— Соглашайся! — заорал Свин. Молчаливое упрямство Дарьи и запах пищи сводили его с ума. — Соглашайся, давай же, сучка!
Виктор с наигранным упреком взглянул на брата:
— Не оскорбляй нашу гостеприимную хозяйку.
Дарья принялась нарезать зелень. Она поймала себя на том, что делает это слишком нервно, и взяла себя в руки. Зелень добавила в сковородку с грибами, туда же вылила сливки.
— Два куска курицы, Свин, — не отвлекаясь от готовки, сказала она. — Ты их получишь, обещаю. И немного салата в придачу. Скажешь, где сейчас мой муж, — и приятного аппетита. Это моя сделка, другой не будет. Еду я буду давать маленькими порциями, чтобы ты все съел сам. Кинешь хотя бы кусочек брату и не получишь остальное.
Свин покосился на Виктора и сразу же отвел взгляд. Минуту-другую он сидел, опустив голову, виноватое выражение на его лице сменялось злым и снова виноватым.
Виктор передернул плечами.
— Соглашайся, братишка.
Дарья с равнодушным видом сняла с плиты сковородку с курицей, открыла крышку и продемонстрировала колеблющемуся Свину поджаристое, источающее аппетитный запах содержимое.
— С корочкой, — сказала она. — Любишь курицу с золотистой корочкой?
— Начинай его кормить, рыжая, — заявил Виктор, уставившись на закованную в железный браслет ногу. — Я расскажу тебе, где твой муж. Начинай.
Все с тем же безмятежным видом Дарья поставила сковородку на разделочную доску, отложила крышку, сняла с кусочка курицы золотистую кожицу и бросила ее на пол рядом со Свином.
— Это аванс.
— Маленький какой-то у тебя аванс, — выдавил Виктор.
Свин схватил кожицу, запихал в рот, почти не пережевывая, проглотил и принялся усердно с утробным урчанием облизывать пальцы.
— Я жду, — строго сказала Дарья. — Рассказывай.
— Дай ему еще, — потребовал Виктор.
— Он ничего больше не получит, пока не расскажешь.
На экране телевизора женщина в белом фартуке медленно, наслаждаясь процессом, нарезала мясной пирог. С легкой улыбкой она то и дело поглядывала в камеру, словно говоря: «Это так вкусно, дорогие телезрители! Божественно вкусно!»
Свин стер пальцами с пола капельки жира и сунул пальцы в рот. Его глаза умоляли: еще, еще мяса!
— Я жду, — повторила Дарья.
Виктор колебался. И тут Свин выдернул пальцы изо рта и выдал на одном дыхании:
— Он на заброшенных очистных, в канализации! Дай, дай еще мяса, дай!
Виктор зажмурился и покачал головой. Со словами брата из него словно бы вышла вся невозмутимость, в лице отразилась жуткая усталость.
Дарья ощутила триумф. Свин выложил информацию за куриную кожицу, но ее больше обрадовало то, как резко изменился Виктор. Сдался? Нет, она так не думала, но спеси в нем явно поубавилось.
— Еще мяса! — со злостью требовал Свин. — Ты обещала!
Она закрыла сковородку крышкой, выключила обе конфорки — на сегодня все, теперь есть дела поважней готовки.
— Ты обещала. Я же сказал, где твой муж!
Дарья усмехнулась:
— А вдруг ты соврал? Ляпнул первое, что в голову пришло, лишь бы я тебе пожрать дала. Нет, уродец, так не пойдет. Сначала я все проверю.
Свин от возмущения потерял дар речи. Он силился что-то сказать, но из глотки вырывались лишь звуки, похожие одновременно на лай и мычание.
— Он сказал правду. — Виктор уставился в потолок. — И ты это знаешь. Свин ведь больше ничего не получит, верно?
Дарья не собиралась ему ничего отвечать. Она взяла пульт и включила громкость телевизора. Женщина на экране весело пожелала телезрителям приятного аппетита.
Свин скрежетал зубами, от бессильной злобы корябая ногтями подстилку. Дарья сложила в корзину остатки овощей, миску с салатом, а сковородки с мясом и грибным рагу решила оставить — пускай запахом и недосягаемостью сводят с ума узников. В корзинку положила лишь один кусок курицы.
Свин яростно зашипел сквозь стиснутые зубы, вскочил, схватил пластиковое ведро, служившее унитазом, и с диким воплем швырнул его в Дарью. Не попал, лишь обрызгал себя собственной мочой — ведро угодило в стол и отрекошетило в сторону Виктора.
Дарья презрительно фыркнула:
— Молодец, уродец! Теперь ты точно ничего не получишь, даже если сказал правду. Штрафное очко за плохое поведение.
С этими словами она вышла из камеры пыток.
— Я достану тебя, сука-а! — орал ей вслед Свин. — Достану тебя!
Предстояла долгая прогулка, нужно было подкрепиться. Дарья съела кусок курицы и весь салат — съела быстро, почти не ощущая вкуса. А когда складывала посуду в мойку, разбила тарелку. Она не могла ни на чем сосредоточиться, все мысли на фоне жуткого внутреннего трепета сводились к Артуру.
Рассеянно Дарья собрала в спортивную сумку фотографии мужа. Почти бездумно положила в нее несколько старых игрушек Киры. Что еще захватить? Мысли путались, и в голову больше ничего не пришло. Она и игрушки-то с фотографиями сунула в сумку, поддавшись эмоциональному порыву, не вполне понимая, зачем вообще это сделала.
Раздался телефонный звонок. Она взяла трубку и услышала пьяный сбивчивый голос Алексея:
— Это… это все неправильно! Я все расскажу… тебе. Ты многое не знаешь. Мне плохо, Дашка. — Он поперхнулся, задышал тяжело. — Расскажу… все…
Она вспомнила, что в прошлый раз обошлась с ним не лучшим образом. Да, сейчас ее раздражал его пьяный голос, но обострять положение она не собиралась. Уж он-то точно не заслуживал ее злости.
— Леш, проспись, — произнесла она мягко. — И не дуйся на меня, я тогда не в себе была.
Он сопел в трубку и бормотал что-то невнятное. Дарья вздохнула:
— Прости, Леша, — и повесила трубку. — Не до тебя сейчас.
Она взяла сумку и вышла из дома. Погода была пасмурной, по небу медленно ползли тучи. Охранник, перекидывая из руки в руку теннисный мячик, расхаживал возле будки.
— Пойду, прогуляюсь немного, — бросила ему Дарья, проходя мимо.
Он с подозрением поглядел на сумку, но от вопросов воздержался. И слава богу, она находилась сейчас в таком состоянии, что любая мелочь могла вывести ее из себя.
Дарья покинула территорию особняка и быстрым шагом пошла по грунтовой дороге. Внутренний голос ненастойчиво и даже как-то устало просил вернуться в дом и оставить все как есть. Чтобы заглушить его, она нервно забубнила:
— Празднуя восход луны, под веселый щебет птичий звери водят хоровод на поляне земляничной…
Внутренний голос умолк быстро, но она, словно в трансе, продолжала снова и снова повторять строки из детского стишка. Выражение ее лица постоянно менялось, но то были лишь разные оттенки злости. Мимо проехал автомобиль, водитель посмотрел на нее, как на дикое опасное животное. А она шла по обочине дороги, не замечая ничего вокруг.
Именно сейчас ей вспомнилось, как Артур накричал на Киру, когда та разбила чашку. А за этим воспоминанием с каким-то неумолимым напором последовали другие, и во всех них муж выглядел едва ли не демоном. Воспоминания крепко сдабривались вымышленными моментами, ложными. Дошло до того, что Дарья, как наяву, увидела перед мысленным взором Артура на кухне во время той грозы. Не Виктора, а его! Без маски, со звериным оскалом. И он же поднимался по лестнице, уводя Киру на второй этаж в ее комнату.
Дарья даже не заметила, как перешла с быстрого шага на бег. Внутри нее словно бы работал мощный поршень, накачивая кровь адреналином, а мозг — какой-то первобытной свирепостью. На перекрестке она остановилась и, дав волю эмоциям, выкрикнула в серое небо серию ругательств. Ее лицо раскраснелось, грудь вздымалась от тяжелого дыхания. На столбе недовольно каркнула ворона. Дарья бросила на нее презрительный взгляд, после чего свернула с шоссе на проселочную дорогу и пошла прямо по луже в сторону заброшенных очистных.
Через какое-то время злость пошла на спад, и Дарье это не понравилось. Она жаждала злости, как наркоман жаждет дозы наркотика. На помощь снова пришли ложные воспоминания о муже. Поршень внутри заработал с новой силой.
В таком состоянии она дошла до очистных. Исцарапав руки о ветки, продралась сквозь стену молодой поросли и выбралась к одному из отстойников. Осмотрелась: дряхлое здание из красного кирпича, мусор, пожухлая трава, гнилые доски… Скорбное зрелище. От всего здесь веяло безнадегой. Взгляд, будто по наитию, притянуло к чахлой корявой березе. Скользнув вниз, он остановился на канализационном колодце.
— Он там! — уверенно и несколько плотоядно произнесла Дарья, мысленно добавив: «Росинка».
Что-то дикое блеснуло в ее глазах. Уголки губ дрогнули и, чуть приподнявшись, образовали жуткую пародию на улыбку. Хлюпая промокшими кроссовками, Дарья устремилась к колодцу. В сознании разрасталось безумное торжество, сердце колотилось. Но за несколько шагов до люка ее словно бы окатило ледяной водой, по спине пробежали мурашки. В голову ворвалась мысль, что сейчас она заглянет не в канализационный колодец, а в глубины ада. Дурная мысль, не своевременная. Торжество резко угасло, а внутренний советчик пробудился и снова подал голос: «Уходи! Возвращайся домой и забудь про мужа!»
На этот раз подавить голос оказалось труднее. Дарья, резко выдохнув, подошла к колодцу и посмотрела вниз. В сумраке тоннеля рядом с кучкой камней что-то шевелилось. Пригляделась и поняла: это рука. Пальцы сгибались и разгибались. Дарья услышала тихий стон, а потом и хриплый болезненный голос:
— Заткнись, Фролов… не буду я охотиться на крыс… мне больно, больно…
Далее последовал скулеж, сопение и невнятное бормотание. Рука исчезла, зато в полумраке появилась лысая голова. Человек в колодце смотрел вверх, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыбина.
С трудом Дарья узнала в этом существе своего мужа. Лицо у него было черным, то ли от грязи, то ли от засохшей крови, а может, и от того и от другого. В глазах навыкате горело чистое безумие. Он моргнул, и Дарье показалось, что это не веки закрылись и открылись, а врата, ведущие в саму преисподнюю. В какой-то мере давешний мистический страх ее не обманул, она действительно заглянула в колодец и увидела нечто сатанинское, безмерно уродливое, то, что немедленно хотелось вычеркнуть из памяти.