— А какую конкретно слабость проявил мистер Кэррол — он вам рассказывал? — послышался из угла голос Эллери.
Юрист был несколько обескуражен. Повернувшись к Эллери, он сказал с улыбкой:
— Пожалуй, я не буду отвечать на этот вопрос.
— А как же пистолет? — напомнил инспектор.
— Пистолет, инспектор, действительно принадлежит Джону. Он резервист и поддерживает форму. Мы порой тренируемся в стрельбе по мишеням в стрелковом клубе делового центра, членами которого оба состоим, а пистолет Джон хранит в ящике стола в конторе. Любой мог стащить и спокойно вынести его кольт. Да кто не знает, что Джон держит пистолет в конторе?
— Понятно, — произнес инспектор бесстрастным тоном. — Давайте вернемся к тому вечеру в пятницу. Проиграем его, как если бы вас еще не допрашивали, мистер Кэррол. Полагаю, вы можете установить, где находились между двумя и четырьмя часами утра в субботу?
Кэррол обхватил голову руками и засмеялся.
— Так можете или нет?
— Попробую снова объяснить вам все, инспектор, — сказал Кэррол, распрямив спину. — Стоит мне вспылить, как это случилось в разговоре с Мередитом вечером в пятницу, у меня возникает колоссальная потребность физической разрядки. Часами не могу успокоиться. Жена знает это, и, когда Мередит отправился в аэропорт, она пыталась уложить меня в постель. Как я теперь жалею, что не послушался ее совета. Я решил пройтись, чтоб немного остыть, так и сделал. Наверное, полночи бродил по городу.
— Повстречали кого-нибудь из знакомых?
— Я уже говорил вам — никого.
— Когда вы вернулись домой?
— Не помню. Все, что осталось в памяти, — было темно.
— И еще стоял туман? — послышалось из угла.
Кэррол вздрогнул.
— Нет, тумана не было.
— Туман рассеялся часа в два ночи, мистер Кэррол, — сказал Эллери.
— Вы уверены, что не можете припомнить время, хотя бы приблизительно? — Инспектор Куин олицетворял само терпение. — Я имею в виду время, когда вы вернулись домой?
Лицо Кэррола сделалось жестким.
— Я не заметил.
— Может статься, миссис Кэррол припомнит?
— Моя жена спала. Я не будил ее.
— Пункт третий — нет алиби, — заявил инспектор. — И пункт четвертый — отпечатки пальцев.
— Отпечатки? — переспросил Кэррол дрогнувшим голосом.
— Отпечатки пальцев Джона? Где вы их нашли, инспектор? — повысил тон Уэст. — Вы отдаете себе отчет в том, что отпечатки пальцев на пистолете ровным счетом ничего не значат?
— На автоматических пистолетах редко остаются отпечатки пальцев, мистер Уэст. Нет, мы обнаружили их в машине.
Отключившись от разговора, Джон Кэррол подумал: "Так вот почему они сняли у меня отпечатки пальцев в понедельник…" И снова прислушался, уловив знакомые насмешливые нотки в тоне своего партнера.
— Но вы наверняка обнаружили в машине и другие отпечатки, помимо отпечатков Джона и, полагаю, Ханта?
— Чьи, к примеру? — заинтересовался инспектор.
— Ну, немало следов мог оставить уборщик гаража, где Хант держал свою машину.
— А еще?
— И, разумеется, я, — добавил с улыбкой Уэст.
— Вы, мистер Уэст?
— Конечно. Хант подвез Джона и меня по пути из конторы на своем "тандерберде" в четверг вечером — накануне убийства. Так что мне придется настоять, чтоб и у меня взяли отпечатки пальцев.
— Непременно, мистер Уэст, — тут же отозвался Куин. — Рады будем оказать вам эту услугу, — добавил он, покосившись в сторону кожаного кресла.
— Я хочу задать вам наивный вопрос, Кэррол, — Эллери внимательно разглядывал колечко дыма от своей сигареты. — Вы убили Мередита Ханта?
— Нет, черт побери, — вскинулся Кэррол, — я никого не убивал после войны.
— Мой совет тебе, Джон, больше ничего не говори. — Талли Уэст поднялся. — Это все, инспектор?
— Пока — да. И, мистер Кэррол…
— Слушаю.
— Вас предупреждали — вы не должны никуда уезжать из города. Ясно?
Джон Кэррол медленно кивнул.
— Думаю, ясно.
Они молча прошли по коридорам полицейского управления, спустились по истертым ступенькам, вышли на улицу. И только в такси, уносившем их из центра, Кэррол стукнул кулаком по откидному сиденью и сказал:
— Талли, мне надо кое-что узнать.
— Что именно?
— Думаешь, я убил Мередита?
— Никоим образом!
— Правду говоришь?
Аскетическое лицо Уэста искривилось в усмешке.
— Мы, Уэсты, не высовывались с тех пор, как прадедушка Уэст потерял голову под Чанселлорсвиллем.
Кэррол откинулся на сиденье. Его партнер глянул из окна машины на Четвертую авеню.
— С другой стороны, стоит ли облокачиваться на лист водяной лилии, когда рядом — большой надежный валун? Мое знание корпорации и закона о налогах или твое, Джон, особой пользы не принесет, если этот старый простофиля решит действовать. Вскоре может понадобиться адвокат по уголовному праву самого высокого класса. Я подумал о Сэме Рэйфилде.
— Понятно. Хорошо, Талли, я заранее во всем с тобой согласен. — Кэррол задержал взгляд на воспаленном карбункуле на шее водителя. — Талли, как это все подействует на Елену? А на Бреки, Луана? Боже мой!
Кэррол отвернулся к окну, губы у него дрожали…
Агент сыскной полиции из семнадцатого участка произвел арест днем. Они с помощником появились в конторе "Хант, Уэст и Кэррол" на Мэдисон-авеню часов в пять. Кэррол признал в них сыщиков, допрашивавших его в прошлую субботу; похоже, это были местные агенты, которые "вели" дело.
Мисс Маллоуан совсем некстати хлопнулась в обморок. Секретарша Талли Уэста уволокла ее из комнаты.
— Я бы хотел позвонить жене, — сказал Кэррол.
— Пожалуйста, только побыстрее.
— Послушай, дорогая, — произнес Кэррол. Он сам поразился, как ровно звучит его голос. — Мне предъявили ордер на арест. Я вовсе не хочу, чтобы ты сломя голову понеслась в "Тумс"[5], слышишь? Сиди дома и занимайся детьми. Ты меня поняла, Елена?
— А теперь послушай меня. — Голос Елены звучал так же ровно. — Перепоручи все дела Талли. Я скажу детишкам, что ты уехал. И я приеду, как только мне разрешат повидаться с тобой. Ты понимаешь меня, дорогой?
Кэррол облизнул пересохшие губы.
— Да.
Талли Уэст прибежал, когда Кэррол и агенты уже дожидались лифта.
— Я сейчас же подключаю к делу Рэйфилда. И о Елене с детьми позабочусь. Ты хорошо себя чувствуешь, Джон?
— О, великолепно, — насмешливо бросил Кэррол.
Уэст сжал его руку и побежал в контору.
Мрачный серо-зеленый фасад уголовного суда, ночь в камере, переход через мостик из тюремного крыла в суд на следующее утро, обвинение, предъявленное ему в холодном судебном помещении, напряженное лицо Елены, с трудом приподнявшейся, чтобы поцеловать его, понурый вид Талли Уэста, мягкий внушительный голос Сэмюэля Рэйфилда, серый рот судьи, похожий на ловушку, когда он назначил сумму залога — пятьдесят тысяч долларов, — все это слилось в сознании Джона Кэррола в сплошной непостижимый хаос. Он почувствовал облегчение, вернувшись в камеру, и тут же задремал.
Утро в пятницу было мучительным. Все вокруг причиняло страдания. Когда Кэррола вызвали в кабинет судебного исполнителя, он не мог смотреть в глаза двум юристам и собственной жене. Ему казалось, будто его выставили перед ними нагишом.
Он смутно слышал переговоры с исполнителем. Похоже, речь шла о залоге… Внезапно Кэррол осознал, что жена вносит за него залог, платит выкуп за его свободу из своего наследства.
— Елена, не надо!
Но этот крик прозвучал у него в душе. Он опомнился лишь когда они выходили из суда.
— Я свободен? — спросил он, не веря самому себе.
— Ты свободен, дорогой, — прошептала Елена.
— Но пятьдесят тысяч долларов, — пробормотал он, — твоих денег.
— О, ради бога, успокойся, Джон, — сказал Уэст. — Залог возвращается в первый же день суда, когда подсудимый является в тюрьму. Тебе же это известно.
— Джон, дорогой, это всего-навсего деньги.
— Елена, я не совершал…
— Я знаю, дорогой.
Рэйфилд вклинился своей добродушной массой между ними и подстерегавшими их фотографами и репортерами.
Он все же умудрился провести их сквозь заграждения ламп-вспышек.
Когда закрывались двери лифта, Кэррол вдруг приметил в коридоре высокого человека, молодого, светлоглазого.
Узнав его, Кэррол внутренне содрогнулся. Это был сын инспектора Эллери Куин. Что он здесь делает?
Этот вопрос занозой сидел в нем, пока они ехали домой.
Лишь за серым фасадом здания на Пятой авеню он почувствовал себя в безопасности. В тюрьме Кэррол лелеял мечту об этом убежище, мечтал укрыться в нем от холодной стали и запаха дезинфекции. Но и холод, и запах пронизали все его существо. Когда миссис Пул тактично увела детей в парк, его еще била внутренняя дрожь, и он с удовольствием взял мартини, приготовленный Уэстом.
— А что Мередит, бывало, говорил о твоем мартини, Талли? Мол, только американец в пятом поколении умеет смешивать его, как надо.
— Мередит был мелким снобом. — Уэст поднял свой бокал. — За покойного! Пусть он никогда не узнает, за что поплатился.
Они молча потягивали мартини.
Потом Елена опустила свой бокал.
— Талли, а что думает мистер Рэйфилд?
— Суд начнется не раньше октября.
— Но я не об этом спрашиваю.
— В переводе это значит: "Каковы шансы подзащитного?" — проворчал Кэррол.
— Рэйфилд ничего об этом не говорил. — Уэст залпом допил свой мартини, чего никогда раньше не делал.
Елена едва заметно сдвинула шелковистые брови.
— Джон, у тебя есть недруг, о котором ты и не подозреваешь, — сказала вдруг она. — Кто-то тебя так ненавидит, что и убийство совершил твоим пистолетом. Кто это? Подумай, дорогой!
Кэррол покачал головой.
— Вот в это я совсем не верю, Елена. — Уэст снова наполнил свой бокал. — Тот, кто взял пистолет Джона, просто воспользовался удобным случаем. Кто бы это ни был, он с таким же успехом мог прихватить и мой, если б я оставил его в конторе. По-моему, вопрос надо поставить так: "Кто точил зубы на Мередита?"