– Твоя мама очень тебя любила, – в ухо мне сказал Дятлов. – Хотя бы ради нее мы должны все исправить.
– Не понимаю, как это возможно. А если на меня кто-то охотится, то я и до дня рождения не дотяну. – Я наконец вспомнила, зачем меня хотела видеть Инга Конрад. Дело-то еще серьезнее, чем просто все ужасно.
Сашкино лицо отразило живейшее сомнение:
– Надеюсь, что это не так, Инга тут малость присочинила. Я потому и хочу пойти к ней один, чтобы прощупать почву.
– Зачем ей врать? – удивилась я.
– А сама не догадываешься?
– Не-ет…
– Лично мне кажется, что Инге прежде всего хочется иметь подругу. Представь, каково ей, в полной изоляции и наедине с тяжкими воспоминаниями. Сестру она ни во что не ставит, а вот с тобой вполне могла бы общаться, тем более если в прошлом у вас не было болезненных пересечений. Может, ей просто нужен был предлог, чтобы заинтересовать тебя.
Я немного подумала над его словами. Сейчас Инга, даже просто воспоминание о ней, вызывала во мне только содрогание. Хотя через два месяца, когда окажусь в такой же ситуации и все отвернутся от меня, вполне возможно, что побегу к ней.
– Артур вот тоже пытается меня заинтересовать, – буркнула я. – И тоже говорит, что за мной кто-то ведет охоту. Странное совпадение!
Сашка сразу напрягся:
– С этим Кнышем нужно хорошенько разобраться. Зачем он искал тебя? Ты не думаешь, что твоего опекуна мог убить именно он?
– Ох, – пискнула я, – не знаю. Зачем ему?
– Например, хотел убрать его с пути, чтобы не торчал между тобой и им. Наверно, Кныш помнит тебя по прошлым жизням и намерен и в этой быть с тобой рядом.
Меня так и бросило в жар. Да, все верно, на это Артур и намекал. Значит, когда я вспомню все, мне уже будет неважно, убийца он или нет, так, что ли?
– Ты в гораздо большей степени стоишь у него на пути, чем Борис Ильич, – заметила я. – Но пока еще жив.
– Вообще-то меня он тоже пытался прибить, только не вышло, – напомнил Сашка. – Может, у меня иммунитет получше. А может, и не пытался убить, напраслину на человека возводить не буду. Но и глаз с него отныне не спущу!
Я скрипнула зубами, вспомнив, что именно встреча с Артуром запустила странный и зловещий механизм моей памяти. От ненависти потемнело в глазах. Неправильно желать смерти тому, кто сейчас лишь в паре шагов от нее, но удержаться иногда очень трудно.
Когда кофе был выпит и пирожные съедены, Дятлов сказал:
– Ну все, пошли теперь к тебе. Уже темнеет, пора думать насчет ночи.
– А что насчет ночи? – встрепенулась я.
– Думаешь, я оставлю тебя хоть на минуту без надзора после всего, что случилось и что мы узнали сегодня? План такой: попрошу мать прикрыть перед отцом, а сам останусь ночевать у тебя…
– Нет! – подскочила я и ощутила, что стремительно краснею.
– Данка, да ладно тебе, лягу в гостиной. Приставать не буду, клянусь!
– Оч-чень смеш-шно, – прошипела я сквозь стиснутые зубы. – Я не хочу, чтобы ты был поблизости, когда я…
Горловой спазм не дал мне закончить.
– Да что такого, не понимаю. Во-первых, я уже это видел. Во-вторых, буду в другой комнате.
– Все равно не могу, – сгорая от стыда, промямлила я. – Я и так сама себе противна, а если еще ты будешь рядом… Это все равно что ты поцеловал бы Белоснежку, а у нее выросли клыки!
Дятлов решительно притянул меня по бархату диванчика к себе, крепко обнял и прошептал мне в волосы:
– Мне ты никогда не будешь противна, слышишь? Я говорил, что люблю тебя?
Я вяло кивнула.
– Во-от. Значит, приму любой, с любыми клыками, Белоснежка. Расслабься.
Я с трудом удерживала слезы. На нас уже косились другие посетители кафе, наверно, строили догадки, что между нами происходит.
– Ладно, до вечера еще есть время, – отстраняясь, деловито сказал Сашка. – Двинули.
На подходе к моему дому сквозь узоры кованой ограды я заметила Кимку, одиноко сидящую на детских качельках, и замерла на месте в полнейшей растерянности и смятении.
– Зачем она пришла, не понимаю.
– Она твоя подруга, – подсказал Сашка. – И вчера, напоминаю, они тебя потеряли. А в чем проблема-то?
Я промолчала. Да всего лишь в том, что мой мир рухнул и вид друзей вызывает теперь только боль. Тем более Кимки, которая уже пострадала из-за меня, которая знает, что я – чудовище. Ну разве что врачи сумели немного запудрить ей мозги… Странно, но Дятлов меня понял, встряхнул за плечо:
– Богдана, прекрати, не сдавайся раньше времени! Ты всегда была сильной, разве нет?! Я с тобой, и у нас в запасе еще есть время!
Я и вправду немного собралась и твердой походкой вошла в родной двор. Кимка тут же бросилась ко мне:
– Ой, Даночка, я давно тебя жду, уже совсем издергалась. На звонки ты не отвечаешь, дома нет.
– А мне не догадалась позвонить? – встрял Сашка.
Моя подруга скользнула по нему растерянным взглядом:
– Как-то не сообразила, Сань, правда. Ой, так замерзла, уже час тут сижу!
– Еще пять минут вытерпишь? – спросил ее Дятлов. – Я сейчас сбегаю кой-куда, как раз успеете обсудить свои секретики. Но будьте пока здесь, в квартиру не входите, слышь, Дан?
Я кивнула, и Сашка припустил к воротам.
– Что это за фокусы?! – тут же насела на меня подруга. – Вчера сбежала от нас среди ночи с этим странным типом, ничего не объяснила, мать вообще в прострации. Телефон отключен, Сашке я звонить боюсь: вдруг ты ему еще раньше соврала, будто ты со мной! Все говорят, что ночью какого-то парня ранили почти во дворе нашего дома. Ну Данка!
– Что? – вышла я из ступора. – Я ушла от вас, потому что боялась, что этот Кныш устроит скандал, он и вправду очень странный. И нервный. Думала, поговорю с ним, пока он не успокоится, и вернусь к вам. А потом на него напали, так что я поехала с ним в больницу и сидела там до рассвета.
– Что?! – на весь двор завопила Кимка, пришлось даже прикрыть ей рот ладонью. – В самом деле, это на него напали?! Кто, почему?!
– Не знаю, но в него стреляли, из травмата или газового, я не разбираюсь.
– И ты была рядом?
– Ага.
– Ой, мамочки! – Тут Кимка крепко меня обняла, сжала так, что косточки хрустнули. Хотя объяснять все эти странные обстоятельства было нелегко, в тот миг я была счастлива, что ко мне вернулась моя порывистая и несдержанная лучшая подруга. – Тебя же тоже могли… О-о-о! Почему сразу к нам не вернулась?
– Меня бы и не отпустили, я же типа свидетельница. Со мной ночью и полицейские говорили, и врачи. А Артуру очень долго делали операцию, и было непонятно, выживет ли он вообще. Так что я решила ждать, все-таки одноклассник, и вообще…
– Но сейчас он жив? – чуть отстранившись, тревожно глянула мне в лицо Кимка.
– Утром был жив, но в тяжелом состоянии, в реанимации. Мы с Сашкой заходили в больницу узнать.
– Так Саня в курсе? А как он вообще…
Тут Кимка смолкла, я оглянулась, увидела, что к нам несется Сашка с тортом в руках и еще пакетом на сгибе локтя. И попутно болтает по телефону… Нет, не болтает, лицо непривычно напряженное, кусает губы по дурацкой детской привычке.
– Рассудил, что у Данки наверняка шаром покати, – заявил он, подходя к нам. – Ну, двинули.
Мы поднялись в квартиру. Первым делом еще в прихожей меня насторожил странный запах, вроде как острого мужского пота, влажной одежды и еще какой-то кислятины. Скинув ботинки, бросилась проверять комнаты. Сашка тут же нагнал, пошел первым. Но нет, все вроде стояло на своих местах. Может, так пахнут все квартиры, когда в них редко появляются хозяева? Я постаралась взять себя в руки.
Кимка, чуткая к запахам, тоже что-то почуяла, наморщила нос и первым делом унеслась на кухню. Включила там вытяжку и занялась, напевая, подготовкой к чаепитию.
– Ты с кем-то говорил по телефону, что-то важное? – спросила я, расшнуровывая ботинки.
– Это папин юрист звонил, обещал держать меня на связи и слово держит, – отозвался Дятлов. – В общем, он немного разузнал насчет этой истории с парнями, из-за которой меня и повязали.
– И что?!
Парни меня мало волновали, а вот Сашка – даже очень.
– В общем, там все сложно и безрадостно. Оказывается, в окрестностях Питера уже пару месяцев исчезает бесследно больше подростков и детей, чем обычно. Была версия, что их кто-то сманивает, некоторые брали рюкзаки, одевались так, будто в поход нацеливались. Но зацепок никаких долго не было, а потом вдруг сразу две. Одна женщина видела пропавшего мальчика в компании тех самых парней и сумела очень четко их описать. А другой подросток сам явился в отделение и рассказал, что познакомился с какими-то ребятами, и те его звали на прогулку на одну интересную полянку, обещали веселье до утра, девчонок и море выпивки. Полицейские смекнули, какую полянку он имеет в виду, бросились туда – и пожалуйста: один труп и один мой библиотечный билет. Следователя того отстранили от дела, но коллеги, юрист сказал, его не осуждают и даже сочувствуют: там давление дикое со всех сторон, дело грозит быть о-очень громким.
– Но к тебе больше цепляться не будут?
Сашка плечами передернул:
– Едва ли, не я же того парня убил. В смысле его вообще никто не убивал, похоже. Да-а, а я-то думал, что они там по мою душу ошивались…
– В смысле?
Дятлов как-то дернулся сердито – похоже, сболтнул лишнее.
– Да ерунда, не обращай внимания.
В прихожую выглянула Кимка с телефоном в руке:
– Эй, Дан, тут Вилли звонит, их уже распустили. Сказать, чтобы сюда подваливал?
– Конечно, чего ты спрашиваешь?
– Супер! Вил, выдвигайся! А вы чего это тут затихарились? – пропела Кимка, разглядывая нас. – Идите в гостиную, я мешать не стану. Дождемся Вилли и тогда чай попьем, ага?
Мажейкас появился минут через пять, невозмутимо поведал, что в гимназии форменный переполох и их класс даже отпустили с последних двух уроков. Полицейские нагрянули в школу и пытались заполучить адрес Кныша, а его в документах нет, и непонятно, откуда парень вообще взялся и каким образом его оформили на учебу. А еще журналисты стерегут ребят у школы, тоже пытаются что-то выведать про загадочного немого ученика. Мы от души посочувствовали нашему директору, который обожал ставить всем в пример свою собранность, а с документами Артура, похоже, дал маху. Хотя, зная способности Кныша, осуждать его за это глупо.