Браслет обжег руку, предупреждая об опасности. Но что я могла поделать? Прочнейшая невесомая паутина непонятного колдовства окутывала меня, обманом подобравшись непозволительно близко. Я сама себе напоминала глупую муху, попавшую в западню опытного ядовитого паука. Если будешь дергаться – сделаешь лишь хуже.
– Все верно. – Тимьяна положила пальцы мне на виски, прижалась лбом к моему лбу, словно пытаясь прочитать мои мысли. – Не сопротивляйся, Тефна. Позволь мне помочь тебе. Позволь спасти, как некогда я это сделала для Шерьяна, когда он умирал от раскаяния и ненависти к себе после смерти жены.
И вновь это имя. Это отвратительное сочетание букв, которое рождало во мне слепой беспощадный гнев. Браслет раскаленными тисками сжал запястье, выжимая с губ слабый стон боли и принуждая к действиям.
– Не надо, – не проговорила – прорычала я, безуспешно взывая к звериной стороне своей натуры. – Отойди прочь, ведьма! Я не позволю копаться у меня в мозгах.
– Но я и не собираюсь, – с легкой ноткой укоризны отозвалась Тимьяна. – Просто расслабься. Иначе я причиню боль… Нет, не тебе – себе.
Я напряглась еще сильнее. Какого демона происходит? Что она хочет со мной сделать? Прочитать мысли? Подчинить воле Шерьяна? Превратить в безвольную марионетку?
– Избавить от той пелены ненависти, боли и страха, которая застилает тебе зрение, – чуть слышно прозвучало в ушах.
А в следующий миг Тимьяна поцеловала меня. Горячие и на удивление мягкие губы прижались к моим, но в этом поступке не было ни капли страсти. Лишь бесконечная, всепрощающая любовь и нежность. Словно я превратилась в ребенка, и над моей колыбелью склонилась мать, желая спокойной ночи.
Запах полевого разнотравья на миг стал непереносимым. Закружилась голова, тошнота подступила к горлу. А через секунду я поняла, что по собственной воле не сумею отпустить Тимьяну из своих объятий. Слишком хорошо и спокойно мне было сейчас. Где-то далеко, в другой жизни остались проблемы. Марий с его вечной охотой на меня, предательство Гвория, Шерьян… Нет, о нем я не могу сейчас вспоминать. Иначе разрыдаюсь в полный голос, как плачут дети – навзрыд, отчаянно и беспомощно. Отступники, за что мне это?
– Месть не дарует тебе успокоения, – прошептал кто-то голосом друиды. – Ты начнешь ненавидеть себя, погружаясь все глубже и глубже в пучины отчаяния. Помни об этом, Тефна. И помни, кем ты являешься на самом деле. Не хищным зверем и не кровожадным убийцей, как любят представлять метаморфов эльфы и храмовники. Но прежде всего – человеком. Веселой и доброй девушкой, иногда способной на небольшую проказу.
– Я запомню, – тихо ответила я. И лишь после этого заметила, что наш странный поцелуй прекратился. Друида стояла все так же рядом, но уже не касалась меня. Ее бледное прекрасное лицо побледнело еще сильнее, хотя это казалось почти невозможным, а из носа тоненькой струйкой сочилась кровь.
– Тимьяна! – обеспокоенно воскликнул Шерьян и порывисто шагнул к ней, когда та пошатнулась, едва не упав.
– Все в порядке, – прошептала друида, но позволила храмовнику подхватить себя за локоть. Провела рукой по лицу и растерянно взглянула на пальцы, испачканные кровью. – Все в порядке. Просто… Это действительно было очень страшно и больно.
Я нахмурилась, чувствуя смутную вину за происшедшее. Как там сказала друида? Расслабиться, чтобы не причинить ей вреда? Но с другой стороны, я же не просила лезть ко мне.
Тимьяна, словно прочитав мои мысли, печально улыбнулась. Отстранилась от Шерьяна и села прямо на влажную землю.
– Это зло уйдет из меня, развеется без следа, – проговорила она, глядя на нас снизу вверх. – Так что не беспокойтесь за меня. Неделя, другая – и я оправлюсь. Напитаюсь силой деревьев и трав. Но…
Тут друида запнулась и несколько виновато пожала плечами.
– Прости, Шерьян, – сказала она. – Я сделала все, что могла, но, боюсь, этого окажется слишком мало. Мои чары помогут Тефне лишь на очень короткое время. Та гадость, которая поселилась в ней, слишком сильна и могущественна. Друида может совладать с отчаянием человека и его горем. Она может примирить его с самим собой, не дать свалиться в пропасть безысходного горя. Но против божественного промысла мы идти не в силах.
– Против божьего промысла? – переспросил Шерьян, резко подаваясь вперед. – О чем ты?
– Твоя супруга носит на себе вещь, которая была сделана не человеческой рукой. – Тимьян кивком указала на мою руку. – Такие вещи, как этот браслет, невозможно случайно найти или потерять. Чем дольше он на ней – тем меньше в твоей жене будет оставаться разумного и тем больше пробудится звериного.
Я задумчиво прикоснулась к запястью, которое еще жгло после предупреждения браслета. Который раз я слышу такие слова? Сначала меня предупреждали об опасности Рикки и Аджей, теперь друида. Но меняет ли это что-нибудь для меня? Вряд ли. Возможно, я откажусь от браслета. Но потом, когда вокруг не будут бродить загадочные убийцы и многочисленные охотники за нечистью. Сейчас же это будет означать для меня неминуемую и скорую смерть.
Шерьян посмотрел на меня и без проблем угадал мое решение.
– Ты ведь не отдаешь его, так, Тефна? – спросил он, скрещивая на груди руки.
– По доброй воле – никогда, – подтвердила я. – Но я обещаю подумать об этом, когда моей жизни ничто не будет угрожать.
– Отговорки, – пробормотала друида, с трудом поднимаясь на ноги. Отряхнула безупречно чистое платье, на котором не появилось ни пятнышка грязи после сидения на влажной земле. – Это все отговорки, моя девочка. Жизни всегда что-нибудь грозит. Мы просыпаемся утром и не знаем, доживем ли до вечера. Скользкие ступени, застоявшаяся на жаре еда, случайная пчела – все может привести к гибели. Поэтому ты с легкостью найдешь повод не снимать браслет. До тех пор, конечно, пока будешь сохранять подобие разума. А потом никаких оправданий для тебя и не потребуется. Подумай об этом, девочка моя. Подумай хорошенько. В твоей жизни сейчас ничуть не больше опасностей, чем прежде.
– Ну да, конечно, – с сарказмом фыркнула я. – Я заметила. Только раньше почему-то никто не вырывал на меня ям с заостренными кольями на дне. И толпы храмовников не носились за мной по пятам с намерением распять в круге мертвых.
– Но раньше рядом с тобой и не было такого защитника, – мягко возразила друида и с настоящим теплом и лаской посмотрела на Шерьяна, – который ради тебя, будь уверена, сразится даже с богом-отступником.
Я промолчала. Вряд ли Тимьяна обрадуется, если узнает, какие чувства я на самом деле испытываю к храмовнику. Присутствие его рядом – лишь еще одна причина не снимать браслет.
– Я так и думала. – Друида горестно поджала губы. – Зло слишком глубоко пустило отростки в твою душу. И я не знаю, что теперь может спасти тебя.
Проговорив это, она развернулась и неспешно отправилась к выходу из сада.
– Постой! – окликнул ее Шерьян, когда она уже почти скрылась за поворотом дорожки. – Тимьяна, ты знаешь все о местных лесах. Мы думаем, что здесь появился зверь. Дикий метаморф, который прошлой ночью едва не убил Владыку. Ты наверняка должна ощущать его присутствие. Не подскажешь, где искать его логово?
– Твоя жена скоро станет самым страшным зверем в окрестностях, – не оборачиваясь, кинула Тимьяна, даже не посмотрев в нашу сторону напоследок. – Запомни мои слова, Шерьян. Иначе однажды утром ты рискуешь не проснуться. С разорванным горлом долго не живут, знаешь ли.
И друида исчезла среди деревьев.
Шерьян молчал всю дорогу, пока мы возвращались в его покои. Помалкивала и я, не желая привлекать к себе его внимание. В душе после встречи с друидой разливалось такое умиротворение и непонятное блаженство, что совершенно не хотелось портить состояние полного покоя ненужными разговорами. И уж тем более вспоминать те слова, которые Тимьяна сказала напоследок. Подумаешь, обозвала меня зверем. А кто же я, если не он? Домашняя кошечка, что ли?
У себя в комнате Шерьян первым делом подошел к окну и застыл перед ним, явно не желая встречаться со мной взглядом. Я лишь пожала плечами. Такое чувство, будто он обижается на меня. А за что, хотелось бы знать? Сам же потащил меня к друиде. Кто же виноват, что все прошло совсем не так, как задумывалось.
– Прости меня, Тефна, – наконец, когда я уже отчаялась дождаться от супруга хоть слова, тихо проговорил Шерьян, не оборачиваясь. – Я несколько иначе представлял себе твою встречу с Тимьяной. Она в свое время очень сильно мне помогла. После гибели Индигерды я балансировал на грани жизни и смерти. Когда я понял, что именно натворил, то всерьез собрался наложить на себя руки. Покончить с собой, чтобы хотя бы на землях мертвых встретиться с женой и вымолить ее прощение. Лишь уговоры Мария и младенец на руках остановили меня от этого шага. Но все равно я не жил – существовал. Каждую ночь во сне видел перед собой растерянную Индигерду, которая постоянно спрашивала: «За что?» И я не знал, что ей ответить.
– Тимьяна помогла тебе не видеть кошмаров?
– Нет. – Шерьян качнул головой и повернулся ко мне. – Она помогла понять, что мертвым, в сущности, все равно. Прощение надо просить у живых. И я поклялся, что сделаю все, лишь бы Рикки не повторил моего печального подвига. Чтобы он вырос достойным человеком, а не бесчувственным убийцей во славу храма.
– Достойное желание. – Я села в кресло и лениво качнула туфелькой. – И ты почти добился его исполнения, поздравляю.
Шерьян хотел еще что-то добавить, порывисто качнулся ко мне, но в последний момент передумал.
– Если тебе не понравилась встреча с Тимьяной, то я сдержу свое слово, – глухо проговорил он. – Что ты хочешь взамен? Получить в моем лице еще одного кровного должника?
Я благодушно улыбнулась. Неплохая идея. Но, к сожалению, свидание с друидой пришлось мне по нраву. Точнее – его последствия. У меня сейчас было настолько хорошее настроение, что даже мигрень, вечная спутница последних дней, отступила. Нет, раз уж вздумала играть по правилам, то не будем и отступать.