— Теперь мы поговорим вот о чем, Фолкмер…
Чтобы произнести эту фразу, Шерману не понадобилось и пяти секунд, но Фолкмеру их хватило. Вслепую он нащупал на полке под столешницей то, что искал, о чем знал. В его руке, взметнувшейся над столом, угрюмо блеснула сталь пистолета.
Ника так и не поняла, что произошло потом. Фигура Шермана размылась перед ее глазами, как бывает, когда в телевизионной передаче применяют эффект, подчеркивающий стремительность движения. Громкий вскрик Фолкмера, полный боли… Шерман снова спокойно сидит на стуле, но в руках у него два пистолета, а у Фолкмера ни одного.
— Ч-черт, — прошипел Фолкмер, потирая пострадавшую руку. — Где вы этому научились?
— Довольно далеко отсюда, — холодно улыбнулся Шерман. Он даже не изменил тона. — Итак, вот о чем мы поговорим. Как вам должно быть ясно, я появился здесь не случайно и знаю много. Подробности — вот что меня интересует. В принципе я обойдусь и без них, но у вас есть шанс сэкономить мое время и заслужить снисхождение.
— Подробности о чем?
— О Штернбурге, об этой станции, о героине. Но главное, Фолкмер, главное — подробности о проекте «Мельница»…
С ужасом взглянув на Шермана, Фолкмер закрыл лицо руками и застонал:
— О нет… Только не это…
— Все остальное вы отдали бы с легкостью, правда?
Фолкмер грохнул кулаком по столу, забыв о боли в руке:
— Вы здесь из-за этого…
— Да.
Откинувшись на спинку стула, насколько позволял акваланг, Шерман спрятал пистолет Фолкмера в укрепленную на поясе гидрокостюма сумку. Он сделал это преимущественно для того, чтобы взять паузу. Он выиграл раунд. Фолкмер мог и ничего не знать о проекте, он мог быть НЕ ТЕМ человеком — но оказался именно тем.
— Проясним наши взаимоотношения. — Шерман застегнул сумку. — Вы поняли, что я в самом деле знаю много, но вам не известно, НАСКОЛЬКО много я знаю. Поэтому прошу в вашем рассказе скрупулезно придерживаться истины, в мельчайших деталях. Если я уловлю малейшее отклонение от истины, в тот же момент, повторяю, Фолкмер, в тот же момент, без новых предупреждений, без единой секунды задержки я выстрелю и убью вас. Вы мне верите?
Ника не верила. Она помнила, как Шерман обошелся с боевиками у дачи Щербакова, но и без этого она знала, что он не способен хладнокровно застрелить безоружного человека. Но то Ника; другое дело Фолкмер. Конечно, он понимал, что Шерману нужна информация, а не труп. Но так ли нужна, в достаточной ли степени, чтобы спасти Фолкмеру жизнь? Глядя в глаза Шермана, он начинал верить… Да, он поверил ему.
— Верю, — прохрипел он.
— Разумно. Пожалуй, вы можете рискнуть и совсем чуть-чуть солгать… Если ваша ложь совпадет с областью моего неведения, вы останетесь жить. Если нет — умрете. Русская рулетка — так это называется?
— Я не стану рисковать! — воскликнул Фолкнер с отчаянием. — Я уже говорил вам, что я не самоубийца…
— Вот и прекрасно. И кстати, об откровенности… Ваше имя.
— Что мое имя?
— Вы похитили эту женщину. Среди похитителей как-то не принято называть жертве подлинные имена.
В приступе внезапной слабости Фолкмер оперся локтем о крышку стола.
— Если вам и впрямь известно немало, — тихо сказал он, — почему же вы не задумались о самой простой вещи?
— О какой?
— О том, что в случае… гм… неприятностей нас ведь не будет разыскивать полиция для предъявления официальных обвинений. Эта игра идет по совершенно иным правилам. И я не думаю, что в рамках этих правил использование псевдонимов имеет хоть какой-то смысл…
— Пусть так. — Шерман кивнул. — Я готов внимательно выслушать ваш рассказ.
— И в порядке ответной любезности вы не представитесь мне?
— В свое время, Фолкмер.
— Дело не в вашем имени. Сомневаюсь, что вы связаны со структурами, которые…
— То, с кем я связан, повлияет на содержание вашего рассказа?
Сдавшемуся уже Фолкмеру не оставалось ничего другого, как вздохнуть.
— Нет.
— Тогда приступайте.
— И если он не то что солжет, а хоть запнется, — злорадно заявила Диана Шерману, — я с удовольствием сама подтолкну ваш палец на спусковом крючке.
Фолкмер начал говорить. Ника напряженно вслушивалась, стараясь не упустить ни слова, но ее познания в немецком были ограниченны. Она сносно владела языком на бытовом уровне, а Фолкмер говорил о далеких от обыденности вещах. Сильнее всего мешало Нике отсутствие навыков синхронного перевода. Пытаясь мысленно перевести какое-то будто бы знакомое слово, она застревала на нем и теряла нить, отставая от темпа. И совсем туго ей пришлось, когда речь зашла о проекте «Мельница». Она запуталась окончательно, отказалась от мысли понять большую часть сказанного и ловила лишь отдельные фразы. Выхваченные из контекста, они мало что проясняли.
Когда Фолкмер умолк, Шерман с полминуты сидел нахмурившись, не шевелясь, держа свой пистолет на коленях. Потом складки на его лбу разгладились.
— Это интересная история, Фолкмер, — сказал он. — Но я придумал продолжение, и оно еще интереснее. Мне нужно попасть в лабораторию на острове Суханова, и вы мне поможете.
— Я? — Фолкмер выглядел растерянным. — Как я могу помочь вам в этом?
— Пока Диана у вас, вы контролируете профессора Довгера. Вы сообщите ему, что на остров Суханова вылетает… Ну, ваш инспектор, что ли. По вашему приказу меня доставят туда самолетом с их аэродрома под Санкт-Петербургом.
Диана вскочила, сжимая кулаки. Щеки ее пылали, глаза горели гневом. Вне себя от ярости, она набросилась на Шермана:
— Так вот каков мой благородный спаситель! Теперь вы решили воспользоваться мной в своих целях, а я… Я останусь в плену! Вы такой же негодяй, как и они!
— Да подождите же, — поморщился Шерман, защищаясь от нее выставленной ладонью. — Кажется, я не утверждал, что я ваш благородный спаситель.
— Ах ты… — задохнулась Диана.
— Тем не менее вы будете освобождены.
— Как так? — Она села, словно получив толчок в грудь. — Объяснитесь, таинственный незнакомец…
— Я нахожу, что «таинственный незнакомец» все-таки лучше «негодяя». — Шерман усмехнулся. — Женщины! Они везде одинаковы.
— Что значит «везде»? — Бровь Дианы красиво выгнулась, как натянутый охотничий лук.
— Везде — значит везде, где есть мужчины и женщины. Где есть разделение на два пола… Если вы с минуту посидите спокойно, фрау Довгер, вы значительно облегчите себе процесс восприятия моей идеи.
Диана фыркнула, но промолчала.
— Возможно, она вам и не очень понравится, — продолжил Шерман, — но я и не ставил перед собой задачи нравиться вам… Краеугольным камнем, Фолкмер, здесь является Клейн.
— Клейн? — Фолкмеру стало совсем нехорошо.
— Да, он, владелец этой героиновой Голконды. Если вы поведете себя неблагоразумно, я сдам российским властям ваш подводный наркобизнес. А Хельмуту Клейну я сообщу, что информацию получил от вас… Полагаю, его это заинтересует. Видите, как вы были правы в отношении бесполезности псевдонимов. Каким бы именем вы ни назвались, мне достаточно описать Клейну вашу внешность и обстоятельства нашей встречи, чтобы никто не дал и полдоллара за вашу жизнь.
— Ох… Но если я и буду благоразумен, где гарантии, что по окончании вашей… операции вы не сделаете того же?
— Не проинформирую российские власти?
— Плевать мне на власти и на проблемы нарко-синдиката! Не выдадите меня Клейну!
— Мое слово.
— Простите, — покривился Фолкмер, — но в данной ситуации такая гарантия не кажется мне весомой.
— Я мог бы оскорбиться, но попробую объяснить. Мной движет лишь один мотив, и он связан исключительно с проектом «Мельница». Можете назвать этот мотив личным. Мне нет никакого дела до наркотиков, до Клейна и до вас, я только использую те средства, какие оказались под рукой. Я постараюсь использовать их наиболее выгодным образом и слово свое сдержу, в зависимости от вашего поведения, и в одном, и в другом случае. Все остальное меня попросту нисколько не занимает.
— Вы так говорите, но…
— У вас нет выбора, Фолкмер. Стоит ли попусту терять время?
Ответ прозвучал не сразу, но это был белый флаг.
— Да. Я понимаю.
Склонившись к уху Шермана, Ника тихонько прошептала (конечно, по-русски):
— Мне надо сказать тебе пару слов наедине…
— Выйдем в коридор, — предложил Шерман и посмотрел на Фолкмера и Диану. — Эти никуда отсюда не пропадут… Только вот что. Нет ли тут способа вызвать кого-то на подмогу? Какая-то кнопка или…
— Я отлично знаю, — по-русски произнесла Диана, — что никакого способа вызвать помощь в этой каюте нет. Но если вы опасаетесь, дайте мне его пистолет, и я подержу его на мушке.
— Нет уж, — с усмешкой сказал Шерман. — Безоружная вы как-то трогательнее, что ли…
Пропустив Нику в коридор, он покинул каюту и плотно закрыл дверь.
— Джон, — возбужденно заговорила Ника. — ты все время об одном себе — «я поеду, я сделаю»… А про меня ты забыл?
— Я не забыл про тебя, но ведь ты не полетишь на остров Суханова…
— Почему это я не полечу?
— Ника, — Шерман пытался быть терпеливым, — у нас с тобой уже был похожий разговор, и я…
— И ты, — закончила за него Ника с оттенком торжества, — помнишь мой ультиматум! Он не отменен. Напротив, он подкреплен, потому что теперь я знаю намного больше! Остановить меня ты сможешь только силой, Джон. Неужели ты сделаешь это?
— Ну почему тебя всегда тянет туда, где опасно?!
— Там не опаснее, чем здесь, — не согласилась Ника. — Даже безопаснее после того, как ты прижал Фолкмера.
— Да зачем тебе лететь на этот проклятый остров?!
— Я нужна тебе!
После этих слов оба замолчали, глубоко дыша и глядя друг другу в глаза.
— Нет, — ответил наконец Шерман. — Там — нет.
— Ах там? Может быть, и вообще нет?
— Этого я не говорил.
— А я не из тех девушек, которые бывают нужны «здесь» и не нужны «там». Если я с тобой, я с тобой. А кроме того, хочется самой увидеть, что это за проект «Мельница».