Пронина растерянно заморгала, а я побрела на свое законное место.
Кныш стоял у парты, улыбался и ждал, чтобы пропустить меня к окну. Я оглянулась на дверь, подумывая, не смыться ли вообще из класса, но химичка уже была у своего стола, выгружала из сумки наши лабораторные. Проскочи я мимо, она молчать не станет.
Но когда я уже собиралась пролезть на свой стул, сзади меня словно ветром обдало – так быстро и напористо приблизился к нашей парте запоздавший Вилли Мажейкас. Одной рукой он перехватил мою сумку, второй легонько так приобнял за талию и направил к их с Сашкой парте. Сама я, конечно, ни за что не посмела бы напрашиваться в соседки к Вилли после случившегося с Кимкой, но тут мешкать не стала, шустро юркнула на дятловское место, успев поймать изумленно-раздосадованный взгляд Артура. Весь класс, похоже, с интересом наблюдал за нами.
Химичка сразу велела открыть тетради, чтобы разобрать какое-то сложное домашнее задание. Воспользовавшись случаем, я вырвала из середины листок, написала на нем: «Спасибо!» – и подсунула Вилли. Он улыбнулся уголками губ и пожал плечами.
«Тебя Дятлов попросил?» – не отставала я.
Теперь уже Вилли вытянул у меня листок и принялся писать на нем, ухитряясь при этом не отрывать глаз от учительницы.
«Он только написал мне, что появится после третьего урока».
«А как там Кимка?»
Когда еще у меня будет возможность спросить о подруге, ведь звонить Кимам мне страшно, к Вилли я и подступиться боялась после той сцены у школы. Хоть он давно извинился.
«Она уже дома», – написал в ответ Мажейкас, и во мне в очередной раз что-то словно умерло. Дома – и не позвонила мне. Весь оставшийся урок я просидела в горестном оцепенении и осталась сидеть так и после звонка на перемену.
Большая теплая ладонь Вилли легла на мое плечо, я вяло приподняла голову.
– Слушай, я не стал писать, хотел сказать лично, – негромко проговорил он. – Но Лина передает тебе привет. Она знает про твою маму и очень за тебя переживает.
Тело вдруг стало легким-легким, как будто каждая клеточка моего организма обзавелась малюсенькими крылышками. Может, не все еще потеряно и мне удастся вернуть себе подругу.
– Но она могла бы мне позвонить и сама это сказать…
– Она хочет позвонить, но пока еще не готова, – сказал Вилли так напряженно, будто нес на себе ответственность за все поступки Кимки. – Ей стыдно, что она своим срывом невольно подставила тебя в такой тяжелый момент. Ей кажется, что ты больше не захочешь иметь такую подругу и даже разговаривать с ней.
– Господи, какая ерунда, – пробормотала я, внутренне задыхаясь от счастья. – Скажи ей, что я ни о чем таком даже не думала и буду ждать ее звонка, сколько потребуется. Слушай, Вил, а она в конце концов рассказала… ну, что с ней произошло?
Парень снова поднял и опустил плечи:
– Это и так известно, нервный срыв с ней произошел. На почве слишком усердных занятий, как сказал врач. С тобой это вообще никак не связано, Лина даже не помнит, как ушла из твоего дома, почему вдруг оказалась на улице ночью.
– Ясно.
От радости у меня даже голова немного пошла кругом. Вилли глянул на меня очень внимательно:
– Слушай, ты сегодня завтракала?
– Нет, а как ты догадался?
– У тебя губы бледные. Думаю, нам стоит побывать в буфете.
– Не успеем, наверно.
– Успеем. – Вилли решительно выудил меня из-за парты, подхватил мою сумку. – Если опоздаем немного на русский, я извинюсь за нас обоих и объясню ситуацию.
И зашагал вперед. Я быстренько пристроилась следом, хихикая на радостях над его манерой выражаться. Раньше Вилли частенько раздражал меня своей прямолинейностью и еще какой-то тяжеловесностью, что ли, хотя, возможно, я просто ревновала к нему подругу. Теперь же вдруг поняла, почему ему удалось так быстро покорить Лину: Вил был прирожденным защитником, рядом с ним я ощущала себя как за каменной стеной. По счастью, и моего мучителя пока нигде не было видно.
Мы спустились на первый этаж и заняли недлинную очередь в буфет. Я жадно втягивала носом запах только что испеченных пирожков с яблоками и корицей. Мне хотелось еще поговорить о Кимке, для себя я уже решила, что позвоню ей прямо сегодня, но из дома, чтобы нашему разговору никто не помешал. Даже не стану переодеваться в домашнее, вдруг услышу от подруги ее фирменное «Забегай». Интересно, ее родители уже успокоились насчет меня? И можно ли Кимке выходить на улицу или у нее постельный режим? Попыталась разузнать это, но Вилли внимательно изучал ассортимент нашего буфета, не реагируя на мои новые вопросы. Он вообще у нас такой, «Цель вижу» – его второе имя.
У меня вдруг зачесались сразу обе ладони, появилось непобедимое желание вымыть руки, будто я коснулась ими чего-то мерзкого. В первый момент я растерялась и даже поднесла руки к глазам, но потом сообразила, откуда ветер дует, – и от ярости скрипнула зубами так, что Вилли тревожно на меня оглянулся, вопросительно приподнял густые пшеничные брови.
– Слушай, мне нужно кой-куда в темпе сбегать, – сказала я. – Возьми мне пирожок с яблоком, лучше два, и еще чай, ладно?
– Может, я должен тебя проводить? – уточнил парень.
– Вилли!
Я выскочила в предбанник столовой, изо всех сил сжимая зудящие кулаки, огляделась. В тот момент, когда страстное желание сунуть руки под воду разом исчезло, я увидела его – Артура. Он стоял, привалившись к стене, и смотрел на меня исподлобья, кусая нижнюю губу.
Растеряв от ярости весь страх, я подошла к нему почти вплотную и процедила:
– Глупо было верить твоим обещаниям. Что тебе опять от меня нужно?
Кныш оглянулся – как всегда, там, где стоял он, сразу ухитрялись скапливаться девчонки, вроде как занятые своими делами. Потом взял меня за локоть и увлек дальше по коридору. Руку его я с шипением скинула, но рядом пошла. Мы дошли до раздевалок, в просторном холле Артур еще пару раз тревожно огляделся, как будто был опытным шпионом, потом глянул на меня и произнес едва ли не шепотом, с кривой ухмылочкой:
– Ну, привет!
– Что? – вконец озверела я. – А не пошел бы ты со своим приветом?! Ты обещал, что больше не станешь воздействовать на меня!
– Прости, – тут же сказал Кныш смиренно, явно переигрывая. – Но ты сегодня избегаешь меня, что еще я мог придумать, чтобы поговорить с тобой наедине?
– Поговорить? После того, что ты сделал с Сашкой?!
Больше всего мне хотелось сейчас ударить его, но я боялась. Если дойдет до открытого объявления войны, он слишком легко победит. И вдоволь отыграется не только на мне, но и на моих друзьях.
– Я о нем и хотел разузнать. Как он, в порядке? – Мерзкий тип очень правдоподобно изобразил озабоченность.
– Что ты с ним сделал? Ударил? Хотя нет, зачем тебе руки марать! Приказал ему умереть?!
Я потеряла контроль над собой и почти что орала в голос. Артур снова заозирался, поднес палец к губам, призывая меня снизить тон.
– Нет, что ты, Дана! Ничего такого я не делал, никаких внушений. Твой друг сам виноват, спровоцировал меня… хотя я тоже хорош, повелся, как идиот.
– Ты бросил его лежать без сознания!
– Нет, я сразу вызвал «скорую» и принял меры, чтобы он не задохнулся.
– Герой, блин!
Я без сил оперлась руками о широкий подоконник. И взвыла:
– Господи, ну почему ты ко мне привязался?! Разве мало вокруг других девчонок?!
Артур заморгал и уставился на меня с недоумением:
– Дана, при чем тут какие-то другие девчонки? Я в этой школе только из-за тебя.
О чем-то подобном я догадывалась, но боялась даже думать об этом. Спросила устало:
– То есть в одиннадцатом классе ты уже отучился, так я и думала. Давно?
Артур явно обрадовался, что я перестала вопить. Широко улыбнулся и сказал:
– Не так уж давно, всего год назад. Это было в другом городе. А потом все в моей жизни изменилось.
Он замолчал и снова улыбнулся, словно не знал, чем еще можно заполнять паузы в беседе. Но на этот раз улыбка вышла неуверенной и печальной.
– Что изменилось?!
– Мне исполнилось восемнадцать. И я все вспомнил. Так и с тобой будет.
Я молчала, до боли сжимая губы. Может, если не задавать вопросы, он сам проговорится? Ну хоть подсказку даст.
– Не жди, что я что-нибудь сболтну, – развеял мои надежды Кныш. – Потому что знаю, что так только хуже будет. Сам через это прошел.
Я упорно продолжала играть в молчанку. Артур тоже помолчал, потом заговорил, и в голосе его было столько боли, что я вздрогнула.
– Это не слишком легко: приходить в школу, видеть тебя, ненависть в твоих глазах, твои шараханья от меня. Можно было поступить по-другому: познакомиться с тобой вроде как случайно, между делом намекнуть, где меня можно найти. И спокойно сидеть дома, выбираться только за продуктами и ждать, когда ты все вспомнишь и придешь сама. Но я не смог… удержаться. Выдумал сам себе в оправдание, что тебе может угрожать опасность. Потом оказалось, что не выдумал и вокруг тебя действительно происходит что-то… плохое. Неясное. И я должен разобраться, в чем тут дело. Ты можешь злиться, орать, ненавидеть меня, но я никуда не денусь, уж извини. Просто свыкнись с этой мыслью и потерпи. Когда ты все вспомнишь, твоя ненависть ко мне исчезнет без следа, вот увидишь.
Он замолчал и посмотрел на меня почти умиротворенно. Похоже было, он сам для себя сейчас сформулировал, как следует со мной обращаться. Можно было высказаться и короче: ты от меня не отвяжешься, и точка! И еще что-то в его словах зацепило меня. Нет, не намек, что мне грозит опасность, – это я уже слышала. Быстренько промотав в голове все сказанное, спросила:
– Ты что, живешь один? Без родителей?
Он лишь усмехнулся:
– Я уже совершеннолетний, имею право.
– Но вообще они у тебя есть, родители?
– Раньше я жил вроде как с отцом, – кратко ответил Артур и рывком вздернул подбородок, словно сигнализируя, что расспрашивать об этом дальше не стоит.
– Слушай, а если по-честному, кто ты вообще, а? Вампир? Оборотень? Призрак? Инопланетянин, хотя это сейчас не в тренде?