— Я скоро вернусь, — повторил он. — Ждите меня спокойно. Вы видели светильник в спальне?
— Что? Ах, тот… Забавная вещица.
— Да, но лучше не играйте с ним. Я купил его… Не помню где. В Египте, кажется, или в Таиланде. Местное производство. Кто знает, что там внутри. Светящийся газ или, может быть, что-то радиоактивное.
— И вы возите его с собой?
— Он мне нравится. Я привязываюсь к вещам… Ну и, разумеется, не трогайте магнитолу. А так отдыхайте, как вздумается.
Ника не поверила Шерману — он не походил на сентиментального любителя талисманов, да и такой человек не стал бы всюду таскать с собой небезопасную игрушку. Однако вопрос о светильнике не представлялся ей самым важным сейчас…
26
Шерман возвратился часа через два, и в неплохом настроении. Швырнув куртку в кресло, он объявил:
— Я нашел Коломенского, вернее, узнал о нем. Наши предположения подтвердились. Ему тридцать один год, он археолог. Рядовой из рядовых, то есть был таким, пока не раскопал какие-то курганы, что произвело большой шум. Ныне популярная личность и светский лев.
— А Штернбург? — нетерпеливо спросила Ника.
— Есть и Штернбург… Это тюрьма.
— Тюрьма?!
— Старинная тюрьма на острове Крозен, ближайший населенный пункт на материке — город Сосновый Бор. Штернбург не так знаменит, как Шлиссельбургская крепость, но в конце восемнадцатого века он был грозным застенком… Потом в силу каких-то исторических условий — я экскурсов не делал — он утратил свое значение. В позднейшее время архитектурным памятником его не признали, и он медленно разрушался. Три года назад то, что осталось от крепости, купила или взяла в аренду некая санкт-петербургская фирма. Они провели восстановительные работы и открыли там аттракцион.
— Аттракцион какого плана? — Ника даже не старалась скрыть своего жадного любопытства.
— Экстремально-туристского, забава для скучающих богачей в духе черного юмора. За солидную плату предлагается отсидеть две недели в одиночке.
— Как мило!
— Да… В тех же условиях, в каких сидели узники восемнадцатого века — обстановка, посуда, пища. Из книг — Священное Писание. Прогулки в тюремном дворе, баня… И никаких вольностей! Надзиратели самые настоящие, и дверные замки тоже.
— Здорово. И пользуется популярностью?
— Не знаю, но надеюсь узнать в агентстве «Эверест». Я хочу купить тур в Штернбург.
— На две недели?! Но, Джон…
— Да нет, — отмахнулся Шерман, — двумя неделями мы не располагаем. Если у них не предусмотрена процедура условно-досрочного освобождения, придется совершить побег.
— Как у вас все просто!
— Ника! — Шерман стал серьезным. — Человек с улицы Победы исчез, и сейчас этот Штернбург — наша единственная зацепка. Зачем-то это слово добавлено в список, и стоит туда поехать, чтобы узнать зачем. А может быть, и визит в само агентство «Эверест» прояснит что-то.
— Когда мы едем?
— Мы?
— Ну, в агентство-то вы меня возьмете? Это не секретная операция и не вылазка в логово чудовищ.
— Как знать…
Ника вскочила, красная от возмущения.
— Так вы намерены мариновать меня в квартире, как в консервной банке? Вы крепостник!
— Я забочусь о вашей безопасности… А впрочем, ладно, в агентстве я не жду неприятностей. Поедем во второй половине дня.
— Почему во второй?
— Потому что это только в вашем представлении я железный суперагент. На самом деле я так же нуждаюсь в отдыхе, в сне, как и вы, и в отличие от вас не спал всю ночь.
— О Джон…
— Вот вам и «о Джон», — заключил Шерман.
27
Синяя «хонда» остановилась у зеркальных дверей агентства экстремального туризма «Эверест». Шермана и Нику любезно приняла блондинка в очках по имени Анжела, если верить табличке на ее столе.
— Андрей Эдуардович Комлев, — представился Шерман. — Это Оля, моя жена. Мы интересуемся туром в Штернбург.
Анжела сняла очки, прищурилась — не то от близорукости, не то от подозрительности — и снова нацепила очки на нос.
— Как вы узнали об этом туре, Андрей Эдуардович?
— Разве он секретный? — удивился Шерман.
— Конечно нет, но… Он исключительно элитарный, и мы не стремимся широко его рекламировать. Мы не даем рекламы ни в специализированных изданиях, ни в Интернете… В наших стандартных пресс-релизах мы вынуждены упоминать о Штернбурге, но таковы правила. Вам, наверное, попался пресс-релиз?
— Как же в таком случае, — сказал Шерман, не отвечая на вопрос, — вы привлекаете новых клиентов?
— Штернбург известен в узком кругу, — снисходительно пояснила Анжела. — Новые клиенты — друзья наших друзей.
— Так, понимаю. Для своих, узкий круг миллионеров. И по мне вы сразу увидели, что я в этот круг не вхожу.
Блондинка в который раз ощупала взглядом дорогую одежду Шермана, оценила его внешность и манеру держаться. Она собиралась что-то сказать, но Шерман ее опередил:
— Ну, ну, расслабьтесь. Я вам помогу. В ваш круг я действительно не вхожу, я москвич. Владелец фирмы «Коллекция фортуны». О Штернбурге мне рассказал мой друг… — Тут он назвал имя крупнейшего московского бизнесмена, и Анжела вздрогнула.
— Приношу свои извинения, Андрей Эдуардович. Знаете, ведь Штернбург — это очень изысканно, это не развлечение для хамов с полными карманами денег, которых мы с вами называем новыми русскими. Там в человеке совершается внутренняя революция…
— Вот это мне и нужно, — подхватил Шерман. — Когда можно ехать?
Анжела поверх очков покосилась на Нику.
— Но ваша жена, Андрей Эдуардович…
— Что моя жена?
— Боюсь, она не сможет поехать в Штернбург. Только мужчины. Это правило соблюдается строго, и никаких исключений не делается, никогда.
— Вот и хорошо! — весело воскликнул Шерман. — Я как раз хотел отдохнуть в Штернбурге и от жены… Так на какой день я могу рассчитывать?
Включив компьютер, девушка пробежалась по клавишам холеными пальцами с огненно-красными коготками.
— О, вам повезло! Группы укомплектованы надолго вперед, но один человек отказался. И если вас устраивает завтрашнее утро, то…
— Как нельзя лучше устраивает, — заверил Шерман.
— Вы должны подписать контракт. Условия вам известны?
— Частично, от моего друга. Буду признателен, если вы меня подробнее с ними ознакомите.
— Одну минуточку, — пропела девушка и упорхнула за ореховую дверь в глубине кабинета.
Она не вернулась. Через минуту, которую Шерман и Ника заняли молчаливым разглядыванием цветных панно с изображениями всевозможных серфингов и сафари, вместо блондинки возник пожилой джентльмен, тоже в очках. Он посмотрел на Шермана как на заклятого врага, Нику вообще не удостоил взглядом.
— Вот, — сказал джентльмен и протянул Шерману экземпляр контракта. — Прежде чем прочесть и подписать, ответьте на вопрос: вы отдаете себе отчет, почему едете в Штернбург?
— Ну, я хотел…
— Если вы ищете острых ощущений или намерены развеять скуку, — говорил джентльмен, не потрудившись выслушать им же затребованный ответ, — забудьте, зря потратите деньги. Это эзотерический тур. Люди многое переосмысливают, открывают в себе тайники души. Вы будете находиться в девятиметровой одиночной камере, как настоящий заключенный восемнадцатого века, подчиняться тому же внутреннему распорядку, какому подчинялись они. Двадцать первый век останется за порогом. Спиртное, радио и телевидение категорически исключены. Наша цель — просветление, а не развлечение.
— Как насчет телесных наказаний? — осведомился Шерман с оттенком утонченного ехидства.
— Как в восемнадцатом веке. Вы путешествуете на машине времени. В случае претензий можете по возвращении подать на нас в суд.
— Кстати, о возвращении. Если я надумаю вернуться раньше…
— Этот вопрос не обсуждается. Захотите — попробуйте, но тюрьма есть тюрьма, а срок есть срок. Впрочем, ни один из наших узников с такими просьбами не обращался. Штернбург — энергетически благоприятное место, люди не испытывают желания его покидать. Многие едут во второй, третий раз…
— Достаточно, я подпишу. — Шерман взял контракт и вынул авторучку «Паркер» с золотым пером.
— Вы не спросили о цене.
— Безразлично.
— Две недели в Штернбурге обойдутся вам…..
Джентльмен объявил сумму, и Ника тихо ахнула (надо же, как недешева нынче тюремная отсидка!). Шерман бегло просмотрел контракт и поставил подпись на каждой странице.
— Вы принимаете наличные, чеки, кредитные карты?
— Только наличные.
— Часть я смогу заплатить сейчас. Остальное завтра утром, хорошо?
Из внутреннего кармана Шерман достал бумажник. Когда он раскрыл его, джентльмен покачал головой.
— Мы не принимаем доллары. Нужны рубли.
— Как же быть? — У Шермана был огорченный вид. — Рублей нет… А знаете что? Давайте я оставлю доллары в залог и съезжу за рублями — за всей суммой. Это займет часа полтора.
— Вы успеете. Мы открыты до семи.
Наклонившись, джентльмен вынул из ящика стола и протянул Шерману красочный фотопроспект.
— Это вам. Автобус отправляется отсюда, от агентства, завтра в шесть утра.
— Автобус? А если я доберусь на своей машине? Это ведь близ Соснового Бора?
— Дальше, сто восемьдесят километров от Санкт-Петербурга. Между Сосновым Бором и Усть-Лугой есть рыбачий поселок Перст, там причал. Оттуда вас повезут морем на катере. Но дело не в расстоянии. Пользоваться частным транспортом запрещают правила, все должны ехать отсюда нашим автобусом. Так начинается путь.
— Ага, в эзотерическом смысле. — Шерман уловил в начале слова «путь» прописную букву.
— Кроме того, машину там просто негде оставить. Эти рыбаки, знаете, от того восемнадцатого века ушли недалеко.
— И пользуются его преимуществами совершенно бесплатно. — С ослепительной улыбкой Шерман помахал книжечкой проспекта.
28
— Как вам это понравилось, Ника? — спросил Шерман, когда они уселись в машину.