«Неужели в этом современном ребенке есть что-то от айяндакской принцессы? – подумала Марина, присаживаясь чуть в стороне от костра. – Ведь не зря шаманка сразу признала ее своей по каким-то ей одной ведомым признакам. С виду – обычный ребенок, ничего особенного в ней нет, но как же тогда Шубуун удалось ее научить своему языку, повадкам, даже этому странному обрядовому танцу всего за несколько дней?»
Пока Марина предавалась размышлениям, Шубуун достала из амулетницы на груди горсть порошка и бросила в костер. Едкий дым повалил от костра, распространяя вокруг запах благовоний.
Дым смешался с начинающимся туманом и окутал фигуры танцующих. В руках Шубуун появился небольшой бубен и колотушка, напоминающая не то рог оленя, не то быка. Такой же, только сувенирный, рог лет двадцать пылился в их квартире после того, как мама привезла его из турпоездки в Тбилиси.
Плавно, как при замедленной съемке, ударяя колотушкой по бубну, шаманка стала что-то тихонько напевать…
Марине все труднее становилось воспринимать происходящее – глаза слипались, дым становился все более густым и казался мягким-мягким. Ей захотелось потрогать его руками, но поднять руку почему-то не получилось… Тело налилось тяжестью, руки и ноги перестали слушаться. Пытаясь сопротивляться этой тяжести, Марина попыталась подняться с земли, но не смогла. Она погрузилась в легкий, приятный сон под мерные, монотонные удары бубна.
У Тимофея от запаха благовоний тоже закружилась голова, но он не выпускал из виду ни шаманку, ни девочку. Зато совершенно забыл о Троеглазове, который с большим любопытством тоже наблюдал за этим представлением, сжимая в руке цепочку, на которой он носил своего Воителя.
Постепенно голос Шубуун становится громче, настойчивее.
Теперь она не просто тихо напевала, а скорее выкрикивала заклинания на непонятном языке. Движения ее стали более быстрыми, удары в бубен следовали все чаще и чаще. Действо стремительно набирало обороты. Шубуун, похоже, вошла в транс. Она уже не ходила вокруг костра, а бегала возле него, не зная усталости.
Юлька повторяла движения шаманки точь-в-точь, только «танец» у нее получался намного эффектней. Она так грациозно вскидывала руками и легко подпрыгивала, что, казалось, сейчас оторвется от земли и улетит вместе с этим ароматным дымом вверх, к самым верхушкам высоких кедров, сквозь крону которых проглядывало начинающее светлеть небо…
Шубуун замедлила движения, села на землю, не выпуская бубна из рук, а девочка по-прежнему кружилась у костра, звонко выкрикивая никому неведомые слова заклинания.
Каменная пирамида тоже пришла в движение. Сначала откуда-то сверху посыпались камешки, потом в движение пришли валуны, и каменная пирамида стала разваливаться на глазах. Обессилевшая Шубуун ползком добралась до края расщелины, кубарем скатилась вниз и начала отбрасывать осыпавшиеся камни от образовавшегося лаза в пещеру. Затем достала Воителя, вставила его, как ключ, в маленькие пазы, образовавшиеся между валунами, и что было силы закричала.
От ее почти животного крика Марина очнулась. Она увидела перед собой разверзшеся чрево пещеры и груду каменных обломков, скатывающихся откуда-то сверху.
Минутное помутнение прошло, и в ее сознании молнией пронеслась мысль: «Неужели все это происходит наяву? Значит, Сигора не плод моих фантазий, а реальность!»
Непонятно отчего – от крика шаманки или от ее с Юлькой «дуэта», сопровождающегося ударами в бубен, – горная порода пришла в движение. На глазах изумленных людей камни, казалось, ожили и посыпались сверху, как по команде.
Марина попыталась встать на ноги, но они ее не слушались. Сейчас она выглядела сильно захмелевшей дамочкой, пытающейся встать с колен. Хотя на нее никто не обращал внимания и даже не пытался помочь. И Троеглазов, и его верный помощник сейчас были заняты другим: они впервые в жизни наблюдали за совершенно необъяснимым чудом природы – камнепадом, вызванным танцем девочки и старушки. Первым очнулся Троеглазов. Он подбежал к образовавшейся в скале черной дыре, грубым движением отбросил с дороги лежащую Шубуун и устремился прямо в черный провал.
Тимофей, замешкавшись на какие-то секунды, помчался следом, но шаманка бросилась ему под ноги и вцепилась в них с такой силой, что смогла повалить двухметрового богатыря на землю. Все его попытки встать на ноги и вырваться из цепких рук Шубуун ни к чему не привели – она так крепко его держала, что никакая сила на свете, казалось, не заставит ее разжать руки.
Прошло несколько минут, прежде чем из глубины провала, из самого сердца пещеры раздался приглушенный голос Троеглазова: «Я нашел ее. Сигора существует!»
Крик восторга стал роковой ошибкой олигарха. Звук его голоса, существенно отличающегося от тембра Шубуун и девочки, спровоцировал мощное обрушение камней. За несколько секунд проем был завален огромными валунами и камнями. Судя по тому страшному звуку, который исходил откуда-то из-под земли, было понятно, что крушение породы происходит и внутри.
Теперь уже куски и обломки скальной породы сыпались не только сверху, но и сбоку. Пирамида, сложенная кем-то или чем-то из гладких, ловко пригнанных друг к другу плоских камней, рушилась, как карточный домик, навсегда отрезав Треглазову путь к спасению.
От ужаса и осознания того, что ничем не может помочь шефу, Тимофей закричал. Его крик был похож на вопль раненого зверя, да и сам он был похож на огромного разъяренного медведя. Не обращая внимания на камнепад, Тимофей пытался вытаскивать камни из завала, но лишь немногие ему удавалось сдвинуть с места. Остальные валуны настолько плотно вошли в расщелину, что даже контура бывшей пещеры не осталось.
Марина наконец-то справилась с непослушными ногами, поднялась с земли и бросилась к Тимофею. Она обняла его, как мать обнимает плачущего малыша, и по вздрагивающим богатырским плечам поняла, что Тимофей плачет, как маленький ребенок.
Шубуун, лишившаяся последних сил, подползла к Тимофею и Марине. Говорить что-либо утешительное не было смысла. Понятно, что для Тимофея гибель Владлена Алексеевича стала большим ударом, и, чтобы пережить его, понадобится время. Шаманка жестами показала Марине, что надо отвести Тимофея на безопасное расстояние – камни все еще продолжали сыпаться с самой вершины горы.
Марина и сама-то с большим трудом сообразила, что на ее глазах только что погиб человек. Не просто чужой человек, а за время их скитаний по алтайским просторам ставший почти родным, Владлен Алексеевич Троеглазов. Остатки помутнения в ее сознании, вызванные, очевидно, тем веществом, которое Шубуун бросила в ритуальный костер, притупили понимание всего ужаса происходящего. Сейчас, гладя на руки шаманки, подзывающие Марину к себе, она тупо уходила вместе с Тимофеем подальше от каменной ловушки, к высокому раскидистому кедру, где стояла удивительно спокойная Юлька.
Девочка, скорее всего, даже не поняла, что произошло. Для нее дядя Владя, скрывшийся в большой черной дырке в горе, которую потом завалило камнями, просто ушел куда-то по делам. Сейчас ее внимание привлекало то, как на месте этой самой дырки вдруг образовалась высокая пирамидка из камней и камушков. В голове девочки все шумело. Гул и грохот, которым сопровождался обвал, трансформировался в ровный монотонный фон, стоявший в ушах. Ей очень хотелось спать, но все происходящее напоминало ей некое представление, на которые они с бабушкой Лилей часто ходили в театр, только вместо сцены и декораций здесь были горы и деревья, но от этого спектакль не становился хуже – тетя Марина кричала и плакала, Шубуун лежала на земле, а Тимофей с дикими воплями бегал вокруг каменной пирамиды и звал дядю Владю.
О том, что какое-то время назад она вместе с Шубуун выполняла невероятно сложный ритуальный танец с песнопением на непонятном языке, Юлька уже не помнила…
Глава 4
В деревне Сигоркино гостям не удивились, а скорее обрадовались. Еще бы! Вторая представительная делегация за лето, а в прошлом и позапрошлом году никого не было… Сначала ученые приехали, теперь вот живой иностранец и с ним еще двое мужчин. Один прямо настоящий милицейский майор.
Дед Степанов с внуком наперегонки, перебивая друг друга, рассказывали про ученых – Марину Юрьевну и Владлена Алексеевича, бабка Дуся – про богатыря Тимофея, по которому теперича сохнет соседкина дочка Лариска, а Вася Щегол не упустил возможности рассказать о своем чудесном «воскрешении» благодаря стараниям старухи Шубуун.
От обилия информации у Тарасова голова пошла кругом, а Гюнтер еще больше погрустнел, узнав про какого-то Тимофея. Теперь у него появился еще один соперник, и ревность взыграла в нем с новой силой. Про девочку Юльку никто ничего не слышал, и у Коли Синецкого настроение резко упало – неужели они идут по ложному следу?
То, что девочки с ними не было, еще ни о чем не говорило. Ее могли спрятать где-нибудь, чтобы не привлекать внимания жителей деревни к ребенку. Ведь ученые не ездят в такие сложные и дальние экспедиции с маленькими детьми. Это первый аргумент «за». К тому же Троеглазов увез Юльку значительно позже того времени, когда Марина, Троеглазов и Тимофей вылетели из Петербурга, следовательно, он мог привезти девочку позже и по другому маршруту. Согласно старинной карте Гюнтера у горной системы в этом районе Алтая много удобных подступов и подъездов, хотя о них мало кто знает. Но Троеглазов, скорее всего, этой информацией владел. Это был второй, хотя и весьма слабый, аргумент.
В любом случае поиски девочки следовало продолжать. Чутье сыскаря подсказывало Тарасову, что они движутся в нужном направлении. Сейчас главным было уговорить Щегла пойти с ними к шаманке. Как-никак Вася бывал там и мог довести делегацию хотя бы до той самой злополучной реки, в которой чуть было не утонул.
Однако Вася был упертым парнем и ни в какую не хотел пропускать очередную «вахту». Тарасов пообещал ему написать настоящее благодарственное письмо, подписанное всеми районными и областными милицейскими чиновниками, в котором он изложит, какой Василий молодец и как он помог задержать настоящего преступника,