– А где дядя? – проигнорировала его Катрин. – Его как раз очень не хватает.
– Вон! Седой такой, с толстым брюхом.
Дядя и в самом деле предстал дряхлым и слегка упитанным. На вид ему было около пятидесяти. От частых перелетов и постоянной турбулентности он успел расстаться с кудрявой шевелюрой. В летном костюме он напоминал бессменного ведущего «Поле чудес», а роль Буратино досталась Катрин. Дядя Мхатеп оказался страстным любителем штурвала, авиационного керосина и «мертвой петли».
– Мое почтение, славный племянник! – уважительно произнес он, подойдя к джипу. – Контейнер ждет путешественницу на борт. Это вы и есть? Наряд вам к лицу. Но горничные так не одеваются. Вы похожи на босячку из трущоб.
– Я на это и рассчитывала.
– Поспешим. Мой ястреб к полету готов.
Катрин выпрыгнула из автомобиля, чуть не подвернув ногу.
– Осторожнее! Ты мне еще пригодишься, – Джебраил помог ей подняться. – Веди нас, дядя Мхатеп!
Грузовой лайнер показался Катрин подозрительным и неисправным. Непонятно, каким образом он собирался взлететь. По его обшарпанному виду было заметно, что он пролетел не одну сотню тысяч километров, и срок его эксплуатации давно истек, но по неизвестным причинам он до сих пор не сдан в металлолом. Дядя Мхатеп уверил Катрин, что его махина еще пятилетку отлетает как миленькая, ведь она проходит ежемесячный техосмотр и ни разу в воздухе не зависала. Мотор не останавливался, вентиль не заедал. Данное объяснение не успокоило Катрин, она ожидала получить более серьезные гарантии.
Девушка была наслышана о частом падении самолетов и о том, что обычно никому не удается спастись. Она уверяла себя, что чаще крушение терпят пассажирские «Боинги», а этот грузовой усовершенствованный кукурузник хоть и выглядит удручающе, но летает вполне достойно.
Дядя открыл грузовой отсек и пригласил забраться внутрь по узкой лестнице. В камере было прохладно и светло. Дневной свет заполнил отсек через открытые шлюзы, освещая контейнеры и углы. Все пространство было до отказа завалено разным хламом. Пилот показал Катрин ее посадочное место – большой металлический ящик, вполне достаточный для перевозки одного пассажира. Даже пара мужчин уместятся в нем, потеснившись, а Катрин и подавно, даже сможет вытянуть ноги, чтобы они не затекли во время полета.
– Вот ваша кабина. У нас как в космическом корабле: тихо и безопасно. Невесомости вы, конечно, не испытаете, но и не задохнетесь – в контейнере есть отверстия.
– И сколько мне там сидеть?
– Около часа, пока не приземлимся. Вы и не заметите, как мы окажемся в Алжире.
– Меня здесь не найдут таможенники?
– Обижаете! Не вы первая, не вы последняя, – уверенно сказал дядя.
– У него все предусмотрено, – подтвердил Джебраил. – Отличный шанс сменить место жительства. Есть смысл поставить перелеты на поток и перевозить незаконных мигрантов. Будет весомая прибыль! Но долго так не протянешь, все равно поймают. А вот иногда побаловаться не грех, тем более ради такой прелести.
– Сколько у меня есть времени до отлета? – спросила Катрин. Она постучала по ящику и попробовала приподнять крышку. Не получилось: крышка оказалась тяжелее, чем она предполагала.
– Времени нет. Прошу, занимайте ваше место, пока не пришли с проверкой, – скомандовал дядя. – Не бойтесь, не бойтесь, я лично закрою люк.
– Уже? – не решалась Катрин.
– Медлить нельзя, иначе мы не уложимся в график и возникнут проблемы.
– Давай! – поторопил Джебраил. – Разреши обнять тебя? И я заслужил прощальный поцелуй.
Катрин виновато улыбнулась:
– Разумеется, заслужил.
Джебраил крепко обнял ее и прижался к щеке колючей щетиной. Катрин даже не поморщилась и погладила его по спине. Пусть наслаждается последним моментом, вряд ли они когда-нибудь встретятся вновь.
– Спасибо, – прошептала Катрин. – Я тебе обязана жизнью. Ты справишься?
– Не беспокойся, у меня есть свой план. К прежнему возврата нет. Следующим рейсом дядя перебросит меня в укромное местечко. Деньги есть.
– Деньги есть, – довольно подтвердил Мхатеп. – Мы разбогатеем на вас, Катрин! Я столько за полгода не зарабатывал. Хотя ради племянника я бы помог вам и бесплатно. Племянник, как водится, он и есть племянник. Ну и ради вашей любви – это дело чести!
– Мы не прощаемся, Катрин. Я приеду за тобой, и мы отпразднуем нашу свадьбу.
– Когда все утрясется, – неуверенно произнесла она. – Не торопись. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Я дам знать, обязательно!
– Обещаешь? – с надеждой спросил Джебраил, искренне веря, что их вынужденная разлука скоро закончится.
– Обещаю, – грустно кивнула Катрин.
– Я накрываю ее! – торопливо прервал трогательный момент дядя.
Катрин залезла в контейнер, села на дно и осторожно прислонилась к стенке, упершись вперед ногами. Сверху со скрипом опустился металлический люк с маленькими круглыми отверстиями. Несколько секунд она еще слышала, как несостоявшийся жених с дядей ходят по грузовому отсеку. Затем послышался громкий удар – дверь закрыли. Катрин снова в заточении, только на этот раз в спасительном и добровольном.
Несколько минут девушка с трудом согревала своим теплом холодное дно контейнера. Наконец она почувствовала, что заработал двигатель. Лайнер вырулил на взлетную полосу и стал набирать скорость, чтобы оторваться от земли. Катрин прижало к стене, она ощутила всю силу перегрузки. Вокруг все гремело, казалось, что это землетрясение или нашествие Годзиллы. Она заткнула уши и уткнулась лицом в колени. Ей казалось, что сейчас грузовой отсек отвалится от носовой части лайнера и она стремительно полетит вниз.
Пессимистичные мысли не оправдались. Самолет взлетел, набрал высоту и устремился точно по курсу. Катрин успокоилась, вытянула ноги и даже попробовала вздремнуть. Вдруг ей стало стыдно за обман доверчивого Джебраила. Она вызвала в нем геройские чувства, подвергла его хозяйской опале и в конечном итоге сломала всю его блестящую карьеру, а возможно, даже и жизнь.
«Что делать, он сам сделал выбор, – заключила она. – Я не заставляла его влюбляться. Если ему повезет, он останется жив. Финансов ему хватит, в каком-то смысле я откупилась от него медальоном. Как он меня найдет? Это невозможно. Ему бы спасти свою шкуру и не высовываться пару лет. Он фанатичен и даже безумен в своих поступках, нисколько не сомневался, соглашаясь на помощь. Ох! Я не виновата, что так кружу головы мужчинам, такова моя натура. И как разумная женщина, я этим умело пользуюсь. Кто бы не пользовался? Только последняя идиотка. А я не такая, я умница».
Самолет приземлился быстрее, чем она ожидала. За время полета Катрин совсем замерзла, ее не предупреждали о невыносимом холоде. Она стучала зубами и дрожала всем телом. Посадка получилась относительно мягкой, она даже не набила синяков.
– Выпустите меня, я окоченела! – попросила она дрожащим голосом, когда услышала, что кто-то пытается отпереть дверь.
Топот, противный скрежет – и спасительный свет.
– Как настроение? – нагнулся к ней пилот. – Для вас я летел на максимальной скорости, рискуя своим соколом, собой и, естественно, вами.
– Я замерзла! – жалобно произнесла Катрин. – Есть что-нибудь погорячее?
– В кабине растворимый кофе и кипяток. Что сидите? Вылезайте, пока есть возможность. Или вы примерзли к дну?
Он помог ей выбраться из контейнера. Голова закружилась, и Катрин пошатнулась. Болела левая нога и поясница.
– Где я? – растерянно спросила она.
– В Алжире, милая! Столица и страна – одно название. Разомнитесь и поспешите согреваться. На носу у вас сосулька, хе-хе!
В кабине он налил аравийского кофе. Катрин глотала кипяток, обжигая рот. Она стала согреваться – сказывалась жаркая погода. Пока она оттаивала, дядя притащил сменную одежду и почтительно отвернулся, пока Катрин переодевалась в туристку, избавляясь от образа уличной уборщицы.
Дядя поторопил ее. Пора сдавать груз. Попутно он объяснил, как выбраться с летного поля на дорогу, где она сможет поймать такси. Напоследок Мхатеп вручил ей сотовый телефон с номерами его родственников и того, кто отвечает за ее доставку в Европу. Дядя сообщил, что его брат собирается отправить ее во Францию.
При упоминании этой страны Катрин стало плохо. Снова туда, откуда ее украли, тот же маршрут!
– Вы говорите, я в столице?
– Это столица Алжира. Алжир – бывшая французская колония, получившая независимость лишь в 1962 году.
– Вы знаток истории?
– Это памятный день для меня.
– Почему?
– Это же национальный праздник! Мой брат женат на алжирке и считает себя алжирцем. Любой народ отмечает тот день, когда его страна приобретает свободу. Вспомните ту же Францию! День взятия Бастилии – великий национальный праздник, не так ли?
– Так, – подтвердила Катрин. На уроках всемирной истории они несколько занятий подряд зубрили эту памятную дату, она даже писала курсовую работу на эту тему.
– Я исполнил, что обещал. Бегите и не подставляйте меня! Племяннику повезло. Мы еще погуляем на вашей свадьбе!
– Мы вас обязательно пригласим, – пообещала Катрин и попрощалась с ним.
В тот же вечер она нашла Динго, брата дяди Мхатепа. Странное имя для алжирца. Он уже был в курсе, ведь предусмотрительный Джебраил пополнил и его банковский счет.
Динго, будучи серьезным человеком с деловой хваткой, не мешкал. На следующий день по аналогичной схеме Катрин добралась до Лиона, где почувствовала себя практически как дома. На попутке она домчалась до Парижа и не мешкая отправилась в посольство, чтобы ее как можно скорее депортировали в Россию. После непродолжительных уговоров ее принял усталый дипломат, заменявший отсутствующего посла. Чиновником оказался не кто иной, как Александр Александрович Салов.
Катрин пустила в ход все свое обаяние, затем уронила слезу и наконец закатила истерику. Она убедила Салова, что ее, несчастную девушку, обокрали неизвестные подонки. Она раскаивается в своей наивности и умоляет, почти стоит на коленях, чтобы ее как можно быстрее вернули в Москву, по которой она так искренне тоскует и плачет.