– Ваше величество, для вас была приготовлена прекрасная четверка, но ее забрал в свой экипаж Соломка.
Государь рассердился:
– Когда приедем в Варшаву, напомни мне об этом, я накажу его за эту дерзость.
Приехав в Варшаву, император потребовал обер-вагонмейстера к себе, но оказалось, что его экипажа еще нет.
Князь В. ядовито заметил:
– Ваше величество, Соломка, должно быть, уже катается по Варшаве.
Спустя два часа приехал лейб-медик и доложил, что, как только Соломка сел в экипаж, лошади понесли, коляска опрокинулась, Соломка был ранен, и его везут в Варшаву на носилках. Государь немедленно выехал встречать своего верного слугу, пристыдив князя В.
Беннер Ж.-А. Портрет императора Александра I
Александр Павлович прибыл в Петрозаводск. Несмотря на проливной дождь, у дома, где остановился государь, собралась большая толпа просителей. Пока император переодевался, полковник Афанасий Данилович Соломка приступил к приему прошений. Александр, выглянув в окно, увидел, что его обер-вагонмейстер стоит на помосте, а просители вокруг него чуть не по колено утопают в грязи. И еще государь заметил очень странного и очевидно крайне несчастного человека, который стоял поодаль и не подходил к толпе. Этот вид прогневал государя, и он велел позвать к себе слугу.
– Ответьте мне, пожалуйста (когда Александр на кого-то сердился, он обращался к нему на «вы»), – спросил он сурово обер-вагонмейстера, – почему вы заставляете бедняков стоять в грязи, а сами возвышаетесь на постаменте? Или, принимая прошения, вы оказываете личную милость, а не служите мне?
– Виноват, ваше величество, я не велел сооружать мне какие-то удобства, это местные власти хотели угодить…
– А что это за несчастный человек стоял вдалеке и не смел приблизиться?
Соломка смущенно молчал.
– Извольте подробно доложить об этом человеке и его нуждах.
Оказалось, что это был помещик, у которого сгорела усадьба и в ней жена с тремя детьми. У него осталось двое маленьких деток, которых приютили добрые люди. А сам несчастный от горя был близок к помешательству и пребывал в совершенной нищете.
Александр Павлович написал на докладе следующую резолюцию: «Назначить доктора для попечения о недужном, детей его поместить в учебные заведения и содержать отца до выздоровления на службу на счет собственных моих сумм. На постройку же усадьбы и обзаведение выдать из этого же источника пособие в размере стоимости его сгоревшего имущества».
– А вас я больше не желаю видеть, – добавил император, обращаясь к своему обер-вагонмейстеру.
Соломка удалился, совершенно убитый. На следующий день он, исполняя свои обычные обязанности, пытался служить государю, когда тот садился в коляску, но Александр его услуги отверг.
Положение Афанасия Даниловича стало очень тяжелым. Он мучился от того, что разгневал своего любимого государя, и со дня на день ожидал отставки с главной квартиры.
Прошло несколько месяцев. Наступил Великий пост. Каждый раз в церкви Соломка старался не показаться на глаза государю. И вот однажды перед тем, как приступить к исповеди, государь пригласил к себе в кабинет Соломку, троекратно поклонился ему и по православному обычаю искренне попросил прощения.
Афанасий Данилович, прослезившись, рухнул на колени:
– И вы простите мне, ваше величество, все мои прегрешения вольные и невольные!
– Бог тебя простит, – сказал государь, подняв и поцеловав слугу, – забудем прошлое! Я знаю, что ты верный и честный слуга и я, любя, дал тебе урок никогда не пренебрегать людьми. И я рад, что ты доставил мне случай выполнить не только царский, но и христианский долг. Все забыто! Ступай, служи, ты дорог мне, как и прежде.
Однажды Александр Павлович по обыкновению прогуливался в серой офицерской шинели по английской набережной. Вдруг пошел сильный дождь. Государь подозвал извозчика, и, оставаясь неузнанным, велел везти себя к Зимнему дворцу. Когда экипаж проезжал мимо Сенатской гауптвахты, караул, узнав царя, отдал ему честь с барабанным боем. Извозчик заозирался кругом:
– Никак государь проехал, – предположил он.
– Точно, братец, проехал, – рассмеялся Александр.
Наконец прибыли к дворцу. Не имея с собой денег, император попросил извозчика подождать, пока он сходит за деньгами.
– Э нет, ваше благородие, я уж тертый калач, вы вот мне оставьте в залог шинельку, да и идите.
Делать нечего, оставил ему царь шинель. Вскоре из дворца пришел камер-лакей, передал извозчику 25 рублей, объявил ему, что он вез императора, и попросил вернуть шинель.
Извозчик не растерялся и решил извлечь из события еще большую выгоду.
– Ты видать меня за дурачка принимаешь. Уж не собрался ли ты нажиться на барской шинели? Скажешь, что я уехал, а шинель продашь. Авось она подороже 25 рублей стоит. Пусть владелец сам придет, только ему и отдам, а тебе – ни за что.
Неизвестно, чем бы кончилась эта история, если бы не появился известный всему Петербургу лейб-кучер Илья и подтвердил полномочия камер-лакея.
Франсуа Паскаль Симон Жерар. Портрет Александра I
Однажды министр юстиции И. И. Дмитриев принес Александру на доклад дело об оскорблении Его императорского величества. Государь отстранил от себя бумаги:
– Пожалуйста, не надо, ты же знаешь, я в эти дела не вникаю. Простить – и дело с концом.
– Но государь, это очень важное дело, позвольте хотя бы представить его в общих чертах.
– Видишь ли, Иван Иванович, может случиться так, что как император я прощу, а как грешный человек сохраню обиду или злобу на этого человека. Поэтому в таких случаях я не хочу знать имени оскорбителя, а докладывай просто: «Дело об оскорблении Величества». Я прощу и не буду рисковать, что, помня конкретное имя, в душе буду гневаться на этого человека.
Министр юстиции Дмитриев был опытным чиновником и сдержанным человеком, но однажды все-таки забылся. Дело было так. Он среди прочих бумаг принес государю на подпись указ о награждении какого-то губернатора орденом. Государь отчего-то усомнился и велел отнести указ в комитет министров. Такое приказание было необычным и показалось Дмитриеву обидным. Министр встал, поспешно убрал документы в портфель и сказал:
– Если, Ваше Величество, министр юстиции лишен счастья заслуживать вашего доверия, то ему ничего не остается, как исполнить вашу волю.
– Что это значит? – удивился Александр. – Я и не знал, что ты так вспыльчив! Давай мне указ, я подпишу.
Александр Павлович поставил свою подпись на документе и сухо попрощался с министром.
Выйдя за дверь, Дмитриев почувствовал сожаление и раскаяние. Немного постояв, он вернулся в кабинет и искренне попросил прощения у государя.
– Я совсем на тебя не сержусь! – отвечал он. – Я просто удивился. Я знаю тебя еще с гвардии и не думал, что ты так сердит. Договоримся: ты забудешь, и я забуду. Видишь, какой ты злой! – добавил Александр с улыбкой.
В 1807 году Александр I находился в Вильно. Там он выехал на прогулку верхом. Свита отстала, и государь оказался без сопровождения на берегу реки Вилейки. Там он увидел крестьян, которые только что вытащили из воды утопленника. Приняв императора за обычного офицера, они обратились к нему за советом, что делать в таком случае. Александр немедленно спешился и стал пытаться вернуть несчастного к жизни, растирая ему подошвы и руки. Вскоре приехала свита, в том числе лейб-медик Вилье. Врач попытался пустить пострадавшему кровь, но она не шла, и медик объявил, что утопленнику уже невозможно помочь. Но царь не прекращал усилий и велел Вилье пробовать еще. Медик подчинился и – о чудо – кровь пошла, и несчастный задышал.
– Это счастливейшая минута в моей жизни! – радостно воскликнул император.
Он перевязал вскрытую руку утопленника своим платком и не оставлял его, пока не удостоверился, что его жизнь находится вне опасности. И впоследствии Александр справлялся о его здоровье и дал ему средства для существования.
Лондонское общество спасания мнимоумерших, узнав о поступке императора, приняло его своим почетным членом и наградило его золотой медалью с надписью: «Императору Александру человеколюбивое королевское общество усерднейше приносит».
В Петербурге на Каменном острове Александр Павлович как-то приметил на дереве необыкновенно большой лимон и приказал принести его себе, как только плод упадет. Подчиненные проявили рвение и установили у дерева круглосуточный пост под начальством караульного офицера. Естественно, император ничего не знал о таком усердии. И вот в полночь лимон наконец упал. Караульный прибежал к офицеру, офицер бросился во дворец. Камердинер не хотел пускать офицера к государю, потому что тот уже лег отдыхать, но офицер настаивал, говоря, что это распоряжение царя. В конце концов офицера допустили в спальню.
– Что случилось, не пожар ли? – спросил встревоженный Александр.
– Слава Богу, ваше величество, пожара нет. Я принес вам лимон.
– Что еще за лимон? – не понял Александр.
– Тот, за которым вы распорядились установить особое наблюдение, – отвечал офицер.
Тут Александр Павлович понял, в чем дело, и, будучи вежливым, но иногда и весьма вспыльчивым, «отблагодарил» чрезмерно усердного офицера, которого после того случая товарищи так и прозвали: «лимон».
Доу Дж. Александр I
Император Александр I был большим педантом, что касалось порядка в его кабинете. Каждый предмет лежал всегда на своем месте, император не терпел ни пылинки, ни лишней бумаги на столе. Перья использовались только один раз, даже если этим пером была поставлена одна только подпись. За перья отвечал специальный человек, получавший за это солидное жалование.
Когда Александр Павлович только начал царствование, ему служили очень ловкие и смышленые камердинеры, но когда оказалось, что они разглашали содержание оставшихся на столе бумаг, их удалили. С тех пор Александр предпочитал иметь при себе людей попроще и прощал им за честность и верность нечаянные неловкости. Однажды император, страдая кожным заболеванием, призвал лейб-медика Тарасова сделать перевязку. Для этого государь пересел от стола на диван и приказал камердинеру Федорову придвинуть ему столик, на котором лежали бумаги, чернильницы и прочие принадлежности. Федор схватил столик и так неловко подвинул его, что уронил бумаги на стол, да еще и залил их чернилами.