– А почему снова штопали?
– Ну, странная история. Ночью этот тип в реанимации пришел в себя, хотя ему бы еще дрыхнуть и дрыхнуть под наркозом, выбрался в холл, а оттуда на балкон. Там его и нашли с лопнувшими швами и большой кровопотерей. А медсестра на посту проспала, теперь даже уволить грозятся. Эх, – Сашка с удрученным видом взъерошил свои вихры, – печально, когда понимаешь, что человек не виноват, а заступиться не можешь, не поверят.
– Это тебе все хирург рассказал? – сощурилась я подозрительно.
– Нет, конечно, я еще лифтершу разговорил, прикинулся юным практикантом-медиком.
– Ну, ясно, ты же и мертвого можешь разговорить, – хихикнула я. Самое страшное осталось позади, можно чуточку выдохнуть.
– В морг не заходил, – развел руками Дятлов. – Думаешь, надо было?
– Пойдем уже!
Из душного тамбура мы вывалились на улицу, и я первым делом посмотрела на тот порог, где стояла женщина. Она и сейчас была там, разговаривала по телефону, и ее взгляд немедленно так и прилип ко мне.
– Слушай, а вот та тетечка все время на меня смотрит, – наябедничала я. – Это я от нее в корпус рванула.
Дятлов крепко сжал мою ладонь.
– Так, пошли разбираться!
– Ой, нет, неудобно!
– Еще как удобно! Я простой парень, и у меня вот уже где сидят все эти непонятки. Значит, пора брать языка.
И он зашагал к другому входу, таща меня на прицепе. Пока мы шли, женщина сунула телефон в карман и смотрела на нас не мигая, как кролик, заждавшийся своего удава.
– Привет! – Сашка остановился у ступенек, запрокинул голову. – Вы тут пялитесь на мою девушку. Почему?
Получилось ужасно двусмысленно, но женщина не стала возмущаться, а только кивнула головой. И перевела на меня все тот же немигающий взгляд, глаза у нее были водянисто-голубые.
– Ты ведь Богдана Борская, верно?
Я не стала отнекиваться.
– Понимаешь, моя сестра давно пыталась с тобой как-то связаться, но у нее не получалось. Я в ее дела не лезла, но тут вдруг увидела тебя и подумала… Наш дом не очень далеко отсюда, можешь сходить туда со мной?
– И со мной, – уточнил мой друг.
Женщина замялась:
– Я не знаю. Нет, мне-то все равно, но сестра…
Она почему-то очень выразительно глянула на меня. Словно сигнализировала, что мне лучше одной услышать, что там скажет эта ее сестра.
– Ничего, – хмыкнул Дятлов, – я и так уже в курсе, что мне досталась очень необычная девушка.
– Ладно, пойдемте, – решилась женщина.
Пешком мы не пошли, сразу за больничным шлагбаумом Сашка взял такси. Названный женщиной адрес мне ничего не сказал, но, когда прямо по курсу возникло обшарпанное здание общаги для мигрантов, тут уж прилетела догадка.
– Так это ваша сестра писала мне странные записки и бросала с балкона?
– Это детишки делали по ее просьбе, – прозвучал ответ. – Они славные, только по-русски не очень умеют писать, вот и не вышло ничего.
– Почему вы живете в мигрантском бараке?
Женщина усмехнулась горько:
– Бедность национальности не спрашивает. Хорошо хоть там удалось пристроиться, пока работу в этом городе искала.
– А сестру вашу как зовут? – помолчав, снова спросила я.
– Инга. А меня Светлана.
Женщина повернулась, сунула мне неловко узкую шершавую ладонь. Наконец-то я увидела улыбку на ее лице, хотя, честно говоря, вовсе не ради знакомства задавала вопрос. Выждав для приличия пару секунд, я снова спросила:
– А фамилия – Конрад, да?
– Да, хотя моя-то другая, Аксакова, а у Инги – по матери…
Что-то еще бормотала, но я не слушала. Что ж, по крайней мере моя мать точно не была сумасшедшей. Она от чего-то меня всю жизнь защищала, от чего – скоро узнаю. Если хоть на этот раз повезет и не случится еще чего-нибудь.
Водитель высадил нас в стороне от дома на одной из улиц, примыкающих к пешеходке. Скоро мы уже входили в подъезд, мрачный, с темной раздолбанной лестницей, правда, чистой – она еще даже влажной была, и запах хлорки смешивался с густым амбре экзотических обедов. Пешком поднялись на четвертый этаж, Светлана увесистым ключом отперла дверь и первым делом крикнула вглубь квартиры:
– Ингуся, мы пришли!
И тут же замахала руками на наши попытки разуться. Прихожая оказалась совсем крохотная, сразу за проемом без дверей начиналась комната ненамного больше, узкая, с минимумом мебели. С одной стороны – диван, с другой – разобранная раскладушка, тумбочка рядом с ней. Весь дальний торец комнатушки занимало окно, и перед ним, опершись руками о подоконник, спиной к нам стояла девушка.
В комнате был полумрак, потому что окно выходило на стену соседнего здания, и Светлана сразу включила верхний свет. Так что девушку я смогла хорошо рассмотреть: довольно высокая, наверно с Сашку ростом, узкое, длинное тело, невероятно прямая спина, разведенные плечи, развернутые ступни. Не нужно быть Шерлоком, чтобы угадать балетное училище или что-то посерьезнее. Темно-русые, блестящие в свете лампы волосы стянуты в кичку на затылке, да еще присобраны чем-то вроде бархатной черной ленты вокруг головы. В этот миг девушка обернулась, и я поняла, что лента вовсе не держала волосы: она плотно закрывала глаза Инги.
– Богдана, здравствуй! – произнесла она в пространство не слишком приветливо. – Наконец-то удалось с тобой встретиться лично.
Лицо у девушки оказалось овальное, с приятными выразительными чертами. Немного портили его только скорбно поджатые бледные губы, такие бывают у старушек с нелегкой судьбой. Вдруг она напряглась, начала медленно поводить из стороны в сторону головой на длинной, тонкой шее.
– Тут есть кто-то еще?
– Да, я пришла со своим парнем, Сашей, – ответила я твердо.
– Вот уж кому здесь точно нечего делать! Светка, выведи его!
– Тогда и я ухожу! – опередила я Дятлова, который хотел высказаться.
Инга усмехнулась как-то недобро:
– Да мне-то вообще наплевать. Просто зачем тебе это надо? После нашей беседы он твоим парнем уж точно не будет.
– Преждевременное заявление, – в тон ей произнес Дятлов, конечно, не двигаясь с места.
– А хотя, так даже лучше, чего тянуть. Может, ты даже в курсе, во что она превращается по ночам, а?
– В курсе, – подтвердил Сашка.
– О, герой, уважаю! – В голосе Инги за иронией прозвучали горечь и досада.
– А во что я превращаюсь ночью? – жалобно проблеяла я, внутренне холодея от страха услышать ответ.
Убежать бы сейчас, но нельзя: уже все знают мои тайны, кроме меня самой. Но Инга только махнула рукой, уселась на подоконник, а нам указала подбородком на продавленный диван:
– Это на текущий момент твоя самая маленькая проблема. Садитесь! А ты, Света, иди на кухню, приготовь чай, только нам пока не мешай.
Я думала, старшая сестра возмутится и поставит нахалку на место, но та исчезла немедленно и почти на цыпочках. А Инга Конрад спросила:
– Богдана, ты уже что-то знаешь о всадниках?
– В смысле? Это которые на конях ездят, то есть скачут?
– Ну ясно. А о своем происхождении?
– Только то, что родители оказались мне не родными, и непонятно, откуда я вообще взялась, – честно отчиталась я. – Один парень хотел мне вчера все рассказать, но его едва не убили, и сейчас он в больнице…
– Знаю, мне Светка уже сообщила, о нем вся больница болтает, – перебила меня Конрад. Помолчала немного, словно собираясь с мыслями, – мы с Сашкой затаились на диване, он тихонько взял меня за руку.
Глава двадцать шестаяВсадники
– Ладно, я буду говорить, но перебивать меня не стоит, – заранее сердито заявила Инга. – Не верите, – вставайте и уходите молча, после первой же фразы типа «что за бред» или вопроса я вообще замолкаю. Когда я все это узнала, то вообще ни о чем не догадывалась, так что вам все-таки легче.
Еще немного подождав – наверно, не свалим ли мы прямо сейчас, – девушка устроилась на окне поудобнее, подтянула ноги и крепко обняла руками острые коленки. Потом отвернула голову к стеклу и начала рассказывать:
– Когда-то много веков назад одно древнеславянское племя было почти до основания уничтожено и изгнано со своей территории. Спасаясь от возможной погони, люди забрели в совсем уже мертвые земли, к тому же был самый разгар зимы. Ясное дело, все они были обречены, но чудесным образом спаслись в самый последний момент. Просто перешли в другое измерение, в параллельный мир – как угодно можно назвать.
Инга смолкла и стиснула губы, чутко ожидая нашей реакции. Мы с Дятловым вновь обменялись быстрыми взглядами, я на всякий случай даже зажала себе рот рукой. Убедившись, что мы помалкиваем, девушка продолжила:
– На самом деле это не совсем уж какое-то нереальное место, вы даже могли о нем слышать, но я лучше назову его потом. Или сами сообразите, если образованные. Вот и те люди тоже не особо удивились: они знали легенду о земле, где нет места тяжкому труду, болезням и даже смерти и куда войти может только тот, кто никогда не убивал. И его предки – тоже. А племя было мирное, они даже охотиться не умели. Только тогда они еще не знали, что легенда та была типичной ловушкой. Западней. Хотя деваться им все равно было некуда.
Инга снова сделала паузу, мы с Сашкой превратились в двух партизан на допросе, даже дышали через раз. Я не понимала, к чему она клонит, но слушать было интересно.
– Кое-что в той фейковой легенде все же совпадало с реальностью. Например, работать там было не нужно, про денежные эквиваленты никто и не слышал. Драгоценные камни в тех землях вроде наших булыжников, золотыми слитками выкладывают крыши, а серебром мостят тротуары. Все необходимое можно получать прямо из пламени костра, если, конечно, можешь что-то предложить взамен. Что-то нематериальное. А в том племени все мужчины от рождения обладали певческим даром. У женщин был свой дар, вроде как провидческий, но в том мире он не работал. Болеть там тоже почти не болеют, не знаю почему, может, мир такой закупоренный, зараза не проникает. Его местные жители так и называют иногда – Нутряным. А тот народ стал звать Навией, но не сразу. Почти все животные в том мире уже мертвы, носятся, очень довольные, по лесам и по небу в виде призраков. В общем, такой вроде как рай на земле. Вот только скоро люди того племени узнали, где бывает бесплатный сыр, даже если такого выражения тогда не существовало.