Звонил Борис Ильич, и уже не в первый раз, потому что голос его звучал недовольно:
– Богданочка, что же ты снова трубку не берешь? – упрекнул вроде бы мягко, но раздражение все же проскальзывало. – Как это современная девушка не контролирует свой телефон?
– Современным девушкам тоже нужно спать, – отозвалась я угрюмо. И предупредила его вероятную реплику насчет ночи. – Я была на туристическом выезде с ночевкой, но в палатке не особо выспишься.
– Что? Ездила на природу? А с кем? – почему-то всполошился опекун. Кем он себя вообразил, моим новым папой?
– С друзьями, – ответила обтекаемо.
– Но, Богданочка, ты обязательно должна была предупредить меня, девочка! Это… это ты неправильно поступила, вот так просто взяв и уехав!
Я даже опешила. Они что, все сговорились доставать меня сегодня? И спросила:
– Почему это?
– Потому что я твой опекун, и с меня спросится, случись с тобой что-то плохое. По идее я вообще не должен допускать, чтобы ты жила одна, без надзора…
Разговор категорически перестал мне нравиться. Если этот тип сейчас заявит, что перебирается жить в мою квартиру, придется переходить на осадное положение и что-то срочно придумывать. Возможно, даже скрываться до своего совершеннолетия, не идти же в самом деле в детский дом. Но он, наверно, и сам понял, что перегнул палку, потому что следующий вопрос задал вроде как шутливым тоном:
– Ну и как все прошло? Тебя никто не обидел? Твоя мама говорила, что ты девушка сугубо городская, с природой не очень дружишь.
Ага, а больше ему моя мама ничего не говорила? Про некоторые запреты, например?
– Отлично все прошло.
– Ну я рад за тебя, деточка. Просто вышло бы скверно, если бы ты мне срочно понадобилась вчера. Но все решилось как раз сегодня. В общем, во второй половине дня, где-то часика в три, мы едем смотреть твое вероятное новое жилье. Это на окраине города, с чудным видом на лес. И до центра совсем недалеко, до твоей школы полчасика медленным шагом. Но мы, конечно, поедем туда на машине, просто будь готова, что я подхвачу тебя.
Я ошеломленно помалкивала: переезд казался мне делом далеким и не слишком реальным. Почему-то я была уверена, что все утрясется, найдется какой-нибудь мамин счет с приличной суммой, и можно будет не думать о продаже квартиры. Может, сказать, что плохо себя чувствую, потянуть время? Но азартный напор в голосе Бориса Ильича не оставлял мне выбора.
– Ладно, – вздохнула я. – Буду на связи.
– Вот и умничка, – ответил он и отключился.
Я медленно и вяло принялась приводить себя в порядок, влажные волосы пришлось раздирать пальцами и досушивать феном, бальзам вернул им нормальный вид. Куда сложнее оказалось встряхнуться, к своему ужасу, я обнаружила в квартире полное отсутствие кофе, а без него – проверено – мне угрожало до ночи бродить, как зомби. Ну почему продукты приобрели в последнее время отвратительную привычку так некстати заканчиваться? Пришлось одеваться и выползать на улицу.
Еще в лифте я услышала вроде как ожесточенный спор, только слов было не разобрать, а на площадке первого этажа обнаружила Хомчик и Дергалину, которые замерли с открытыми ртами, вперившись в меня взглядами. Обе жили в моем доме, только в других подъездах, домина-то огромный. Непонятно, что вообще подружки делали в моем парадном, не в гости же ко мне собирались.
– Дана, ты уже знаешь про Сашу Дятлова? – убитым голосом произнесла Соня, округляя глаза.
Даша стояла с траурным видом, опустив голову и вроде как всхлипывая. В животе у меня все скрутило от страха.
– Что с ним?!
– Ой, ну его же на «скорой» увезли, уже час назад! Он у нас на детской площадке упал без сознания и лежал там один, под дождем. А потом одна соседка вызвала «неотложку» и бегала по квартирам, спрашивала, что за мальчик, как зовут. И к Дашке забежала, представляешь? – Голос ее завибрировал от волнения и сочувствия к подруге.
Я прекрасно знала, что Дашка влюблена в Дятлова класса этак с шестого, хотя обычно ей хватало ума держать свои чувства при себе.
– Я почему-то сразу почувствовала, что это может быть он, когда та женщина сказала, что у него волосы растрепанные и походный рюкзак за спиной, – трагическим шепотом вступила Хомчик. – И бросилась на улицу прямо в халате, а он лежит там, как…
Она зажмурила глаза и быстро замотала головой. Я подумала, что после происшествия ее чувства прорвались лавиной и теперь девчонка не скоро сумеет взять себя в руки. Я бы тоже сразу подумала про Сашку и еще не так бы бежала.
– Он ведь у тебя был? – с явным подтекстом спросила Соня, косясь на подругу.
– Он просто меня проводил и сразу ушел. Нормально все с ним было. – Я лихорадочно прикидывала, встретились они с Артуром или нет.
– Как это проводил? На рассвете, что ли?
– Мы из похода вернулись, – отрезала я. – Слушайте, а рядом с ним никого не видели? Он с кем-то дрался? Он… он не ранен?
Хомчик вроде как встряхнулась, глянула на меня с удивлением:
– С кем ему драться, да еще в нашем дворе? И побитым он точно не был. Его почти сразу увезли, но я успела врачихе фамилию и адрес продиктовать. А тетки там стояли, такие дуры, начали что-то про инсульт, про погоду, типа у них тоже головы прямо раскалываются.
Я перевела дух. Ну какой может быть инсульт у такого спортивного парня, как Сашка?
– В какую больницу его отвезли, в нашу?
Соня открыла рот, но Даша ее опередила:
– Не знаем, я не успела спросить. Все так быстро случилось, я была просто не в себе.
По ее тону я сразу догадалась: знает, гадкая вредина. Ну ничего, выясню сама и сразу побегу к нему.
– А вы там в одной палатке ночевали, да? – каким-то нарочитым голоском спросила Дергалина.
– А что?
Одноклассница медленно подняла и опустила полноватые плечи.
– Просто как-то странно. Помнишь, ты сама жаловалась, что мать тебе не разрешает ночевать вне дома и у себя подружек на ночь оставлять?
– Я жаловалась? Не было такого!
– Было! Ты Катьке Косакуровой плакалась, разве нет?
Пришлось кивнуть. Катька, трепло!
– Ну и что с того?
– Странно как-то. Ким у тебя переночевала – теперь в дурке. С Сашкой в поход съездила, спали в одной палатке – так он тоже в больнице.
– Кимка не в дурке! – заорала я.
Прощай, самообладание! С третьего класса не дерусь с девчонками, но сейчас так бы и врезала, честное слово. Даша первая попятилась, потащила Соню за собой. А та в дверях парадного вдруг обернулась и выкрикнула тонким голосочком:
– Теперь запрещать некому, а может, и зря!
Я метнулась обратно к лифту, поднялась на свой этаж, вернулась в квартиру. Я не знала, как звонить в нашу городскую больницу, и собиралась сперва залезть в инет. Но едва ворвалась в гостиную, как снова позвонил Борис Ильич. Сказал, что планы несколько изменились и он заедет за мной через десять минут.
– Но я не могу! – выкрикнула я. – Давайте отложим!
– Богдана, детка, что случилось?
– У меня друг попал в больницу, а я только сейчас об этом узнала. Мне нужно выяснить, куда его повезли, и… да поехать к нему. Или хоть узнать, как он, а я не знаю, как звонить в больницу, – добавила я совсем уже упавшим от осознания собственной никчемности голосом.
– Друг, который ездил с тобой на природу? – почему-то уточнил Борис Ильич.
– Ну да, да! А… вы откуда узнали?
– Я предположил. Так, скажи мне его фамилию, и я все разузнаю. Мы с тобой быстро выполним, что наметили, потому что дело прежде всего, а затем отвезу тебя, куда скажешь. В общем, минут через пять выходи из дома и жди меня с новостями.
Все эти пять минут я просидела в прихожей на обувном шкафчике, глядя на циферблат часов и думая лишь об одном: если Сашка зачем-то задержался в нашем дворе, он обязательно должен был встретить Кныша, путь к калитке проходит как раз мимо детской площадки. Что-то точно произошло между ними и сложилось не в Сашкину пользу.
Борис Ильич уже ждал меня у светло-серого, надраенного, ого, мерса и явно проигрывал своей машине по всем статьям, такой мелкий, несуразный, хоть и одет щегольски в просторное клетчатое пальто и темно-бордовый шарф. Он галантно и даже с легким поклоном распахнул передо мной дверцу. Проходящая мимо соседка застыла и сделала стойку, пожирая меня глазами. Но мы уже выезжали с нашей улицы на проспект, и Борис Ильич говорил неторопливо:
– Ну что, твой товарищ лежит в нашей ЦРБ, возможно, задержится там на какое-то время для обследования. Но сейчас он уже в сознании, можно сказать, вернулся к норме. Я вот думаю, тебе даже нет смысла туда ехать…
– Почему это?! – взвилась я.
– Ну детка, там его родители, а он твой одноклассник, мальчик, значит, не простой, а золотой. – Он обернулся и противно подмигнул мне. – Родители наверняка его заберут и обратятся к своим врачам, если, конечно, не случится какого-то рецидива. Так что просто попробуй с ним попозже связаться. Попозже, – повысил он голос, заметив, что я хватаюсь за телефон.
И правда, нужно было сразу позвонить, это девчонки меня сбили своим трепом и наездами.
Но мы уже приехали, ведь в маленьких городках все близко. Я вылезла из машины и окинула невеселым взглядом череду двухэтажных домиков из белого кирпича. Смешные крохи по сравнению с моим домом-громадой. Они выстроились вдоль объездной дороги, а сразу за дорогой действительно начинался лес. К крайнему из домишек мы и направились через запущенный двор, полный орущей и носящейся малышни, а по пути Борис Ильич пояснял мне, волнуясь и глотая слова:
– Хозяев сейчас нет, так что ты сможешь спокойно все осмотреть. И мнение свое высказывай смело, не стесняйся, Богданочка. Но учти, что вариант отличный, крайне дешевый, по такой цене сейчас и убитую однушку не отыскать. Кроме того, нашлись покупатели на вашу квартиру, берут, можно сказать, не глядя, поскольку хорошо знают сам дом. Это неспроста, когда все так складывается, тормозить не стоит. Ну вот…
Он уже отпер дверь квартиры на втором этаже. Я вошла и первым делом изумилась ее крохотным размерам: прихожей практически не было, сразу начиналась комната, тоже маленькая, квадратная. Шаг в другую сторону – кухня. Выглядела квартира какой-то нежилой, хотя чистой, и на столе даже стояла сахарница и чашки, будто кто-то пил чай и не успел прибраться. Борис Ильич зорко ловил каждый мой взгляд, поскольку я помалкивала, разливался соловьем: