– Молодая была, только-только школу закончила. В институт собиралась в Москву ехать, а он в «путяге» учился. Никаких надежд на то, что он когда-то мэром станет, естественно, никто не питал. Родители силой дочь в Москву отвезли, пристроили в какой-то вуз, не особо престижный. Катя три курса еле-еле отучилась и домой вернулась. А Ковшаров уже свадебку сыграл, в жены взял дочку прокурора, в городскую элиту выбился. Вот и все история.
– Забавная, однако, история… Так, значит, она теперь всех по нему меряет. Придется мне в герои выбиваться.
– У тебя все шансы есть. Найди мою дочку – и ты прославишься в нашем городе на века.
Коля помолчал. А потом поднял воспаленные от бессонницы глаза на друга детства и тихо добавил:
– Только живой найди…
Глава 8
Троеглазов почти не выходил из юрты Шубуун. Девочка тоже все время была рядом. Шаманка не отходила от нее ни на шаг, откровенно любуясь девчушкой и восхищаясь ею по любому поводу. И называла она ее по-своему – Айя. Марина с Тимофеем никак не могли привыкнуть к этому. Удивительно, но шестилетнему ребенку, привыкшему ко всем современным благам цивилизации – компьютеру, телевизору, ярким игрушкам, совсем не было скучно в дремучей тайге. И шаманка стала ей не просто наставницей, но и подругой. Они были вместе двадцать четыре часа в сутки и не надоедали друг другу. Ни Марина, ни Троеглазов совершенно не интересовали юную особу, все свое внимание она сосредоточила на Шубуун.
– У меня ощущение, что бабка детей никогда не видела. Не налюбуется на Юльку. Глаз отвезти не может, – шептал Тимофей Марине, глядя, как старуха, разложив перед девочкой всевозможные погремушки, которых у нее была целая пропасть, объясняет ей значение каждой из них. Малышка все схватывала на лету, демонстрируя не только удивительную память, но и откровенный интерес ко всему этому.
Марина, глядя на идиллию Шубуун и маленькой девочки, делала совсем другие выводы, которые просто боялась озвучить.
Неспроста она демонстрирует девочке содержание своей амулетницы-гау, ой, неспроста. Марина и сама сгорала от любопытства, ей тоже очень хотелось посмотреть на то, что же там лежит. Но Шубуун, как истинная шаманка, могла делиться содержимым только с равным себе человеком. Марина в этот круг не попадала, а потому ей всякий раз приходилось изощряться, чтобы хоть одним глазком посмотреть на шаманские реликвии.
Самым удобным местом был навес, расположенный метрах в трех от земли, но забраться на него незамеченной было невозможно. Однажды с утра Марина, сославшись на нездоровье, часа два лежала на шкурах, изображая спящую женщину. Когда шаманка с малышкой в очередной раз сели рассматривать содержимое гау, Марина подползла к самому краю навеса и, прикрывшись лапником, незаметно сверху стала наблюдать за ними.
Шубуун доставала из нагрудной сумочки по одному предмету, а Юлька говорила, как он называется. Были здесь глиняные пластинки с изображением каких-то существ – не то животных, не то людей. Ничего похожего на изображения на Воителе в амулетнице не хранилось. Еще Шубуун показывала девочке какие-то камни, сточенные с одной стороны так ровно, как будто их шлифовали на станке. На них тоже были изображены различные символы и знаки, похожие на буквы, но Марине они были незнакомы.
Видимо, почувствовав взгляд Марины, шаманка отвела девочку в более укромное место, откуда наблюдать за ними не было никакой возможности.
Марина расценила эти занятия так: Шубуун готовит себе замену.
Троеглазов после возвращения и разноса, который устроила ему Марина, стал совсем другим. С Мариной почти не разговаривал, да и к общению с Тимофеем не особенно стремился. Зато за Шубуун ходил буквально по пятам. Однако у шаманки теперь появилась новая «игрушка», и она не больно-то одаривала Троеглазова своим вниманием.
Когда он торопил ее с походом к Сигоре, она всякий раз говорила:
– Не пришло еще время. Надо ждать.
А чего и сколько ждать – не уточняла.
Обстановка в лагере накалялась. Тимофей уже откровенно изнывал от скуки в этом захолустье, с утра уходил в лес. Поздно вечером возвращался с подстреленной уткой или двумя, чем приводил Марину в ужас – общипывать несчастных пернатых приходилось ей. А на вкус эти дикие птички, даже после очень длительной варки в котелке, были отвратительными.
Как-то среди ночи Марина проснулась оттого, что почувствовала рядом чье-то присутствие. В темноте трудно было что-то разглядеть, поэтому она протянула руку и наткнулась на… Шубуун. Та тихо прошептала: «Иди за мной!»
Марина, как в гипнотическом сне, двинулась за шаманкой. Шла на ощупь, боясь наступить на спящего на соседней лежанке Тимофея. На улице ее ждал сюрприз. В свете тлеющего костра она разглядела, как преобразилась площадка перед юртой. Всюду – на деревьях, кустах и любых выпирающих частях строений – были привязаны разноцветные ленточки. Вокруг юрты натянута веревка, вроде бельевой, на которой болтались какие-то рубахи. Да и сама шаманка была одета не в свои привычные тряпки, а в длинный светлый балахон, расшитый неведомыми узорами. На голове у нее была такая же расшитая повязка, одетая поверх длинных расчесанных волос. Марина и не подозревала, что у Шубуун такие длинные густые волосы. До этого она все время прятала их под своими невероятными головными уборами, сравнить которые с каким-то известным современным убором не представлялось возможным.
Она подошла к костру, поманив за собой Марину. Девушка села рядом.
– Нам пора выходить. Разбуди Тима, – сказала Шубуун.
– Но почему ты меня не предупредила с вечера? – попыталась возмутиться Марина, но шаманка не дала ей договорить:
– Некогда разговаривать. Иди, оденься потеплее, и вперед. Ничего с собой не берите, пойдем налегке.
– А как же Троеглазов?
– Они с девочкой в юрте. Мы готовы идти, приходите в юрту через пять минут.
Марина чуть дыша влезла под навес, нащупала мягкую теплую «кенгурушку», кроссовки, вылезла на улицу и прислушалась. Тимофей спал. Она растолкала его и сказала тихо: «Старуха зовет. Пойдем к Сигоре».
Юля с Троеглазовым уже ждали их на тропинке, ведущей в самую гущу леса. Марина только слегка махнула им головой, боясь что-то сказать вслух. Удивилась только тому, что малышка совсем не выглядела сонной. Она тоже молча кивнула Марине и Тимофею, протянула руку Шубуун.
За спиной у Троеглазова был рюкзак, у Шубуун тоже что-то болталось за спиной, но Марина не разглядела что именно.
Процессия молча двинулась в путь. Отойдя немного от лагеря, Марина тихонько спросила у Троеглазова:
– А почему мы с собой вещей никаких не взяли?
Тот молча пожал плечами, давая понять, что он, как и Марина, принимает правила, навязанные Шубуун. По всей видимости, именно сейчас настал тот момент, когда можно было совершить обряд восхождения к Сигоре. Так как шаманка никого в свои планы не посвящала, она просто разбудила в нужный момент своих спутников и велела идти за ней. Предварительно она, скорее всего, провела камлание. Иначе как можно объяснить всю эту иллюминацию из разноцветных ленточек и болтающихся на веревке рубах? Скорее всего, она пообщалась с духами, испросила у них разрешение, пока все в лагере спали, а потом пошла будить.
Марине было жаль, что она не смогла увидеть само камлание, очень ведь интересная процедура… Но Шубуун ни к чему наблюдатели, эта дамочка не любительница публичных выступлений.
Шли долго. Сначала по едва заметной тропинке пробирались через лес, потом вышли на открытую местность, ведущую в горы. Шубуун шла впереди, за ней след в след шагали Юля, Троеглазов, Марина, а замыкал шествие Тимофей.
Они поднялись на холм, откуда открывался вид на просторную долину с разбросанными на равном удалении друг от друга насыпями. В предрассветной тьме холмики, поросшие травой и кое-где кустиками земляники, казались Марине похожими на древние усыпальницы. Однажды, еще в студенческие годы, она видела такие открытые площадки в Калмыкии, которые были для юных историков и археологов чем-то вроде Мекки. На раскопках подобных курганов выросло не одно поколение студентов.
– Шубуун, а что это за холмики? Очень похожи на древние курганы, – спросила Марина.
– Так и есть. Мы идем по дороге духов в самое сердце Сигоры. Нам недалеко осталось…
Троеглазов заметно нервничал и почему-то все время оглядывался. Ему казалось, что за ними кто-то следит. Он почувствовал, как дрожат руки. Потом провел рукой по груди, чтобы убедиться, что Воитель на месте – медальон висел на цепочке, как нательный крест.
Дальше путь лежал в горы. Идти было тяжело. Марина начала задыхаться. Юлька попросилась к Тимофею на руки. Он легко приподнял ее, усадил себе на плечи и пошел дальше.
Путники шли следом за Шубуун, которая непонятно каким образом разбирала тропинку, которая петляла среди россыпи камней и валунов, шла через колючие заросли, забирая и забирая вверх. Наконец старуха остановилась, махнула рукой, что для всех послужило командой «Привал!» Марина буквально рухнула на землю, Тимофей тоже присел на валун и снял девочку с плеч. Он заметно устал. Все-таки он совсем недавно перенес тяжелое ранение, и подобные переходы даже ему давались с трудом.
Шубуун нырнула куда-то в кусты, ничего не объясняя. Вернулась она минут через десять.
– Ну вот мы и добрались. Тимофей, если отдохнул, пошли со мной.
Она достала из рюкзака Троеглазова небольшой топорик, протянула его Тимофею и опять юркнула в кусты. Тимофей двинулся следом.
Марина тихонько спросила Троеглазова:
– Вы видели, как проходило камлание?
– Нет, я спал. Причем очень крепко. Она меня разбудила, позвала в юрту. Там стоял какой-то сильный запах сожженной травы, ужасно неприятный…
– Мне почему-то немного страшно. Она все молча делает, ничего не объясняя. Не знаешь, чего можно ожидать от нее в следующую минуту.
– Ничего не бойся, Марина, мы же ради этого с тобой сюда и приехали. Столько всего пережили, а теперь уже совсем немножко осталось. Сигора здесь, где-то совсем рядом! Потерпи, почувствуй важность момента – через несколько минут ты, возможно, откроешь новую цивилизацию!