Перед ней стоял высокий светловолосый мужчина. Уставший, с темными кругами под глазами и двухдневной щетиной на лице, он тем не менее был потрясающе красив. Огромные синие глаза на осунувшемся лице смотрелись особенно эффектно. Галина Алексеевна, глядя в эти бездонные озера, все сразу поняла – Маринка давно уже влюблена в этого немца, который, скорее всего, женат, поэтому дочь и скрывает их многолетнюю связь от матери.
«Ну, я тебе, кобель глазастый, сейчас задам! Ты у меня получишь за все бессонные ночи моей доченьки», – подумала Галина Алексеевна, жестом приглашая его войти и готовясь к словесной дуэли.
Гюнтер поставил сумку на пол и как-то неуклюже стал снимать куртку. Только сейчас женщина заметила, что его рука в гипсе. Заметила она и то, что Гюнтер как-то очень уж свободно держался в квартире, знал, где находится ванная, а где туалет. Выводы напрашивались сами собой – он здесь уже бывал, скорее всего, когда сама она жила на даче.
Немец прошел на кухню, сел в Маринкино любимое кресло у окна. Попросил кофе. Галину Алексеевну так и подмывало высказать ему все, что она думает, но решила не терять лица. «Сначала выслушаю его, а задать жару всегда успею», – решила она, насыпая кофе в турку.
Долго ждать не пришлось. Сделав два глотка горячего ароматного кофе, Гюнтер стал говорить:
– Вы, наверное, не знаете обо мне. Марина от вас скрывал, что мы давно знакомы и… любим друг друга. Я женат… Точнее сказать, был женат. Теперь мы с Барбарой решили развестись. Но об этом потом… Я знаю, что Марина уехала куда-то на Алтай с господином Троеглазовв. Это есть так?
– А вы что, ревнуете?
– Сейчас речь о другом. Дело в том, что несколько недель назад на меня было совершено… наезд. Я сейчас живу в Хельсинки, пишу очень серьезный работа, исследование. Поздно вечером я шел из музея в гостиницу, шел короткой дорогой, чтобы побыстрее добраться, как обычно хожу…
Гюнтеру тяжело было вспоминать события того вечера. И обидно, очень обидно, что такой серьезный человек, как олигарх Троеглазов, чтобы уговорить Марину на поездку в экспедицию, опустился до «нейтрализации» ее бой-френда. Организовал вульгарный наезд.
Гюнтер как наяву вспомнил, как неспешно шел по маленькой улочке, где и людей-то совсем не бывает. Шел и думал о Марине, о том, почему она не звонит и не отвечает на его звонки. Он даже не обратил внимания, что стоящий на улочке автомобиль вдруг поехал. Медленно-медленно, но прямо на него. Сначала неприметный автомобиль стоял у подъезда, и даже водителя не было видно за рулем, но после того как Гюнтер повернул на улицу, он поехал на него. Гюнтер подумал, что водитель просто задумался и вот-вот остановится, но так не произошло…
Он все-таки успел увернуться, поэтому остался жив, увечье было не очень серьезным: перелом руки, ссадины и синяки. Но сознание он потерял. Очнулся уже в госпитале.
Удивительно, но даже в таком безлюдном месте у окна дома, где произошел наезд, стоял мальчик и все видел. Он запомнил номер машины. Потом позвал родителей, и те вызвали «скорую помощь». Началось расследование, задержали некоего Игоря Нефедова, русского с финским гражданством. Выяснилось, что наезд он совершил по просьбе …господина Троеглазова.
– Что? Владлена Алексеевича? – вскрикнула Галина Алексеевна, перебив рассказ Гюнтера.
– Да, именно его. Я не сразу пришел в разум, да и говорить не мог, так как повредил челюсть, и мне сделали гипсовый повязка, вот так, – он провел по подбородку от правого уха к левому, – потом стал звонить Марине. Сначала на трубку, она был «вне зоны приема», потом позвонил на работу ее референту Анна. Она мне сказать, что Марина уехала на Алтай с человеком по фамилии Троеглазов. Я как это услышал, так чуть опять сознание не потерял. Мне кажется, Троеглазов устроил наезд на меня, чтобы уехать куда-то с Мариной. Я даже думать, что он просто обманом ее туда заманил. Ведь она собиралась ко мне, в Хельсинки, выпросила у своего шефа командировку, а потом внезапно куда-то уехала, пока я был больной…
Галина Алексеевна опять почувствовала сильный укол в сердце, значительно сильнее того, что был несколько минут назад, когда Гюнтер позвонил в дверь. Она побледнела. Гюнтер заметил это и стремительно подскочил к ней:
– Вам что, плохо? Сердце?
– Да, накапай мне корвалолу. Вон из того флакона.
Гюнтер усадил ее в кресло, в котором только что сидел, быстро накапал лекарство в рюмку, добавил воды и протянул внезапно побледневшей женщине. Сам сел рядом с ней на пол.
Только сейчас Галина Алекссевна поняла, что Марина попала в серьезную переделку. Она-то размечталась, что ее дочь выйдет замуж за миллионера, а тут дело не свадьбой пахнет, а чем-то совсем другим… Втянул он ее доченьку во что-то очень нехорошее. Только бы все обошлось без криминала. А ведь поначалу Троеглазов такое приятное впечатление произвел… Да еще звонок этого следователя Тарасова. Про какую-то девочку спрашивал, про маршрут, по которому они собирались ехать. Но Галина Алексеевна знала только, что они где-то на Алтае.
Немного придя в себя, Галина Алексеевна рассказала Гюнтеру об этом звонке. Немец задумался, а потом спросил, остались ли у Галины Алексеевны координаты следователя Тарасова.
– Да, я записала на телепрограмму, а вот куда засунула – не помню. Но точно не выбрасывала. Мне сейчас полегчает, и я найду. А ты зачем звонить ему собрался?
– По-моему, я знаю, где их искать.
Тарасов, как только услышал в трубке приятный мужской голос с немецким акцентом, сразу понял, что это к удаче. Говоривший представился ученым из Кёльна, другом Марины Рябининой, который очень обеспокоен ее отсутствием.
– Господин Тарасов, я имею представление о том, куда она могла поехать. Мы много с ней говорили об этом месте.
– Конкретно, о каком месте идет речь? – перебил его Тарасов. – Вы поймите, господин Зоммер, у моего друга пропала дочь шести лет. Я не сплю уже несколько дней, у нас весь город на ушах стоит из-за этого похищения …
– Если бы точно знал, сразу бы сказал. У меня есть ксерокопия старинной карты 1906 года, я ее сделал, когда работал в одном музее. На ней многое мне непонятно, но там есть место, которое Марина всегда хотела найти.
– Тьфу ты – опять двадцать пять! – начал ругаться в трубку Володя, пытаясь объяснить этому ученому «фрицу», что медлить нельзя. – На эту карту хоть один населенный пункт нанесен?..
– На ней указаны маршруты Великого Шелкового пути, но вы все равно ничего без меня там не понимать… Она была сделана для барона Маннергейма, и там все по-фински. Мне нужно срочно с вами встретиться и организовать поиск Марины. Мне очень не нравится ее спутник по фамилии Троеглазов.
– А уж мне-то как он не нравится! Хоть я его и никогда не видел, – ответил Володя. – Запишите, как вам быстрее до нас добраться. Если успеете сегодня долететь до нас, то завтра пойдем в горы за вашей Мариной. Значит, сначала покупаете билет до Новосибирска, а оттуда нужно добраться до Зубовска. Лучше взять такси, но можно и на автобусе…
Положив трубку, Гюнтер увидел, как Галина Алексеевна стремительно собирает вещи в видавший виды Маринин рюкзак.
– А вы что, собрались со мной?
– Конечно. Если моя дочь в опасности, я должна быть рядом.
– Галина Алексеевна, не надо делать поспешных выводов. Марина нужна Троеглазову как гид-проводник, понимаете? Он ничего с ней не сделает плохо, так как без нее он не сможет найти то, что ищет.
– А когда найдет?
– В этом я как раз и не уверен. Я тысячу раз говорил Марине, что Сигора – плод воображения какого-то средневекового менестреля, исторический фантом. Нет никакой айяндакской принцессы, есть только легенды о ней.
– Тогда он может с ней сделать что-нибудь, если она ничем ему не поможет.
– Для меня сейчас важнее, чтобы он ребенку ничего не сделал. Марина себя в обиду не даст. Он не есть злодей-убийца, он есть фанатик. Поэтому никуда вам ехать не надо, я сам во всем разберусь, а вам буду звонить. Да, вот еще что. Господин Тарасов дал мне вот этот номер телефона, чтобы мне забронировали место в самолете на Новосибирск. Давайте я позвоню и буду сразу выезжать в Пулково.
– Может, покушаешь на дорожку? У меня щи свежие.
– Нет, спасибо, в самолете накормят.
Пока он звонил и разговаривал насчет билета, Галина Алексеевна собрала ему в дорогу небольшой пакет с едой. Пока он еще до этого самолета доберется, пять раз проголодается. И поймала себя на мысли, что собирает его как родного сына, а ведь совсем чужой человек, но такой приятный. Не зря, похоже, Маринка в него втрескалась…
Глава 2
Володя Тарасов внимательно всматривался в поток пассажиров, выходящих в зал прибытия аэропорта. Гюнтер объяснил ему, во что будет одет и как выглядит. Поэтому он смотрел на руки, чтобы увидеть гипс. Но почему-то сразу узнал в небритом высоком блондине Гюнтера Зоммера. «Истинный ариец» именно так и должен выглядеть, несмотря на недавно перенесенное лечение, бессонные ночи и беспокойство за свою любимую – высокий, статный, с гордой посадкой головы.
Тарасов подошел к нему и протянул руку:
– Я – Тарасов.
– Очень приятно. Я – Зоммер. Вы меня так сразу узнать?
– Сразу узнать. Немецкие ученые, знаете ли, внешне немного отличаются от жителей небольшого сибирского города. Вы на провинциала не похожи.
– Спасибо, если это комплимент.
– Да не то чтобы комплимент… просто констатация факта. Ферштеен?
– Мы сейчас куда-то поедем?
– Сначала ко мне, вещи ваши бросим, а потом сразу к Синецким, к родителям пропавшей девочки.
– А в отель когда?
– Да какой отель? У меня поживете.
– А это удобно? Супруга не будет против?
– Холостой я, моя супруга – моя работа. Все, поехали…
Володя открыл дверцу видавшего виды «гольфа», и Гюнтеру было очень приятно, что русский полицейский, живущий на «задворках Российской империи», ездит на немецком автомобиле.
В машине как-то самой собой молодые люди, практически ровесники, перешли на «ты». Гюнтер сразу достал из кейса карту, все остальные вещи выложили в квартире Тарасова, которую он даже не успел разглядеть. Бросили сумки прямо у дверей и поехали к Синецким.