она. — Что привело тебя сюда?
— Хочу попробовать уговорить тебя переменить решение. Я насчет ночевки со Стефани. Это так старомодно.
Со Стефани Пайпер, школьной учительницей, Эмма снимала небольшую квартиру в Кларенсвилле. Завтра Стефани должна была исполнить роль подружки невесты. Еще месяц назад Эмма с Дэвидом сняли дом, где и поселились. Но сегодня Эмма решила переночевать на старом месте, устроить девичник перед свадьбой.
— А я такая и есть, старомодная, — сказала она. — Хочу увидеть тебя, только когда пойду по проходу в церкви. Устрой себе мальчишник.
— С кем? — хмыкнул он.
Эмма понимала, что не с кем. Из Кларенсвилля он уехал сразу после школы. Когда она встретила его у Берка и Натали Хейзлер, Дэвид вернулся в Кларенсвилль только для того, чтобы повидать мать, Хелен, у которой было больное сердце. В тот вечер, покидая дом Хейзлеров, Эмма думала, что никогда больше не увидит загадочного красавца-журналиста. Но как только она пришла домой, Дэвид позвонил ей, сказал, что он на вокзале, и позвал поехать с ним в Нью-Йорк, тем же вечером. После минутного колебания она, позабыв про осторожность и правила приличия, согласилась и бросилась на вокзал. Начался сумасшедший роман. Поскольку Эмма жила в одной квартире со Стефани, большую часть времени они с Дэвидом проводили в его скудно обставленной нью-йоркской квартирке, прервав всякие связи с внешним миром, питались исключительно китайской едой из картонных коробочек, вели долгие разговоры и безудержно смеялись. Все шесть месяцев она чувствовала, что любовь диктует свои правила. Но сегодня вечером ей хотелось отдать дань традиции.
— Сходи куда-нибудь с Берком, — посоветовала Эмма.
Дэвид поморщился:
— По-моему, у него неподходящее настроение для мальчишника.
— Ты прав, — вздохнула Эмма. — Так, может, в Нью-Йорк съездишь? Но чтобы завтра в десять утра был здесь как штык.
— Нет уж, отсюда я не тронусь, — усмехнулся он.
— Доктор Холлис! — позвала Эмму секретарша.
Эмма с трудом отвела взгляд от Дэвида, напустила на себя деловой вид.
— Да?
— Это вам. — Секретарша протянула Эмме белый конверт, на котором крупными буквами было написано: «Эмме Холлис».
— У тебя полно дел, — сказал Дэвид. — Не буду мешать.
— Нет, подожди. — Эмма схватила его за руку.
Дэвид помрачнел:
— Это что, очередное послание?
Эмма взяла конверт:
— Не знаю. Выглядит как предыдущие.
Дрожащими пальцами она вскрыла конверт, вытащила листок бумаги. «Ты не понимаешь, как сильно я тебя люблю, иначе не стала бы так меня огорчать и расстраивать».
— Дай-ка взглянуть, — сказал Дэвид и забрал у нее письмо.
Эмма обернулась к секретарше. Сердце ее бешено колотилось, но голос звучал спокойно.
— Откуда это? — спросила она.
— Я нашла его на столе, когда заступила на дежурство, — сказала секретарша. — Что-то не так?
— Нет-нет, все в порядке, — ответила Эмма.
— Вовсе не в порядке, — мрачно сказал Дэвид.
— Ты прав, — тихо согласилась Эмма. — Это уже четвертое.
Все письма были распечатаны на принтере, на обычной бумаге. Когда приходило очередное послание, у Эммы замирало сердце, и следующие несколько дней она приглядывалась к окружающим, пыталась понять, кто ее так пристально изучал, для кого она стала объектом желания. Каждый раз она потихоньку успокаивалась, решала, что все закончилось, и каждый раз приходило следующее письмо. Эмма забрала листок у Дэвида, сунула его в карман.
— Полиция здесь не поможет. Это же не угрозы.
— И что мы будем делать? Ждать, пока этот тип что-нибудь выкинет?
— Возможно, это один из моих пациентов.
— Так это оставлять нельзя, — настаивал Дэвид. — Он тебя преследует.
— Я надеюсь, что все уладится само собой. Меня саму это беспокоит, но, наверное, это издержки профессии. У нас здесь полно ребятишек с проблемами.
— Сомневаюсь, что это кто-то из ребятишек. А если это настоящий псих?
— Психи обычно сами проявляются, — криво усмехнулась Эмма. — Все, давай сейчас не будем об этом думать.
Дэвид вздохнул.
— А вдруг у какого-то недоноска вся квартира обклеена твоими фотографиями? — буркнул он.
— Ревнуешь? — Она легонько пожала ему руку.
Он снова вздохнул, но на этот раз слегка улыбнулся.
— Я единственный недоносок, которому это позволено.
— Никакой ты не недоносок.
Он зарычал и притянул ее к себе. Она засмеялась.
— Слушай, мне на самом деле пора работать.
— Насчет сегодня не передумаешь? Неужели бросишь меня одного?
— Мне так будет спокойнее — если ты действительно будешь один, — поддразнила его она.
Берк представил Дэвида как своего приятеля-плейбоя, и, когда Эмма все-таки завела с ним роман, она думала, что это будет мимолетное увлечение. Теперь все изменилось, и ей было неприятно думать о его прошлом.
— До завтра, радость моя. Завтра мы с тобой будем только вдвоем.
— Знаю, — радостно улыбнулась она.
— Женушка моя…
У Эммы защемило сердце.
— Муженек… — прошептала она.
Глава вторая
Гостиница «Дженерал Кроссен» занимала здание, построенное в колониальном стиле: обшитый досками фасад горчичного цвета, ослепительно-белая отделка, кирпичные трубы. Мать Эммы сняла все восемь номеров, хотя Эмма и твердила ей, что гостей на свадьбе почти не будет.
Эмма подъехала к гостинице и увидела, что машина Стефани уже стоит у входа, рядом с фургоном цветочника и грузовичком от ресторана. Предыдущий вечер Эмма со Стефани провели вдвоем, танцевали под любимую музыку, а утром Стефани отправилась к парикмахеру.
Эмма поставила машину, вытащила с заднего сиденья чехол, в котором было ее безумно дорогое свадебное платье. Сама Эмма обошлась бы чем-нибудь поскромнее, но мать уговорила ее съездить в Нью-Йорк. Там они вдвоем устроили поход по дизайнерским магазинам. Но, честно признаться, теперь Эмме и самой не терпелось поскорее облачиться в свадебный наряд.
Она вошла в гостиницу. В углу обшитого деревянными панелями зала стриженный под ежик молодой человек в очках расставлял стулья и пюпитры для джазового трио. Стефани, еще в джинсах, но уже с парадной прической, следила за расстановкой цветов.
— Наконец ты пришла! — вздохнула она с облегчением. — Буфетчик ждет указаний. Я разбираюсь с цветочником. Я думала, эти люди сами знают, что делать. Разве их не для этого нанимают?
— Не волнуйся. Моя мама быстро наведет порядок. Я только что разговаривала с ней по мобильному. У тебя отличная прическа!
— А по-моему, я похожа на школьницу на выпускном балу.
— Очень элегантно, — деликатно сказала Эмма. У нее самой золотистые волосы мягкими волнами спускались по плечам. — Дэвид любит, когда у меня волосы распущены. Что скажешь?
— Ты выглядишь потрясающе. Ты вся светишься. Впрочем…
— Беременные женщины всегда светятся, — закончила за нее Эмма.
Стефани кивнула и взглянула на талию Эммы:
— Будем надеяться, что в свадебном платье тебе тесно не будет.
— Да ладно тебе, — махнула рукой Эмма. — Срок совсем небольшой.
Через четыре месяца после начала их головокружительного романа Эмма обнаружила, что беременна. Она тогда с грустью подумала, что на этом роман и закончится. Всю свою взрослую жизнь Дэвид жил то здесь, то там, практически на чемоданах. И она боялась, что, узнав про ребенка, он поспешит ретироваться. Однако, к ее изумлению, он тут же сделал ей предложение. Он хотел ее, хотел, чтобы у них были дети.
— Ты какая-то подозрительно спокойная, — сказала Стефани. — Неужели ты нисколечко не волнуешься?
Эмма задумалась над ответом, но тут услышала знакомый голос:
— Ну, мне-то оставили фронт работ?
Она обернулась и увидела стройную женщину с платиновыми волосами, в нарядном костюме из букле.
— Мамочка! — И она кинулась к ней в объятия. — Ты роскошно выглядишь.
— Спасибо. Я боялась, что за время путешествия все помнется.
Эмма хотела, чтобы мать и отчим приехали с вечера, но у Рори в Чикаго была важная встреча, которую он никак не мог отменить. Эмма этому не верила. Она считала, что он ее избегает, и причины у него для этого имелись.
— Рори несет вещи?
— Нет, он завез меня, а сам поехал по делам.