Катя слушала мужа: «Гек пока еще осторожно распутывает свой гордиев узел, но когда же начнет… разрубать?»
– Если в дело сейчас вмешается полиция, для тебя, по сути мигранта, все закончится скверно, – продолжал Гектор. – А мы не полиция. Мы вольные стрелки. Я хочу от тебя немного. Я хочу знать известное тебе. Что ты видел и пережил тогда двенадцатилетним мальчишкой, подобно ему. – Гектор кивнул на Серафима, и тот…
Словно у чайной, Серафим сомнамбулой двинулся на Ишхана. Кате вдруг показалось: он повторяет некие свои прежние действия… чисто автоматически, машинально, бездумно… При этом сознание его будто спит… Ишхан резко отпрянул в сторону. Сунул руку в карман ветровки.
– Я хочу знать, кто тебя порезал, – продолжил Гектор. – Мне известно, кто бинтовал твои раны, не обращаясь к здешним врачам, и увозил тебя ночью тайком на тачке. Тигран, твой родич и хозяин. Но кто тебя располосовал? Произошло все непосредственно после ДТП… У дома ведьмы? Ты же туда мчался на своем велике? Ты добрался?
– Пошел ты! – Изуродованное шрамом лицо Ишхана исказилось.
– Нет. Считай, я у тебя в гостях, горец. И я не уйду без ответа. Не в моих правилах. – Гектор покачал головой. – У калитки той… помнишь калитку, мальчик? У калитки траву залила кровь… твоя? На нем, – новый кивок на застывшего Серафима, – тоже была кровь. Твоя, Ишхан? Кто нанес тебе раны? Кто на тебя напал? Кто стрелял?
Все дальнейшее произошло в доли секунды. Симура, словно включившийся робот, вдруг вскинул обе руки и разом опустил – жест поразительный, словно он схватил нечто в каждую руку и резко ударил предметами… Обо что?!
Ишхан сдавленно взвизгнул – и выдернул из кармана ветровки нож с выкидным лезвием. Направил клинок на Серафима.
– Всегда хотел с тобой расквитаться, тварь! – заорал он заполошно. – Из-за тебя я стал…
Замахнувшись ножом, он попытался поразить Серафима прямо в лицо. Гектор рванулся к ним. Ударил ногой по голени не Ишхана – Серафима, сбивая его с ног и уводя в падении от ножа. Симура неловко грохнулся на бок. Промахнувшийся Ишхан с ножом бросился уже на Гектора. Тот гибко уклонился. Левой рукой вроде бы ударил Ишхана в солнечное сплетение, но применил обманный прием, не касаясь его, остановив свой кулак в сантиметре от тела парня, согнувшегося чисто инстинктивно в защите от страшного выпада. Ребром правой руки Гектор, казалось, едва лишь коснулся его шеи.
Ишхан, не издав ни звука, мешком рухнул на траву к его ногам.
Гектор наклонился, проверил его пульс под ухом.
– Отключил его. Он скоро очнется, – объявил он и легко вскинул тело Ишхана себе на плечо.
Руки карабахского пленника и его темноволосая голова свесились вниз. Гектор донес его до машины и затолкал на заднее сиденье.
– Сеня, лови перчатки, забирай его нож. Ты со мной садись назад с той стороны, – скомандовал он, бросая Блистанову резиновые перчатки из баула. – Катя, ты опять за рулем. Симура! Очнись!
Серафим безропотно повиновался Кате, когда она потащила его к машине, помогая сесть на переднее сиденье. После своего странного, необъяснимого жеста он странствовал где-то далеко по своему личному Аиду – преисподней конфабуляции – среди призраков и теней прошлого, затуманенного ложными воспоминаниями.
– Едем с «карабахским пленником» прямо к его хозяину, – заявил Гектор. – Продолжим весьма интересную беседу вместе с ним.
– Мы сейчас знаете чем занимаемся? – осведомился тревожно Полосатик-Блистанов, в перчатках аккуратно пакуя нож в пластиковый пакет по укоренившейся привычке в отработке вещдоков. – Совершаем уголовное преступление организованной группой. Похищение человека. Статья…
– Нет, – возразила Катя, осторожно выруливая на проселок. – Воспрепятствовав агрессивному поведению нападавшего, причинив ему в ходе задержания легкие телесные повреждения, – я цитирую сухой язык полицейского протокола сейчас, Арсений, я много раз так поступала, работая в пресс-службе. Мы везем Ишхана Рустамзаде к его родственнику. Не похищение, а продолжение расследования по горячим следам причин его немотивированной вооруженной агрессии в отношении потерпевшего Серафима, на которого Ишхан сам первый напал с холодным оружием, наверняка официально не зарегистрированным.
– Сеня, слыхал? Моя обожаемая жена! – И Гектор, для охраны карабахского пленника расположившийся сзади, восхищенно показал Кате в зеркало большой палец.
Сползший слегка с сиденья Ишхан привалился к нему боком. Будто доверчиво прикорнул у него на плече.
Глава 37Пленник
В Кукуеве до всего рукой подать, но дорога на Птичий мыс показалась Кате долгой. Время уже перевалило за шесть утра. Света не прибавилось, напротив, с Оки пришел густой туман и окутал округу: пляж экоотеля, коттеджи, шоссе. По молочной реке в кисельных берегах они и достигли ворот особняка Тиграна Тараняна. Ни дома, ни сада не видно во мгле – лишь глухой забор. Катя посигналила.
В тумане бесшумно распахнулась калитка. Тигран появился на пороге.
– Вы? – Он вглядывался в очертания внедорожника. – Ко мне спозаранку? Надумали подписать договор на постройку тибетской садовой бесед…
Он осекся, узрев Гектора, выпрыгнувшего из машины, вытащившего Ишхана, до сих пор не пришедшего в себя. Гектор вскинул его тело на плечо, словно боевой трофей…
– Ваш воспитанник напал с ножом на Серафима, пытался поранить ему лицо, – в окно внедорожника обратилась к Тиграну Катя, оставаясь пока за рулем. – Мой муж его обезоружил. Ишхан скоро очнется. Мы все решили пока не вмешивать полицию, а сначала привезти его к вам домой.
– Есть разговор к вам, Тигран, – заявил Гектор. – Насчет нашего домика тибетского и… всего остального. Догадайтесь, о чем я.
– Заезжайте на участок. Не мозольте глаза соседям, – произнес Тигран.
Он открыл ворота, Катя медленно тронулась вперед. Гектор, легко неся на плече Ишхана со свесившимися вниз головой и руками, шел рядом с машиной. На участке Катя, Блистанов и Серафим (ни появление Тиграна, ни туман, ни нож разящий в руках сверстника, ни падение на землю, спасшее его от увечья лица, не вывели его из странного, фантастического заторможенного состояния). Блистанов подтолкнул его, и Симура чисто механически зашагал по садовой дорожке, волоча ноги.
Тигран повел их в дом. В окнах просторного холла на первом этаже металлические ролл-ставни оказались опущенными: хозяин, уезжая на фабрику, страшился воров. В холле царил полумрак. Тигран зажег одну-единственную настольную лампу. Гектор сгрузил Ишхана на кожаный диван. Его покрывала тигровая шкура. Облезлая, старая, но настоящая. При виде желтых оскаленных клыков тигриной головы и стеклянных глаз хищника Кате внезапно пришли на ум слова Светланы Жемчужной о чисто византийском коварстве ее прежнего ухажера Тиграна.
– Что стряслось? – тихо спросил он. – Серафим, почему он на тебя напал с ножом?
Симура и ухом не повел. Ноги его вдруг подогнулись, и он осел на пол рядом с диваном, положил руку на тигриный хвост, спустившийся с кожаных подушек. Непроизвольно сжал в кулаке – поймал тигра за хвост…
– Он вам не ответит. Он на грани конфабуляции. – Гектор встал рядом с Ишханом, отсекая его от Кати. – Малоизученный психический феномен. Спасший его разум после страшных событий, происшедших с ним, его отцом и вашим родичем, тогда тоже мальчишкой, на Круче одиннадцать лет назад. И вами, Тигран. И вы были тогда вместе с ними.
– Вы с ума сошли! Что вы несете! – воскликнул Тигран.
– В прошлый раз вы нам бессовестно солгали, – продолжил Гектор. – Ишхана Рустамзаде не уродовали в родных горах на азербайджано-армянской границе. Он получил раны на лице и руках здесь. И вы отлично знаете, где и при каких обстоятельствах. Его видели на велосипеде по дороге к дому ведьмы в тот день. А после, уже с забинтованным лицом, – в вашем «крузаке», когда вы спешно увозили его из Кукуева – от полиции и ее вопросов.
– С нами здесь капитан Блистанов, – подхватила Катя. – Он в отпуске. Но все равно при исполнении. Мы с мужем еле уговорили его после инцидента с ножом не вызывать на место происшествия местных коллег и не сдавать им вашего родственника с финкой.
– Вам бы лучше правду нам изложить, гражданин Таранян, – вставил свои пять копеек и Полосатик-Блистанов суровым тоном «настоящего полицейского». – Факты не в вашу пользу. Старое дело – это одно. Но в Кукуеве зверски убит мой коллега майор Буланов.
– В Кукуеве говорят, что уже задержали из-за убийства Буланова мужа его бывшей любовницы-прокурорши, – быстро возразил Тигран. – Гурмыжского посадили! В курсе вы, всезнайки приезжие, наверняка, кто он и кем когда-то доводилась Буланову его покойная супруга. А Гурмыжский недавно лишь из тюрьмы освободился, куда его Кроликовод из-за своей Руфины Барыни упек!
«Барыня Руфина – прозвище Гурмыжской. – Катя смотрела на тигровую шкуру Тиграна Тараняна. – И до сих пор оно на слуху здесь, а сама Барыня-прокурорша… давно на кладбище».
– Наш друг абсолютно прав. Факты не в вашу пользу, Тигран, – почти сочувственно изрек Гектор. – Именно вы сорвали весь банк после смерти школьного товарища и компаньона Гены-цыгана. Все вам досталось. Вас годами в Кукуеве исподволь подозревали в его устранении. Без улик, без доказательств. А сейчас они есть. Он – главное доказательство. – Гектор кивнул на распростертого на диване Ишхана. – Ваш витязь карабахский в тигровой шкуре. Тогда – пацан двенадцатилетний, но кладезь ценнейшей информации.
– Вы с ума сошли! – повторил Тигран, уже теряя самообладание. – Я не убивал Гену! Серафим! Да взгляни же ты на меня! Я не убивал твоего отца!
– Не кричите. Не врите, – оборвал его Гектор. – Ваш маленький воспитанник был ранен, пострадало его лицо, а вы тогда даже не отвезли его в здешнюю больницу! Его бы зашили, сделали ему пластическую операцию, спасли бы от уродства. Но вы побоялись вмешивать врачей, сами его кое-как перевязали и поволокли в Карабах или, возможно, с рук на руки передали родне где-то подальше от Кукуева, а родственники спрятали Ишхана в Шуше или Степанакерте на долгие годы. Если бы вы не замочили вашего компаньона Елисеева, разве бы вы так поступили со своим приемышем?