– Марина Юрьевна, голуба, вы только из кареты не вывалитесь! – подсмеивался Тимофей, сидевший за рулем чудненького такого уазика лет двадцати от роду, который они купили в Барнауле специально для передвижения по горным и лесным, труднопроходимым дорогам.
– Не извольте беспокоиться, милейший, – подхватила его шутливый тон Марина, – я поездкам в таких дилижансах хорошо обучена, не в первый раз путешествую…
– А может быть, привал устроим? – робко подал голос дремавший Троеглазов. – Очень кушать хочется.
– Какая проза, Владлен Алексеевич! Я вас просто не узнаю!.. Сначала вы мне триста раз признались в любви к этим действительно божественным местам, а сами проспали все самое интересное.
– Все самое интересное еще впереди, а если мы одним горным воздухом начнем питаться, так нас с вами, Мариночка, надолго не хватит… Тим, тормози, шашлыка хочу с белым вином!
– Нет, я что-то не совсем вас понимаю, Владлен Алексеевич! Мы за три тысячи километров прилетели только чтобы на свежем воздухе пикничок устроить?
– Гражданочка Рябинина, угомонитесь вы наконец, – взмолился Тимофей, – должны же мы наш приезд отметить! Походите вот лучше по лужайке, ягодку пособирайте, а я покуда костерок придумаю. Шашлык я купил в маринаде, готовый почти, только на углях подержать немного. Час-полтора пообедаем и двинемся дальше. До этой деревни Сигоркино, куда вы так спешите попасть, еще верст сто с гаком будет…
Марина уже успела понять, что спорить с Тимофеем или пытаться в чем-то переубедить – неблагодарное занятие. Он всегда все делает по-своему. Даже не менее упрямый Троеглазов не пытается с этим бороться. Ну ладно, привал так привал.
Она решила прогуляться по местным кустикам, поскольку заведения с аббревиатурой WC в радиусе ближайших ста километров явно не наблюдалось. Однако проход к кустикам превратился в целое испытание – колючки, мелкие кустарники и какая-то густорастущая трава цеплялись за пятки, преграждая ей путь. Лес, с виду такой красивый и ухоженный, при ближайшем знакомстве оказался труднопроходимым.
Пока Марина, цепляясь за колючие кусты карагача, обследовала окрестности, а Тимофей колдовал над костром, Троеглазов примостился под раскидистым деревом с неизменной сигаретой и картой местности.
В настоящее время они уже находились на территории Казахстана, проехали по Алтайскому краю и немного по территории Горно-Алтайского автономного округа. Знаменитое плато Укок осталось в стороне, поскольку Троеглазов был абсолютно уверен, что следов айяндаков на этом ристалище он не обнаружит – там и так уже все по сантиметрам исследовали ученые из России и других стран… А у Троеглазова был свой маршрут. Только одному ему ведомый. Он даже Марину не стал посвящать во все детали, тем более что она и не настаивала. Ей, похоже, очень нравилось, что Троеглазов все самостоятельно продумал, обеспечил всем необходимым, а она же готовила себя к тому, что по прибытии на нужное место займется археологическими раскопками. Тимофей по ее просьбе купил лопату, а сама она приобрела огромный маникюрный набор из двух десятков щипчиков, пинцетов, кисточек и еще черт знает чего.
Троеглазов улыбнулся, вспомнив, как Марина, принимая за спящего, долго рассматривала его в самолете.
«Присматривается, – решил Троеглазов, почувствовав на себе ее взгляд, – ну пусть любуется. Лицо у меня не такое уж противное, хотя я, конечно, не Ален Делон, но и не Квазимодо».
Он ведь тоже присматривался к ней, решил даже с матерью познакомиться. Галина Алексеевна ему понравилась – живая, подвижная, веселая бабулька. Как же сильно она хочет свою дочку – умницу, красавицу, – поскорее замуж отдать. «Я, похоже, кандидат номер один, потому что про амуры ее дочки с женатым немцем она ничего не знает».
На фото, которое Нефедов переслал ему по электронной почте, Гюнтер Зоммер показался ему настоящим тевтонским красавцем. Рослый, породистый немец с большими, выразительными глазами. Не такой смазливый, как его штатный денди Аркаша, но в целом экземпляр неплохой. Конечно, понять госпожу Рябинину можно. В ученом мире не много мужчин с такой импозантной внешностью. Троеглазову все больше попадались этакие «ботаники» в роговых очках или бородачи в бейсболках и растянутых стареньких свитерах… Марине повезло больше, она в лице Гюнтера встретила не просто видного умного мужчину, но и собрата-единомышленника, так же, как и она, увлеченного исследованиями Великого шелкового пути.
Так что на сегодняшний день у Троеглазова имеется один серьезный конкурент. Правда, он женат и имеет двух сыновей, а это для глубоко порядочной девушки Марины слишком серьезный аргумент «против». Не сможет она разбить семью.
Троеглазову Марина нравилась, он был бы не против жить с ней вместе. Жениться и все такое… Но только после того, как они найдут Сигору. С этого момента их интересы могут резко разойтись по векторам – Марине нужно признание научного сообщества, а ему – несметные сокровища, которые хранятся в таинственной пещере. А вот то, что мировая научная общественность узнает про существование Сигоры, ему совсем ни к чему… Да, не будем о грустном.
– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – закричал Тимофей, изображая Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи».
Троеглазов пошел к костру в предвкушении сытного обеда.
Марина, как выяснилось, не зря провела время, исследуя окрестности, – она поставила перед Тимофеем пластиковую миску, до краев заполненную мелкой, но очень ароматной земляникой.
– Эх, жаль, я только белое вино взял, а про шампанское не подумал! – посетовал Тимофей, довольный тем, как славно потрудилась Марина.
– Ничего, вино я люблю больше, чем шампанское. Но шашлычок у тебя отменный получился, – сказала знатная ягодница, впиваясь зубами в аппетитный кусок мяса, – просто объедение!
Тимофей, довольный похвалой, уже выбирал для нее следующий шампур с самыми аппетитными кусками, чем слегка удивил Троеглазова. Он впервые заметил, что Тим старается для кого-то больше, чем для своего босса…
До деревни Сигоркино им пришлось добираться пешком. Никто из всей троицы и предположить не мог, что в двадцать первом веке возможно такое – полное отсутствие любой связи с внешним миром.
После обильных дождей, что для июля в этих краях совсем не характерно, дороги превратились в сплошное месиво. Тимофей выжимал все, на что был только способен бедный «козлик», но в конце концов его пришлось оставить. Многочисленные ручьи, в сухое лето пересыхавшие полностью, теперь превратились в бурные речки, которые можно было перейти вброд, но никак не переехать на машине. Когда до деревни осталось километров пять, машину оставили прямо на дороге.
Назвать деревней то, что они увидели, можно было с большой натяжкой. Три покосившихся домишка, ничуть не лучше, чем хибара бергала Замаева, похоже, были обитаемы. Остальные строения, наполовину вросшие в землю, наполовину растасканные на дрова, напоминали декорации к какому-нибудь фильму про бомбежку во время войны. Указатель с названием деревни, правда, остался цел, но стоял он на дороге как-то очень одиноко, как случайный прохожий, забредший поневоле в такую непроглядную глухомань.
Возле первого от дороги дома они увидели мальчика лет семи довольно экзотической внешности. Он с удивлением разглядывал незваных гостей, выглядывая из-за деревянного дощатого забора.
– Мальчик, тебя как зовут? – спросила Марина, протягивая ему на ладони несколько конфет.
– А тебе-то что? – довольно нелюбезно спросил он ее на чистом русском языке, хотя, судя по раскосым узким глазам, мальчишка был русским только наполовину. На конфеты он даже не посмотрел.
– Да так, просто познакомиться хотела… – как-то сразу сникла Марина. – А из взрослых кто есть дома?
– Бабка в лес ушла за ягодой. А дед где-то шастает…
– А где тут шастать-то можно? – удивился Тимофей. – Лес кругом да горы!
– А вы кто такие? – проявляя все больше недоверия к пришельцам, спросил мальчонка. – А то я вот сейчас Трезорку-то спущу…
– Ох, напугал, – продолжал удивляться наглости мальчишки Тимофей, – мы вообще-то туристы. Сбились с маршрута и вот к вам попали. Понял, туземец?
– Сам ты туземец, а я Иван Степанов.
– Уже лучше, – махнул головой Тимофей, – больно ты недружелюбный. Почему бы это?..
– У нас тут в соседней деревне беглые зэки недавно всех обчистили. Ты тоже какой-то подозрительный… Не больно на туриста похож.
– А ты хоть знаешь, как туристы выглядят?
– А то! У меня сестра Светка в Барнауле в гостинице «Алтай» работает, понял? Говори, чего надо, турист!
Троеглазов, молча наблюдавший за сценой знакомства с местным жителем Иваном Степановым, решил действовать иначе.
Он присел на стоявшую у крылечка скамейку, долго рылся в своем рюкзачке, достал оттуда небольшой складной нож и протянул Ивану. Тот молча повертел его в руках, потрогал лезвие, долго не выпускал его из рук. Потом протянул нож обратно Троеглазову:
– Хороший, только маленький.
– Если нравится – бери, у меня еще такой есть.
– А что за него хочешь?..
– Да так, поговорить с тобой немного, пока мои друзья по деревне прогуляются…
Тимофей с Мариной не стали мешать «серьезному» диалогу местного мальчишки и московского миллионера. Удивительно, но на этой земле не было богатых и бедных, здесь был совсем другой отсчет – свой или чужой. Маленький узкоглазый мальчишка в дырявой футболке и стоптанных китайских кроссовках был здесь хозяином положения – своим, а олигарх Троеглазов – чужим. Удивительно, но Владлен Алексеевич сразу почувствовал эту расстановку сил, поэтому и отправил Тимофея прогуляться.
– Расскажи-ка мне, Ваня, что ты знаешь про волшебную гору, где есть пещера с богатствами.
Ваня как-то странно посмотрел на Троеглазова, но откровенно удивляться не стал, только спросил тихонько:
– Это сказку, что ли, рассказать надо? Про Али-бабу и сорок разбойников?
– Нет, не про Али-бабу, а про вашу гору.
– Так это… Я про такую гору ничего не знаю. У нас тут нет такой горы, чтоб и с пещерой, и с богатствами… Вы перепутали что-то. А кто вам про это рассказывал?