Она догнала Шубуун и тронула ее за плечо. Шаманка, не повернув к ней головы, тихо сказала:
– Нельзя взять то, что тебе не принадлежит.
Ее бросило в холодный пот от осознания того, что Шубуун все-таки умеет читать чужие мысли. Больше Марина не пыталась выяснить судьбу Воителя.
…Пришли на место уже под вечер. Проспавшая на богатырских плечах Тимофея всю обратную дорогу Юлька не проснулась даже и тогда, когда ее положили на мягкую лежанку под навесом. «Девочка в глубоком трансе, – решила Марина, глядя на осунувшееся личико ребенка, – только бы с ней ничего не случилось. Бедный ребенок, надо поскорее отправить ее к родителям… Как проснется и сможет идти самостоятельно, двинемся в деревню. Там все-таки бывалые люди живут, придумаем, что с девочкой делать. Я ведь, балда, у Троеглазова даже не узнала, откуда он ее привез».
Она придвинула к лежанке еще одну скамейку, накрыла девочку рогожкой, и сама, свернувшись калачиком, легла рядом с ней, мгновенно провалившись в сон. Разгружавший рюкзак Тимофей глазам не поверил, когда, обернувшись, увидел уже спящих Марину и Юльку.
Он прилег на соседнюю лежанку, и, почувствовав запах ароматного сена, мгновенно уснул.
Не спала только Шубуун. Она развела в юрте огонь, набросав в очаг сухие пучки разных трав, открыла старинный кованый сундук, непонятно каким образом оказавшийся в такой глуши, и стала раскладывать его содержимое. В основном в сундуке хранились ритуальные наряды – длинные расшитые рубахи с колокольчиками, пояса, вышитые бисером, меховые головные уборы и много других вещей, при виде которых любой собиратель древностей пришел бы в дикий восторг. Но в руках Шубуун эти предметы имели прикладное значение и жили своей жизнью…
Тимофей проснулся в холодном поту. Ему приснился Троеглазов, он видел и слышал его так явственно, как будто наяву. Владлен Алексеевич был в пыли, в изодранной футболке и неизменном жилете с бесчисленным количеством карманов, который во время последнего своего путешествия почти не снимал. Он нагнулся над спящим помощником и тихо сказал: «Ты не убивайся так из-за меня, я ведь сам виноват. Побежал, забыв обо всем на свете. И старуху не вини, она специально тебя задержала, вход в Сигору дозволен только одному… У Маринки, видал, как ноги-то подкосились? Дымом надышалась наркотическим, поэтому и идти не смогла. Откуда только у старухи такая травка берется?»
Потом он сел рядышком, близко-близко к нему, закурил и продолжил: «Тимофей, ты не думай, что я умер. Я живой. Мы еще с тобой встретимся…»
Бедняге показалось, что он даже почувствовал в воздухе запах любимых сигарет Троеглазова.
Тимофей долго лежал, боясь пошевелиться и открыть глаза. Потом принюхался и понял, что пахнет не табаком, а опять какими-то шаманскими травами. Он резко поднялся с лежанки и выглянул на улицу.
Утро уже было в самом разгаре, значит, они проспали всю ночь. Над юртой шаманки вился дымок. Тим решил, что пора будить Марину. Она лежала одна, девочки рядом не было. У Тимофея все внутри похолодело. Он что было силы стал трясти сонную Марину за плечо. Она подскочила, и первое, что увидела перед собой, – ошалевшие глаза Тимофея.
– Что? Что случилось?
– Юлька исчезла.
Марина оглянулась и увидела, что на месте, где рядом с нею лежала девочка, никого нет.
– А где Шубуун? – придя в чувство, спросила она.
Тим только пожал плечами и бросился к юрте. Марина последовала за ним.
В «святая святых» шаманки Шубуун царил первозданный хаос. Вещи валялись на полу в полном беспорядке, все было перевернуто, включая многочисленные берестяные туеса, в которых хранились травы и снадобья. В очаге еще тлели поленья, дым от них распространялся на всю юрту и через узкое отверстие в самом верху шатра уходил в небо.
Шаманки нигде не было видно, зато на ее топчане, покрытом мягкими маральими шкурами, безмятежно спала Юлька. Только выглядела она …как Шубуун.
На ней было надето нечто серое, которое с большой натяжкой можно было бы назвать платьем. Именно такую хламиду и носила Шубуун. В волосы девочки были вплетены разноцветные узкие ленточки, на шее висели мониста и амулетницы, точь-в-точь копирующие «украшения» шаманки, а в кулачке девочки был зажат Воитель.
– Шубуун передала свой дар Юльке. Теперь она хранительница Сигоры, – прошептала Марина, испуганно глядя на Тимофея. – Значит, она все-таки айяндакских кровей. Не ошибся Троеглазов…
Для Тимофея предположения Марины стали последней каплей в чаше терпения. Он закричал, нет, скорее зарычал:
– Прекрати! Хватит мучить меня всей этой средневековой ерундой. Один погиб, но хоть ты-то разума не теряй! Неужели все эти побрякушки так действуют на вас? Ну что такого магического в этом куске тусклого золота?
Он вытащил из детской ладони Воителя и потряс им перед лицом Марины. Но она, казалось, не слышала его, завороженно глядя на золотую металлическую пластинку, принесшую столько несчастий…
Тогда он сорвал с Юлькиной шеи амулетницы, мониста и все, что так напоминало ему пропавшую Шубуун.
– Мы в двадцать первом веке живем, Марина Юрьевна, понимаете? Нет никакой Сигоры, и девочка – обычный современный ребенок, а вот вас, голубушка моя, лечить пора…
Тимофей со своими «трофеями» выскочил из юрты и побежал куда глаза глядят. Не разбирая дороги, он, как лесной олень, несся, что было силы, натыкаясь на стволы деревьев, цепляясь за кусты, то и дело спотыкаясь и падая, подальше от этого кошмара. Бежал не останавливаясь, бежал, пока не выскочил на берег стремительной горной реки. Только здесь, остановившись, он в последний раз посмотрел на побрякушки и с размаху закинул их в реку.
Вода тут же поглотила айяндакские сокровища. Только блестящий бок Воителя, выскочив на долю секунды из воды и в последний раз сверкнув золотом в глаза Тимофея, погрузился в холодные струи неизвестной горной реки.
Глава 6
Третий час путники пробирались через дикий лес к месту спасения Васи Щегла. Мотоцикл исправно прослужил им до тех пор, пока еще можно было как-то лавировать между деревьями, но с частоколом из кустов и пышных трав справиться ему было не под силу.
Вася с большой неохотой пристроил свой «Урал» у старого высоченного кедра, как будто кто-то в этой глуши мог позариться на вновь обретенного им железного друга. И все время, пока кедр был в поле зрения, оглядывался назад.
Тарасов, улыбнувшись, сказал Гюнтеру:
– Ну, ты уважил аборигена. Просто праздник души ему устроил.
Гюнтер только пожал плечами:
– У нас в любом магазине для подростков есть такой отдел для автолюбителей, которым еще рано водить машину. Там продаются всякие наборчики инструментов и средств по уходу за автомобилем, чтобы мальчишки учились копаться во внутри старых автомобилей и мотоциклов. Это есть хорошо, это развивает. Я своим мальчишкам купил, но им еще рано. Теперь вот сам пользуюсь… На обратном пути Ивану отдам. Смышленый мальчик.
Теперь Тарасов пожал плечами. За такой детский наборчик в любом автосервисе немалые деньги отвалят. И куда только наши автомеханики смотрят! Явно, что на международных выставках, где они закупают все самое-самое, товары для подростков не выставляются. Интересно, что же еще такого необычного, из детского магазина, могло быть припасено в огромном рюкзаке привыкшего к дальним переходам немца?
По словам Щегла, идти еще предстояло часа два или чуть меньше. Он шел «на шум реки», хотя как ни прислушивались все трое, никто, кроме Васи, ничего не слышал. Николай всех подгонял, ему казалось, что мужики еле-еле плетутся, в то время как его девочка где-то в лесу один на один с неизвестностью…
В действительности путники шли рекордно быстрыми темпами. Даже бывалый в таких переходах Вася Щегол едва успевал за длинноногим «фрицем», который совершенно не уставал. Энерджайзер какой-то!
Тарасов, обладатель девяностокилограммовой массы тренированного тела, тоже удивлялся выносливости Гюнтера. Этот парень нравился ему все больше и больше. И очень хотелось посмотреть на ученую Марину Рябинину, затеявшую на пару с авантюристом Троеглазовым такую экспедицию, из-за которой Гюнтер оставил семью, работу и примчался на самый край земли.
Замыкал шествие Коля Синецкий, подгонявший путников, как погонщик мулов.
Внезапно Гюнтер остановился, повернулся к остальным и приложил палец к губам. Все остановились и замолчали, как по команде.
– Здесь кто-то недавно проходил, – прошептал Гюнтер, показывая на сломанные ветки, – кто-то довольно крупный. Видите, ветки сломаны на довольно большой высоте.
– А вдруг медведь? – предположил Коля, испуганно глядя на Васю Щегла.
– Медведи кроссовки не носят. Смотри на землю, видишь следы?
Действительно, на пыльной, едва заметной тропе заметны были следы от мужских ботинок большого размера.
– Неужели добрались, а? – обрадовался Тарасов, стирая со лба капли пота. – Похоже, наш клиент.
– А кому еще здесь быть? – ответил Василий. – Это здоровый их бугай, наверное, здесь прошелся, в которого Лариска моя, дуреха, втюрилась. Насмотрелись сериалов дурацких… Зачем я только антенну установил.
– Ладно, кончай причитать, – оборвал Васю Тарасов, – лучше выведи нас по следам к их лагерю.
Вася молча пошел первым, на всякий случай сняв с плеча свое ружье.
Метров через триста лес значительно поредел, и все услышали ровный приятный гул, который шел откуда-то сверху. Вместе с этим в воздухе появилась свежесть и прохлада.
– Ну вот, река рядом. Здесь-то я прошлой зимой и провалился под лед. – Вася поежился, очевидно, вспомнив детали того происшествия. – А куда дальше идти, я не знаю. Но, скорее всего, надо переправляться на тот берег.
– Понятно, что надо. Только как? – спросил Тарасов. – Вода-то ведь ледяная.
Гюнтер опустил руку в воду и почувствовал, как пальцы буквально сковало льдом.
– Не, вплавь не смогем. Ноги судорогой скрючит, – рассуждал Василий. – Вода идет с самих ледников, да с такой бешеной скоростью. Надо лодку или какой-нибудь плот.