Я опять кивнула.
– Именно эту версию тогда и пустили в народ, чтоб все вокруг – и ты в том числе – так думали. Но у этой драмы есть еще одна героиня – жена Голдмана, которая была оч-ч-ень ревнивой и довольно вспыльчивой. На самом деле, узнав, что Аннабель ждет ребенка от ее мужа, которому ей самой никак не удавалось подарить наследников, она взяла ту к себе. И заботилась о ней на протяжении всей беременности. Аннабель пришлось ей довериться, ведь у нее не было выбора. Без мужа, презираемая и отвергнутая всеми в городе, куда она могла пойти, на кого опереться? После родов жена Голдмана забрала ребенка у матери и объявила его своим. А Аннабель заперла в своем доме, как в тюрьме, и придумала историю о ее смерти, ту самую, которая в итоге и дала название водопаду.
На самом деле Аннабель осталась в доме жены Голдмана в качестве служанки и прожила долгую жизнь, наблюдая, как та воспитывает ее ребенка, но, связанная клятвой, никогда и словом ни о чем не обмолвилась.
Похоже, Клаудия и сама мастерица придумывать истории. Нет уж, больше я не попадусь на ее ложь. Мне только нужно выиграть время, пока в голове не прояснится достаточно, чтобы сбежать.
– Откуда мне знать, что все это правда? Ты могла все на ходу придумать.
– Могла, но не придумала. Я тысячу раз слышала и про Аннабель, и про вдову Голдман, пока росла, – вздохнула она. – Чейз очень гордится своей семейной историей.
– Чейз?
– Ну да. Чейз Карлайл – один из последних живых наследников того самого Голдмана. Прямой потомок скандального ребенка Аннабель и Авраама. Ты же не думала, что все эти деньги он заработал лично? – Клаудия усмехнулась.
– Но какое отношение все это имеет ко мне?
– Самое непосредственное, – Клаудия наклонилась вперед. – Потому что Чейз унаследовал не только семейное состояние, но и семейный бизнес. Тот самый, который начала старая вдова Голдман в тот день, когда заточила Аннабель в своем доме и заставила ее на себя работать. Деньги, которые заработал Чейз и на которые ведет расточительный образ жизни, получены не от легального бизнеса, которым он владеет в городе, а от того, который он совсем не рекламирует. По крайней мере, не в тех местах, где придет в голову искать.
Она пристально смотрела на меня, словно надеялась, что я соберу все детали воедино, но я совершенно потерялась.
– Нет, не понимаю, о чем ты говоришь.
– Водопад Вдовы – это только прикрытие, – выпалила она. – Легенды, мифы и все такое. Чейз делает вид, будто не одобряет этого, но на самом деле прикрывается этими байками, ведь они обеспечивают ему идеальную завесу. Все, что, по мнению здешних обитателей, тут происходит, все эти тайные кланы в лесу, призраки… все это маскирует то, что происходит на самом деле.
– И что же это?
Она вздохнула, явно расстроенная тем, что я до сих пор не понимаю.
– Чейз зазывает сюда на работу одиночек: сирот без родных, без друзей, изгоев, по которым никто не будет скучать. А потом продает их тому, кто больше заплатит.
Страшная действительность обрушилась на меня, придавив, словно бетонной плитой. Теперь меня точно затошнит.
– Кто больше заплатит?..
– Помнишь ту вечеринку в доме Чейза? На ней он демонстрировал потенциальным покупателям свое последнее приобретение.
Я прижала руку к животу.
– О чем ты говоришь?
– Вряд ли тебе это понравится, но знай: думаю, он на тебя сделал хорошую ставку.
Не может быть.
– Я не понимаю…
– О, тебе еще многое предстоит понять, поверь мне. В юности я тоже совершенно не разбиралась в том, что здесь на самом деле происходит. Но, становясь старше, начала видеть все больше и больше.
– Значит, все наши ребята в лагере, они все… Нас всех продают?
– Нет, все остальные – обычные работники. Все, кроме тебя. Мы нужны для того, чтобы потенциальная жертва чувствовала себя в безопасности, пока у Чейза не выстроится целая очередь из покупателей. Обычно в сезон он привозит одного-двух новичков. Внимания никогда не бывает слишком много, особенно когда все действуют сообща.
– Так значит, вы все просто позволили этому случиться? Вы с ним заодно… – Я уронила голову на руки. Неужели весь этот ужас возможен в двадцать первом веке и все произошло именно со мной?
А может, я все еще на больничной койке? Я закрыла глаза, молясь, чтобы снова проснуться от ослепляющего белого света.
– Да, все это действительно так и происходит, – жестко сказала Клаудия. Оказывается, я высказала свои мысли вслух. – И у нас нет особого выбора. Все инструкторы на Водопаде – Гейб, Роб, Кайла, Джош – до этого хлебнули горя: насилие, наркотики, бесприютность. Чейз обеспечивает им безопасность, стабильность и крышу над головой.
– В обмен на душу.
– Некоторые готовы заплатить такую цену.
– Значит, и Кайла? Она тоже была в этом замешана? И обманула меня, а я ей поверила.
– Да, замешаны были все.
– Откуда мне знать, что ты не врешь?
– Потому что я единственная, кто тебе хоть что-то говорит. Все остальные уже окончательно переметнулись. Можешь не верить мне, если не хочешь, но я пытаюсь помочь.
– Вдруг решила, – усмехнулась я.
– Лучше поздно, чем никогда.
– Почему ты это делаешь? Как же вы живете в согласии с собой, зная, на что обрекаете других? Ужасная жизнь в прошлом не оправдывает подлости в настоящем. Ее вообще ничем нельзя оправдать.
– У меня, например, никогда не было выбора. Нас с мамой похитили прямо из дома в Греции, когда я была еще младенцем. Привезли в Америку без документов и продали Чейзу. Мать принадлежала ему всю жизнь, и после ее смерти у меня, кроме него, никого и ничего осталось. Какую бы ненависть я ни испытывала к его роду занятий, я точно знаю: если пойду в полицию, меня быстренько вышлют в страну, которой я совсем не знаю. Возможно, для тебя такого оправдания недостаточно, но это – моя реальность. Неважно, как я сюда попала, это место теперь мой дом, единственный, который я вообще когда-либо знала. Чейз никогда меня не обижал и, невзирая на всю свою жестокость, никогда не поднимал на меня руку. А когда мне исполнилось восемнадцать, разрешил работать на него. Здесь я чувствую себя гораздо свободнее, чем где бы то ни было еще.
Я припомнила события, которые произошли после моего появления на Водопаде Вдовы. Как холодна была Клаудия с остальными. В ту ночь, когда играли в «Правду или желание», сказала, что готова всех убить. Ведь было же очевидно, что она вовсе не принадлежит к их компании.
– Клаудия, а ведь если это правда, то ты такая же жертва, – заметила я, качая головой. – Разве сама не понимаешь? Ты не могла протестовать, поскольку боялась, что тебя депортируют. У тебя и выбора-то не было. И злодей здесь Чейз, а не ты. Мы можем найти юристов, которые помогут тебе бороться за твои права, и никто не станет преследовать тебя за правду. А ты поможешь разоблачить Чейза. Ведь ты единственная, кто знает всю правду об этой истории.
– Хотела бы я тебе верить, да не могу. К тому же, умирая, мать заставила меня поклясться, что я никому ничего не расскажу. Она говорила, что молчание – это единственный способ меня обезопасить. Я не могу ее предать и должна сдержать обещание.
– Так значит, получается, что вы заманиваете сюда людей, убеждаете их, будто они сумасшедшие, а затем продаете тому, кто больше заплатит? Так это происходит?
– Обычно нет, – она покачала головой. – На этот раз все вышло по-другому. И такой предлог, как дневник, мы использовали впервые. Идея, кстати, принадлежала Кайле. И вообще, все сложилось не так, начиная с Лэндри. Ты была права во всем. Уилл существовал, и после того, как его продали, Лэндри до того расстроилась, что я смотреть не могла на ее страдания. И нарушила с ней целых два правила: позволила себе по-настоящему полюбить ее и поэтому согласилась помочь ей сбежать. Я увела ее отсюда. Поскольку я поступила так впервые, то решила, что мне это сойдет с рук. – Она помолчала, качая головой. – Да оно и сошло, в основном. Но, думаю, Чейз все же подозревает, что я как-то связана с исчезновением Лэндри. Раньше-то сбежать не удавалось ни одному человеку.
– А удалось потому, что ты ей помогла?
Она кивнула.
– Признаюсь, я опасалась, как бы ты не оказалась шпионкой, которую крестный подослал, чтобы проверить, не собираюсь ли я его снова предать. Потому-то я была так жестока с тобой. Но Кайла, думаю, что-то заподозрила. Вот ей и пришла в голову идея подсунуть тебе дневник со сплошной клеветой на меня, чтобы убедиться, что ты не вздумаешь со мной сблизиться.
Клаудия встала и принялась расхаживать кругами перед камнем, на котором только что сидела.
– Все это: твои пропавшие вещи, непонятное голосовое сообщение, панические записи в дневнике о том, какая я злая и вредная, – было сделано только для того, чтобы ты поверила, будто я желаю тебе зла и хочу заставить страдать. Чтобы ты доверилась Кайле и рассказала ей, если я когда-нибудь попытаюсь предупредить тебя. Они никогда не оставляли меня наедине с тобой, не подпускали нас друг к другу.
– Значит, во всем этом не было ни капли правды? А дневник – дурацкая выдумка?
– Всё – сплошная ложь, спектакль. Каждый должен был сыграть свою роль и убедиться, что ты нашла дневник. Зеркало повесить повыше, чтобы ты видела отражение в лунном свете, фотографию засунуть тебе под матрас так, чтоб уголок чуть высовывался, и ты ее «случайно» нащупала, и у тебя появилась бы причина заглянуть вниз, и даже тот день, когда я вошла и «прошлась» по твоему матрасу. Мне не сказали, где именно спрятали дневник, потому что боялись, как бы я его не забрала, но я знала, куда его положили. Нам всем раздали роли, и, чтобы вернуть доверие, я должна была достоверно сыграть свою.
– Что ж, у тебя это определенно получилось, – сухо заметила я.
Клаудия замерла как вкопанная, глядя на меня.
– Остальные должны были заставить тебя почувствовать, будто ты сходишь с ума. Прежде задачу решали совсем не так. Нас заставляли вытаскивать жертву на прогулку среди ночи, а там устраивали засаду. Непонятно, почему в этот раз решили сделать по-другому. Может, из-за того, что мне больше не доверяют, им пришлось сменить стратегию, но я не уверена. Когда меня попросили подыграть, выбора у меня не было. Я не могла допустить, чтобы они доложили Чейзу, что я больше не блюду его интересы.