— Эти модели платьев — самое лучшее, что я когда-либо создавал! — сказал кутюрье и дернув ручку, открыл передо мной дверь. Мягкий свет осветил дверной проём. За красной дверью скрывалась роскошная примерочная. В центре, на трёх манекенов, уже висели подготовленные платья. Они блистали ярче, чем самая ослепительная звезда на небе.
— Ну же, смелей! — воскликнул по доброму мужчина, практически подталкивая меня вперед.
Набравшись смелости, я перешагнула порог. Мне казалось, что откуда то со стен льется приятная музыка: лёгкая флейта и скрипка. Я сделала ещё один неуверенный шаг вперёд, потому что не до конца понимала несколько вещей, однако, деваться мне правда некуда. Пока я была увлечена открывшейся мне картины, кутюрье уже подошёл вплотную к трём манекенам.
— Ну, что скажете? — спросил кутюрье, сразу же подбежав к левому манекену. — Как вам такое платье?
На самом левом манекене появилось красивое зелёное платье в пол, с неприлично соблазнительным вырезом от бедра. Поверх зелёного шёлка струилась магическая вуаль, создавая эффект пыли, которая, в прямом смысле слова, словно была защитой этого платья. Магические нити струились ниже, в самый подол платья, сверкая тысячами огоньками. Рукавов у платья не было, лишь тонкие бретельки.
— Оно красивое, но…
Кутюрье поморщился.
— Вульгарно?
— Да, — ответила я застенчиво.
— Тогда… — мужчина перебежал к правому манекену. — Быть может это?
Теперь же, на самом правом манекене красовалось роковое красное платье, с пышными рукавами-фонариками. Корсет подтягивал стан, и был соткан из золотых нитей. Платье было коротким, но в то же время, достаточно интересным решением.
— Прекрасная мягкая ткань, идеально сшитый корсет!
— Мне кажется…
Кутюрье вздохнул с досадой.
— Тоже не то?
Я слабо улыбнулась ему в ответ.
— Тогда, может быть… это?
Он щелкнул пальцами. Левый и правый манекен отъехали, оставив только центральный.
На манекене вырисовывалось строгое темное платье, постепенно, будто бы раскрашивали его в живую. Вырез лодочкой, шёлковая магическая ткань, пропитанная серебряные нитями, более скромный разрез юбки от колена. Платье смотрелось строго, но в тоже время, очень нарядно. Я подошла к манекену ближе, и, дотронулась рукой до ткани. Мягкий шёлк был идеален. Ранее, я никогда в жизни не трогала настолько приятную ткань.
— Красивое? — спросил кутюрье.
— Очень, — ответила я.
— Тогда, давай посмотрим, как оно сидит на вас?
Не успела я моргнуть ресницами, как моя университетская форма стала превращаться в строгое темное платье. И уже через каких-то несколько секунд, я стояла одетая в это платье. Кутюрье хлопнул в ладоши и откуда-то подъехало большое зеркало на колесиках.
— Идеально сидит! — воскликнул кутюрье, едва ли не утирая слезу от счастья.
Я оглянулась себя с ног до головы. Платье и правда сидело идеально: нигде не собиралось, нигде не висело. Кутюрье махнув рукой, и мои волосы мгновенно уложились в высокий небрежный пучок с тремя маленькими заколками из серебра в форме дракона. На ногах появились темные лакированные туфли, с острым мыском. В этом образе, который создал кутюрье, было идеально всё, начиная от нежной ткани, что прилегала к телу, заканчивая изящными серебряным заколками в волосах.
— Оно прекрасно… — воскликнула Вера, которая оказалась уже в этой комнате. Я развернулась к ней.
— Ты так думаешь?
— Да оно будто бы было сшито под тебя! — глаза подруги округлились, но я чувствовала, что Вера говорит чистую правду, которой мне так не хватало в чужом мире.
— Тогда, заверните его, пожалуйста, — говорю я кутюрье, и тот, спохватившись, щёлкает пальцами. На мне вновь появляется привычная мне одежда. И пока я соображаю, что к чему, кутюрье уже был на стойке.
— Оно и правда крутое! — подбодрила меня Вера.
— Надеюсь…
Мы оплатили свои платья, кутюрье даже сделал двойную скидку для Веры, а пакеты с платьями он обещал доставить нам прямо в наши комнаты. Выйдя на свежий воздух, я сделала глубокий вздох.
— Послушай, — спросила Вера, подступая ко мне ближе. — Я не стала там спрашивать, потому что подумала, что это неуместно…
— О чем ты? — выгнув бровь, я не понимала, к чему клонит Вера.
— Почему Ректор Дитрих оплачивает тебе платья?
Замираю на месте, стараясь придумать отговорку. Но, как назло, в голову ничего не лезет. Тем временем, Вера буравит меня своими требовательными голубыми глазами, ожидая моего ответа. Ну а что ей сказать?
— В плане? — задаю вопрос, наивно хлопая ресницами. Конечно, такой трюк проходил с моими парнями, но девчонки всё понимают еще «до» того, как поступает ответ. И Вера не исключение.
— Ты что, крутишь с ректором? — понизив голос, Вера задорно спрашивает, подмигнув мне.
— Н… нет! Что ты!
— Ой, да брось! Моя мама встречалась с моим папой будучи студенткой, — махнув рукой, Вера будто бы пытается сказать, что не всё уж так плохо, — а отец был преподавателем по магическим существам. Ничего, как видишь, криминального из этого не вышло!
— Да мы не встречаемся, — говорю я и мысленно уже проклинаю Дитриха, что учудил такую штуку.
— Платья, просто так, тем более из такой дорогой ткани, мужчины не оплачивают, если…
Вера с удивлением узогнуоа бровь.
— Если…? — повторила я её словам на автомате
— Если, конечно, у вас был совершенно другой уговор!
— К-какой же? — заикаюсь я. Ком переживаний сдавливает горло. Мне трудно дышать.
— Если ты не решила поднять свои оценки, — на последнем слове, Рита пихнула меня локтем в бок, отчего я вздрогнула. Дитрих, мать твою, что же ты натворил? Мысленно думаю о том, что мне сейчас, как ни к статье, была бы актуальна его помощь в словесных перепалках…
Лёгкое дуновение ветра заставляет нас с Верой обернуться. Я застываю в изумлении. Вера, по всей видимости, тоже.
Перед нами, среди шумной улицы, стоит Дитрих с магической газетой в руках. На его лице застыло удивление.
— О… — с ужасом в голосе произнесла певуче Вера, — Ректор Бестужев…
Дитрих внимательно осматривает меня, а потом Веру, а следом вновь переводит взгляд на меня. Мысленно говорю ему: «— выручай, она думает, что мы встречаемся!», совершенно не предполагая, что Дитрих меня услышит… От пронзающего холодного взгляда ректора по всему телу проходит мелкая дрожь. Дитрих нервно сглатывает. Я вижу, как в его глазах мелькает искра опасности.
— Добрый вечер, Дамы…
— Какая неожиданная, — с лютым любопытством произносит Вера, сощурившись, — встреча.
— Да, — подхватываю её, чуть ли не пища на последней буквы, — неожиданно встретить вас в столь ранее время…
— Я как раз хотел зайти в один магазин… — врёт Дитрих, но получается у него это слишком плохо.
— Я думала, что телепортации преподавателей очень ограничены, — задумчиво констатирует факт подруга.
— С-с чего вдруг? — противится Дитрих.
— Мне так папа говорил…
Вера складывается руки на груди и переглядывается со мной. Я нервно киваю головой в знак согласия с ней.
— Ваш отец, уважаемая, работал и немного в другой академии, правила которой распространялись по всему королевству. В Клерии, куда вы переехали, правила иные. При комендантском часе, безусловно, не разрешено кому попало телепортироваться в центр города, однако, — Дитрих делает шаг вперед и склоняется к Вере ближе, отчего та, будто бы съеживается, — мы же с вами не во время комендантского часа, верно?
— Верно, — отвечает подруга с опаской, не в силах посмотреть Дитриху в глаза.
— А вы, Ведьмина, почему не делаете лабораторную работу? — обращаясь ко мне, Дитрих оглядывает меня с ног до головы. — Знаете, за вас её никто не сделает.
— Ну… я… — мнусь с ноги на ногу, в надежду, что Вера мне поможет, но подруга будто бы язык проглотила. — Я…
— Решили местоимения подучить?
— Мы ходили за платьями для бала, — выпаливаю я, чувствуя себя, как первоклашка перед доской. — Вышли и вот появились Вы!
— Удачно я решил заглянуть в один магазин, — лукаво улыбнулся Дитрих и выпрямившись, сложилось руки за спиной. — Мне с вами нужно поговорить на счёт вашей успеваемости, Ведьмина.
Вера сразу же оживает, точнее, любопытство в ней. Она с интересом смотрит на нас двоих, будто бы уже празднует победу, что была права, что мы с Дитрихом встречаемся. Я посылаю Дитриху сигнал глазами, мол, а что делать с Верой?
— Не волнуетесь так, Пышкина, — переводит взгляд Дитрих на Веру, — и до вас я тоже дойду.
Как только Дитрих произнёс эту фразу — любопытство Веры, как рукой сняло. Вера переминается с ноги на ногу, а после, добавляет:
— Ладно, я пошла. Увидимся, Рит!
— Пока, — провожая её взглядом, Вера еще несколько раз обернулась, а после скрылась за поворотом.
— Зачем ты меня вызвала? — строго спросил Дитрих.
— Я? Я тебя не вызывала!
— Что значит «помоги мне Дитрих, у меня проблема»?
— Ты что… читаешь мои мысли?
— Святые чешуйки, — жалобно воскликнул Дитрих, — ты что, забыла что у нас связь?
— Почему ты не анонимно сделал это всё? — понизив голос, сложила руки на груди и продолжила буравить Дитрих в требовательным взглядом. — Ведь, никто не должен знать, что между нами происходит что-то неладное!
— Так теперь ты называешь «истинность»? Неладное?
Кажется, Дитриху не понравились мои слова. Да, точно… Стоит и злится, тяжело дыша.
— Не придирайся к словам!
— Это тебе не нужно было ходить с кем-попало за платьем.
— Да если бы не она, — понимаю я голос, потому что мы стали привлекать больше внимания от прохожих, — я бы вообще никогда бы в жизни не узнала, что ты учудил!
— Тебе не понравилось ничего? — спокойно спрашивает Дитрих.
Вначале я молчу, отведя взгляд. Потом тяжело вздыхаю.
— Понравилось…
— Тогда, зачем ты устраиваешь истерику?
— Это не истерика! У нас же был уговор…
— Уговор был лишь один: я должен отправить тебя обратно домой. Разве нет?