Он всегда встречал злодея прохладно. Суровый и мрачный Киев. Эти Рюриковичи и их прихлебатели никогда не видеди в этом городе сияние и силу, мечтая о чеканном золотом Царьграде. Только он полюбил его всем сердцем и хотел обладать им безраздельно.
Они не заслужили этой красоты и величия на Днепре. Они хотели обрести силу ромеев, не признавая собственного предназначения быть выше всех. Варяги глупы! Ведь это и есть мечта. Это и есть Царьград. За него можно убить любого. И право убить любого должно принадлежать только тому, кто презрел собственную жизнь и кому нечего терять…
Свенельд засмеялся, уткнувшись в серое небо, которое ответило ему громом.
– Святослав! – закричал он, срывая связки, – Я предал тебя! Ты мертв! Но ты оставил на этом свете целый выводок! А я нет!!! Так смотри же, что будет дальше!!!
Глава 44. Полукровка.
Княжичу исполнилось четырнадцать. Владимир рос под надзором христианки-кормилицы и новгородского наместника Киевской Руси, которого одни знали как воеводу, другие как тысяцкого. Добрыню Никитича уважали все сословия. За силу и рассудительность.
– Дядя, почему моя мама не живет со мной!? – спросил княжич, пронзив воеводу своим ястребиным взглядом темно-карих, почти черных, как угли, глаз.
– Такова воля твоей великой бабки, княгини Ольги. И ничего здесь не сделаешь. Милость свою она забрала с собою в могилу. Но поверь, так было надо. А мать ты будешь навещать, как и прежде. Она в добром здравии и ни в чем не нуждается… – бас воеводы не терпел возражений, сказал – как отрезал.
– Отчего она так решила, ведь она была христианкою, это ведь добрая вера!
– Я не силен в толковании божьего, на то есть жрецы. Но мать твоя, сестра моя Малуша, всегда говорила, что она спасла и тебя, да и ее, от неминуемой гибели. А сейчас просто не хочет испытывать судьбу. Ольгу почитают внуки, твои единокровные братья, нечего им давать повод озлобиться. Пусть все будет, как есть. От этого нам не хуже.
– Каковы они, мои братья! – вдруг спросил Владимир, –Считают ли равным, хотят ли знакомства? Скучают ли, как я.
– Думаю, заботы о государстве мешают им вспомнить о брате, но вы еще встретитесь. Обязательно. – заверил Добрыня. – И этой встрече не помешает даже воевода Свенельд. До сих пор не ведаю, как так вышло, что отец твой, славный и удачливых в походах Святослав погиб, а Свенельд жив…
–
Я не знаю Свенельда, – почесал голову княжичь.
– Достаточно того, что его хорошо знает твоя бедная мать… – задумчиво изрек Добрыня
– А мои братья… Они не станут задирать нос и называть ублюдком!? – этот вопрос интересовал княжича куда больше, чем история попавшего в опалу, но потом восставшему из пепла старого воеводы, которого чтил за заслуги и знание ратного дела старший брат Ярополк.
– Выбрось из головы! Не станут. Но лучше, чтобы встреча состоялась, когда ты окрепнешь, и дружина наша вместе с тобой. – твердо выпалил Добрыня.
–
То есть, мне стоит их боятся?
– Не их, а рока. Иногда судьба доставляет хлопоты. Даже они друг с другом вздорят. Доносятся и такие слухи. А ты для них хоть и единокровный, но не родной. Мать ведь твоя древлянка.
–
И что в этом плохого?
– По мне, так ничего. Наоборот, ты и у славян, и у варягов свой. Это и может злить. А еще то, что имя тебе дала сама княгиня Ольга. И сказала, что владеть ты будешь всем миром. Русь ведь частичка этого мира! Не так ли, Владимир?..
Послесловие от автора
Вот и завершил я свою седьмую по счету книгу. Но пусть не убоится мой читатель, поклонник моего литературного творчества, все мои романы автономны. И написаны в разных жанрах.
После криминальных триллеров и антиутопий о механизмах госпереворотов, судьба волей Случая, а он, как известно лишь псевдоним Бога, окунула меня в исторический экскурс.
Наткнувшись на «Историю государства Российского» Николая Карамзина, я вдруг отчетливо осознал, что досточтимый современниками и воспетый потомками «русский Стерн», сумевший объединить историю и сентиментальную беллетристику, немного не добрал источников! Особенно это проявилось в главах, посвященных периоду становления Руси от Рюрика до князя Владимира. И опирался он в основном на русских летописцев, в частности на монаха Нестора, автора «Повести временных лет». Смелое и дерзкое заявление, не так ли!? Но не смешивайте меня с грязью, не выслушав, я не собираюсь оспаривать мэтра и не претендую на лавры признанного авторитета.
Однако, смею утверждать, летописцы всегда ангажированы и призваны прославлять своих правителей. Карамзин один из самых рьяных защитников самодержавия, его трактовки и выводы, красноречиво свидетельствуют о том, что русские цари умели находить таланты. И давали им возможность писать, в комфорте. Обласканный императором, автор отрабатывал свой хлеб блестяще. Это нормально. Но здесь заканчивается история, и начинается пропаганда. Ну, или контрпропаганда. Как угодно.
Зачастую, одно и то же историческое событие в источниках противоборствующих сторон оценивается кардинально противоположно. А именитых героев та, или иная сторона присваивает себе даже в части, касающейся их происхождения. Чтобы было, кем гордиться!
То, что у монаха Нестора зафиксировано, как безусловная победа варяжского князя над ромеями, в гомелиях византийского патриарха Фотия значится, как рядовой набег, вовсе не критичный для империи.
Взволновала меня и неразбериха вокруг происхождения княгини Ольги, которую одни источники считали рожденной в Пскове, другие привязывали к Плиске, первой столице Болгарского царства. И все потому, что почитаемый летописец имел в виду какой-то загадочный город Плесков…
Не все оказалось однозначным и с Малушей, матерью самого знаменитого бастарда Киевской Руси князя Владимира, крестившего Русь. Видный историк Дмитрий Прозоровский, дотошный нумизмат, полагал, что она древлянка и дочь правителя Коростеня мала, восставшего против владычества варягов. Чем, собственно, и вызвал гнев коллег.
Словом, даже в мелочах обнаружились несостыковки. Тем интереснее стало копать. Так, продолжая испытывать пиетет и безусловное уважение к Карамзину, ваш покорный слуга добрался до болгарских летописных сводов, до переписки кагана Хазарии Иосифа с высокопоставленным иудеем при дворе Кордовского Халифа и до трактата византийского василевса Льва IV по прозвищу Философ «Тактика Льва». Интересны были и воспоминания сына означенного императора Константина Багрянородного, который поведал много интересного о русах, печенегах и федератах вверенной ему Богом христианской цитадели.
Только тогда завеса начала понемногу приоткрываться, а логика событий выстраиваться в стройный ряд.
Приступив к художественному произведению, я наделил героев прямой речью, которая не режет ухо современного читателя и удобоварима для зрительного восприятия. Попытался оставить и глупую потребность амбициозного автора блистать эрудицией и перестал отвлекать читателя интермедиями, заключив их в общую канву сюжета.
Вышло или нет, вам судить. Но помните, что это не исследование историка, а исторический боевик. Есть ли в нем вымысел? Безусловно! Так что въедливому искателю ляпов, педантичному реконструктору и вечному критику чужого творчества будет чем заняться.
Остальным же, уверен, угодил, и позволил насладиться чтением. А заодно прикоснуться к величию сотканной из лоскутков империи, вдохнуть ни с чем не сравнимый аромат родины, ее дивной природы и бескрайних просторов. И принять участие в осаде Царьграда, конечной цели на пути из варяг в греки, которая мотивировала князей и объединяла Русь, сплачивая племена общей мечтой.
В книге, как в жизни. Одни мечтают о власти и завоеваниях, другие – любить, третьи просто спастись.
Человеку свойственно мечтать. Моей мечтой было написать эту книгу, и я это сделал. Теперь я мечтаю, чтобы ты, мой дорогой друг, ее прочел, а прочитав, понял, что российская история богата не меньше, чем экранизированные в блокбастерах походы викингов, македонские завоевания и войны Рима с Карфагеном.
Варяжское нашествие и славяно-скандинавский союз, основание Руси, усобицы и союзы, разгром Хазарии, походы на Преслав на Константинополь вызывают восторг и ввергают в трепет ничуть не меньше. Они кажутся не менее фантастичными, чем «Игры престолов» Джорджа Мартина. Но все это было на самом деле… И все было именно так, как описано в этом романе! Не верите?