Жизнь замешана на парадоксах: Наталья когда-то по-настоящему любила Михаила. И даже сейчас, когда стена, выстроенная между ними Мишей, явно не собиралась рушиться по примеру берлинской, Наталья не представляла своей жизни без него. Потому что без Натальи существование Каховского станет невыносимым, невозможным. Ему без нее не выстоять. Застенчивый и робкий от природы Михаил беззащитен и беспомощен. На редкость слаб. И, нуждаясь в доброте и опоре больше, чем другие, с детским упрямством и злобой отвергает Натальину помощь. Когда-нибудь пройдет. Либо не пройдет никогда…
Все равно Наталья не сможет оставить его на произвол судьбы — особы взбалмошной, непутевой и ненадежной. Ее произвол чересчур непредсказуем и часто несправедливо суров. А Наталью потом насмерть замучает совесть. Страдания Михаила станут ее страданиями, его муки превратятся в Натальины… И тогда ей наверняка не устоять. А устоять им обоим необходимо. И вообще она думает прежде всего не о нем, а о себе и о дочке. О семье. Какой-никакой… Нормальный естественный эгоизм.
Каховскому действительно очень повезло с женой. На все сто. Так-то оно так… В самой глубине души он отлично понимал это. Но опускаться на ее дно не было никакого смысла.
ГЛАВА 16
Неожиданно возникший когда-то перед свадьбой дочери из небытия отец Натальи оказался человеком в этом мире не последним. Партфункционер, оставшийся не у дел, но кипящий от избытка энергии и желания действовать, переполненный неуемной активностью и целеустремленностью, он, разойдясь в очередной раз с очередной женой и проклиная ее и всю ее семью, явился в дом Натальи. Никто не понимал, зачем он сюда ходит, и все строили самые разные предположения. Михаил мучился от нежданных визитов совершенно чужого ему, незнакомого человека. Наталье было просто интересно, а лучше всех чувствовала себя ее дочь, которая обрадовалась появлению в доме нежданного дедушки. Вообще, казалось, в жизни теперь больше плюсов, чем минусов. Сначала пришел этот новый мамин муж, потом — дед. Появились мужчины. А это не может не радовать женщину, даже такую кроху.
— Доченька, — пророкотал отец Натальи однажды, внимательно рассматривая Михаила, который всякий раз ежился и сжимался под его взглядом, — нужно менять жизнь! Основательно и жестко! Делать крутой поворот к лучшему!
— Давай делать! — усмехнулась Наталья. — Ты за рулем?
— Ну, конечно, я, кто же еще? — самодовольно хохотнул новоявленный отец. — Программа такова — зубная паста и игрушки!
— Что-о? — вытаращила глаза изумленная Наталья.
— Игрушки, игрушки! — радостно захлопала в ладоши и запрыгала Алина. — У меня будет много новых игрушек! Ура!
Михаил сидел молча, недоуменно уставившись на тестя рыжими глазами. Бабушка Натальи хмыкнула и выразительно покрутила пальцем у виска.
— Жениться, Леша, надо было пореже! — назидательно и осуждающе-сурово произнесла она. — Эти твои бесконечные жены до добра не доведут! Какая психика может это выдержать?
Мать Натальи, которая бывшего мужа принимала всегда с глубокой скорбной складкой возле рта, напоминая зятю тетю Белу, повернулась и ушла в комнату, откуда через две минуты донесся меланхоличный голос диктора.
— Да-да! — уверенно подтвердил тесть. — Зубная паста и игрушки! На них, и только на них сейчас надо делать деньги. Я абсолютно серьезно! — он перевел взгляд на зятя. — Ты, Мишутка, будешь тут главным. После меня, естественно! Мы закупаем в столице нашей родины зубную пасту, прямо коробками, и везем ее с тобой куда-нибудь подальше, в Мурманск например. Где этой самой зубной пасты днем с огнем не сыщешь. И продаем там втридорога. Расхватают как миленькие.
— Это называется спекуляция! — грозно определила бабушка и подняла суровый перст. — Вас посадят!
— Да ну! — весело махнул рукой тесть. — Посадят, как же! Пришли иные времена! Нынче за это не сажают. Да и вообще глагол «сажать» как-то выпал из употребления властей в любом смысле этого слова. Теперь его вполне подменили глаголы «купить» и «продать». А что? Ничего! Обходимся. И даже неплохо. Готовься, Мишутка, к походу!
Михаил вопросительно глянул на Наталью. Она смеялась. Похоже, воспринимала ситуацию, как игру.
— Ты… согласна? — робко спросил Миша жену.
— Она согласна! — провозгласил тесть.
Наталья покосилась на мужа. Задавленный, безынициативный, тихий… Может, хотя бы ее отец заставит его двигаться, приучит к деятельности, заразит своей энергией… А паста… Ну какая разница?.. Пусть будет паста…
И Наталья весело кивнула.
— Даже интересно… Я тоже буду закупать. В одном месте ведь сразу не купим.
На дворе стояли девяностые годы XX века. Дул ветер перемен. И этот ветер менял многих…
Торговля или спекуляция, как говорила бабка Натальи, пошла ходко.
— Мои успешные мальчики! — смеялась Наталья. — Торгонавты мои, торгонавтики!
Вдвоем с тестем Михаил резво перепродавал зубную пасту в самых разных градах и весях. Россия, совершенно изголодавшаяся и отчаявшаяся, готова была эту самую пасту жрать с завидным аппетитом. Хотя поначалу Миша смущался, боялся, ежился, пугливо озирался в поисках милиционеров.
— Не боись! — важно говорил тесть. — За мной не пропадешь! А менты — они тоже люди. Живые и обычные. Дашь в лапу — и отвалятся.
— Я не умею давать… — лепетал Михаил.
— Не умеешь — учись! В жизни пригодится. Смотри, как это делаю я, — поучал тесть.
И через два месяца Миша уже довольно ловко покупал и продавал, зазывая людей тонким голосом:
— Зубы чистить, зубы чистить! Самые лучшие средства для ваших зубов!
Тесть слушал и довольно похохатывал. Наталья дразнила отца и мужа, называя их зубочистами. И Михаил, хотя в душе обижался на нее, все-таки испытывал несказанную гордость оттого, что стал другим, многому научился, кое-что теперь умел сам, на что-то был уже способен…
Тогда еще рынки не были схвачены таким плотным блокадным кольцом, как позже. Хотя пару раз к продавцам пасты и липли какие-то темные личности с требованием своего навара. Тесть давал. И сразу менял или место стоянки, или город. Все обходилось в лучшем виде. Кто бы сомневался…
Получив довольно много денег и открыв несколько счетов, Каховские-Калинины — Ка-Ка — насмешливо и ласково называл их тесть — решили двигаться дальше. Одной зубной пастой не проживешь. И открыли на дому свой собственный кооператив по производству игрушек. Назвали его неоригинально «Колобок». А что тут ломать головы? Лишь бы деньги приносил… Занимались производством пластмассовых игрушек, за которые так ратовал отец Натальи.
Игрушки прекрасно продавались. Доходы семьи моментально резко выросли — до четырех тысяч рублей в месяц. По тем временам это были огромные деньги. Ведь высококвалифицированный инженер зарабатывал максимум две сотни.
Свой институт, куда он поступил с таким трудом, Михаил бросил. Да и зачем ему теперь диплом — никчемная бумажка, — когда деньги можно и нужно зарабатывать иначе, без его помощи?
Дед решил занять делом и маленькую внучку. А что ребенку делать целый день? И ловко приспособил ее к работе. Наталья не возражала. Михаил удивлялся ее спокойствию и безмятежности, а заодно — и алчности. А Алине нравилось совать ручки под горячий пресс, чтобы запаивать целлофановые пакеты с резиновыми куклами-матросами, Красными Шапочками и Бабками-ежками. Делала свою работу девочка охотно и аккуратно, поэтому обошлось без производственных травм.
Михаил вначале был очень хорошим мужем и отцом. Он не курил, пил только шампанское, старался держаться. Но существовала у него одна запретная тема: Миша грубо прерывал любые расспросы о его давно погибших родителях. Тема эта действительно была больной.
«Я так рада, что ты женился, Мишенька, — писала бабушка рукой Саньки. — Кланяйся от меня Наташеньке… Увидеть бы мне ее да девочку Алиночку… Уж как Бог даст…»
Позже, под мощным влиянием тестя, в голове Михаила зародились уже совсем другие мысли. Каховский возмечтал сначала завоевать Россию, а потом — мир. Ну и что в этом необычного? Все стараются добиться первого места в жизни… Даже дети, в играх и учебе, постоянно пробуют победить остальных, стать лучше всех.
И в девяностые, в разгар буйной деятельности второго Бориса на русском престоле, Каховский создал с помощью все того же тестя подряд четыре фирмы: «Ультра-технология» (он называл ее «Утка»), «Москва-транс», «ГУМ» (Глобальная уникальная механика) и «НТВ» (Новейшая техника века). Фирмы занимались производством товаров народного потребления и посреднической деятельностью. Михаил немного играл и забавлялся, развлекал сам себя, не выдумывая, а выбирая аббревиатуры, хорошо всем знакомые. Милое дело…
Рубикон вновь был перейден, и Михаил вступил в новую опасную и увлекательную игру, внутренне собранный, ликующий и готовый работать двадцать четыре часа в сутки. Сначала пришлось именно так. Надо было идти до конца. Работоспособного, тщеславного, честолюбивого от природы Каховского это нисколько не смущало и не тревожило. И все-таки он оказался в пролете: сразу стало довольно трудно выкраивать время для приятелей. Они опять отошли на второй план. Теперь Михаилу требовались другие приятели: ловкость, хитрость, змеиная гибкость… Он стал мало говорить, выработал манеру произносить фразы без всякой интонации в уверенности, что это придает словам солидность и хорошо скрывает двусмысленность. Он почти перестал смеяться. Каховский был поглощен своими новыми мыслями: не покоряться обстоятельствам, остаться верным своим желаниям, стойко держаться на плаву — это были уроки его непростой жизни.
Михаил понял, что тот, кто хочет многого и борется за достижение своей цели, в итоге и достигает большего, чем тот, кто может всего добиться запросто. Например, те же мажоры, сынки и дочки богатых родителей. Старый спор приятелей…
И еще одну истину открыл для себя Каховский — богатство и честность несовместимы. Примерно девяносто процентов наших миллионеров, обязанных богатством лишь самим себе, — преступники, которые шли на риск, имея один шанс из пятисот, и выкручивались лишь благодаря счастливой случайности. А с честных трудов, как говорит пословица, не станешь богат, только горбат…